Владимир Ткаченко - Амулет: Падение Империи Страница 17

— Привести приговор в исполнение! — с нескрываемым удовольствием произнес тот, и, развернувшись, быстрым шагом сбежал с эшафота. Палач плюнул себе на руку и, крепко взявшись обеими руками за рукоять секиры, тяжелым рывком вытянул ее из пня. Стражники взяли осужденного под руки и подвели к плахе. Ударив его по ногам, они уложили не оказывающего сопротивление кузнеца на место, куда раньше была пристроена секира.

Джеймс закрыл глаза и отвернулся. Он не хотел видеть то, что сейчас должно было произойти. Он старался даже не думать об этом. На мгновение ему показалось, что все закончилось и Джеймс, приоткрыв левый глаз, невольно взглянул в сторону трибуны. Он увидел, как нависавшая над головой кузнеца секира, рассекая воздух и издавая странный свист, всей своей неимоверной тяжестью летела вниз. Джеймс снова закрыл газа. Раздался глухой хлопок. Люди в толпе дружно ахнули и замолкли. Все закончилось. Правосудие свершилось и людям разрешили разойтись по своим делам.

Совсем скоро на площади, среди снующих в разные стороны жителей, остались стоять на месте только две фигуры. Торн, заметив это, схватил за руку Джеймса и поволок в сторону. Да куда угодно, только бы подальше от этого места. В воздухе пахло кровью. Собаки с близлежащих домов, точно обезумевшие, метались на цепи, громко лая в пустоту.

На рынке, как ни в чем не бывало, царила прежняя суета. Купцы все снова и снова повторяли свои зазывные фразы, и люди, словно околдованные чарами, шли на этот зов. Торн с Джеймсом шли быстрым шагом, и, дойдя до первого же проулка, скользнули в него, с ловкостью змеи уклоняясь от встречных прохожих. Улица была очень узкой, настолько, что, казалось если вытянуть руки в стороны, то можно было прикоснуться кончиками пальцев к деревянным дверям домов, располагавшихся через дорогу друг от друга.

— Что мы теперь будем делать? — смотря себе под ноги, спросил Джеймс. Торн молчал, обдумывая их дальнейшие действия. А действительно, что же теперь делать? Вернуться к трактирщику и расспросить его с пристрастием? Или, подкупив кого-нибудь из стражи, добыть информацию у него? Как насчет тех двух, которые любили бывать вечерами в «Хмельной заставе»? Может быть, они что-то знали? Вопросы один за другим всплывали в голове хаатина, но четкого, однозначного ответа на них не нашлось.

— Может поспрашивать у прохожих? Вдруг кто-нибудь подскажет, где нам искать Габриеля? Или хотя бы знает того, кто подскажет! — не дожидаясь ответа хаатина, предложил Джеймс. Торн, не услышав того, что говорил ему парень, остановился и огляделся по сторонам. Он заметил, что люди, в большом количестве встречавшиеся им на пути, вдруг куда-то исчезли. Улица была совершенно пуста. Насторожившись, Торн некоторое время вслушивался в пустоту, а затем, снимая капюшон с головы, прокричал Джеймсу:

— Уходим! Скорее!

Они перешли на бег. Хаатин попытался на ходу выхватить свой меч, но не успел. Впереди, из проулков выбежали стражники, преграждая им путь. В руках у них были длинные копья с острыми металлическими наконечниками.

Торн резко остановился и, схватив Джеймса за рукав, поволок его за собой в противоположную сторону. Но там их уже поджидали лучники, выстроившиеся в две шеренги. Тетива их небольших по размеру луков была крепко натянута. Два десятка стрел своим смертельным жалом смотрели на Джеймса и сопровождавшего его Торна. Они остановились.

Джеймс тяжело дышал. Адреналин в большом количестве будоражил кровь, придавая лицу красноватый оттенок. Сердце колотилось с бешенной скоростью, пульсирующими потоками отдавая в весок. Во рту пересохло, а побелевшие от недостатка влаги губы, покрылись глубокими трещинами.

Торн был спокоен. Даже когда люди с оружием в руках обступили их, образовав кольцо, на его лице не дрогнул ни один мускул.

Расталкивая своих подчиненных, в центр получившегося кольца вышел начальник охраны. Высокий, крупный, плечистый, он показался Джеймсу таким огромным, что он сам на его фоне выглядел жалким насекомым. Да и Торна он был выше на целую голову. Доспехи этого могучего воина были наполовину кожаными, а на другую половину из тонкого серебристого металла. Звали его Брог и он был очень жестоким и безжалостным. И если бы маленький ребенок взял что-нибудь чужое на его глазах, то он, не задумываясь, отрубил бы ему руку.

— Хаатин? Здесь? Не может быть! — низким басом сказал Брог, разглядывая густые, серебряные волосы Торна, которые были отличительной чертой их рода. Он смотрел на хаатина, словно на диковинного зверя, расхаживая вокруг него. Затем достал нож и приставил его к горлу Торна.

— Всегда мечтал освежевать такого как ты! — угловатое лицо Брога расплылось в широкой улыбке. — Я всегда жалел о том, что родился не в то время, когда наши братья вырезали весь ваш проклятый род! Я бы с радостью присоединился к ним! И возможно тогда ты не стоял бы сейчас здесь. Брог громко расхохотался, поигрывая ножом у лица хаатина.

— Что тебе мешает сделать это сейчас? — спокойным голосом заявил Торн. — Сразись со мной в честном бою, и мы увидим, чья возьмет! Ты же воин! Неужели ты допустишь, чтобы последний из рода хаатинов умер от руки палача, а не от твоей?

Улыбка Брога превратилась в устрашающий оскал. Он убрал нож от лица Торна, пристально вглядываясь ему в глаза. Правая рука гладила рукоять меча. Убедительная речь хаатина дала результат, и Брог был полон решимости вступить с ним в бой.

— Брог! Остынь! — послышалось позади. Один из стражников вышел из оцепления и положил руку на плечо начальника охраны. — Тебя накажут за самоуправство! Ты же знаешь, что он этого не любит! Брог со злостью одернул руку с плеча и, не переставая сверлить взглядом хаатина, отступил назад.

— Увести их! — приказал Брог, кусая губы от злости. Торн разочарованно покачал головой. Он понимал, что это был их единственный шанс на спасение, шанс вырваться из оцепления и убежать. И сейчас он растаял как маленькая снежинка, упавшая на теплую ладонь. Если бы хаатин был один, то, не раздумывая, вытащил бы свой меч и попытался дать отпор стражникам, но сейчас он был в ответе не только за свою жизнь, но и за жизнь Джеймса, который с надеждой смотрел в глаза Торна, как бы умоляя что-нибудь предпринять. Но вместо этого хаатин безнаказанно позволил снять с себя снаряжение, поглядывая в сторону лучников, все еще державших их на прицеле.

А тем временем стража, обыскав Джеймса, сорвала с его шеи, висевший на ней амулет. Хоть юноша и сопротивлялся этому, но сделать ничего не мог. Найденную вещицу передали начальнику охраны, который внимательно осмотрев ее, убрал к себе за пазуху.

Задержанным завязали руки за спиной веревкой и отвели в городскую тюрьму, располагавшуюся за воротами, недалеко от дворцовой площади. Дворцовая площадь, в свою очередь, примыкала к рыночной и отделялась от нее высоким деревянным забором. В конце площади находился дом правителя Стоунхилла. Высотой в два этажа он не был похож на дом знатного человека. В его серых, глиняных стенах было мало окон, а над соломенной крышей возвышалась кирпичная труба, из которой клубами валил черный дым. Но стоит заметить, что дом хоть и был всего в два этажа, он при этом занимал огромную территорию.