Кэтрин Куртц - Сын епископа. Милость Келсона Страница 176

В зале было жарко и душно. Нигель расслабил шнурки у горла своей туники и утвердительно кивнул придворному, передавшему последний из свитков посла Бремагны писцам, расположившимся сбоку, вдоль стены зала. Конал все больше беспокоился из-за затянувшегося ожидания. Маленький Лайем зевал, утонув в своем кресле. Сэйр дважды появлялся в зале, якобы для того, чтобы передать записку Нигелю, но на деле просто удостоверяясь лишний раз, что все находятся в полной готовности.

Нигель как раз размышлял о том, что вот такой момент, пожалуй, был бы идеальным для нападающих, — все присутствующие просто одурели от жары и скуки, — когда и в самом деле все началось, без какой-либо преамбулы, — и действовать начали вовсе не подозрительные купцы из Фатана, а монахи, шедшие через зал, чтобы подать свою петицию.

Первый из них уже подошел к самому возвышению, на котором стояли кресла регента и короля, когда монахи бросились в атаку. «Настоятель» и его «капеллан» успели преодолеть половину ступеней, прежде чем даже сам Нигель, ожидавший нападения, осознал, что оно уже началось. Когда из-под коричневых сутан вместо бумаг появилось оружие и целое море фигур в монашеских одеждах хлынуло вперед, и двое первых уже потянулись к Лайему, — законопослушные купцы завизжали и заметались, как стая мышей, стремясь поскорее убраться из зала.

Конал осознал начало событий одновременно с Нигелем, и тут же закричал, призывая Сэйра, одновременно отбросив назад, в более безопасное место, юного Пэйна, и его меч вырвался из ножен как раз вовремя для того, чтобы отбить выпад вражеского оружия, направленного на его отца. В ту же секунду Нигель одним прыжком вылетел из своего кресла и выдернул из соседнего сооружения разинувшего рот в зевке и ошеломленного Лайема, — а в следующее мгновение оба они уже упали на пол позади возвышения, и Нигель крепко сжал одной рукой шею мальчика, стремительно погружая его в бессознательное состояние, — на тот случай, если вдруг Аайем захотел бы использовать свои силы Дерини для помощи предполагаемым спасателям.

Однако силы Дерини вряд ли могли помочь в той битве, которая началась одновременно с событиями в Ремуте, — битве между Дунканом Маклэйном и меарскими отрядами, напавшими на него в долине Дорна. Магия Дерини не могла разбить тот клин тяжелой кавалерии, который Сикард Меарский отвел от основной части армии Кассана, чтобы отрезать слишком далеко оторвавшийся от своих главных сил ударный отряд Дункана.

Не похоже было и на то, что у командиров Дункана так уж много шансов на прорыв сквозь меарскую конницу для спасения своего главы. Пожалуй, генералы Буркхард и Джодрел сейчас яростно скрежетали зубами и предпринимали самые отчаянные попытки, о который Дункан и думать не хотел, — однако армия Сикарда оказалась куда больше, чем они вообще могли себе представить. Можно было не сомневаться, что Келсон на юге встретился лишь с чисто символическим сопротивлением. А здесь… армии уже выглядели равными по силам, однако с запада подтягивались все новые и новые войска Меары.

Положение самого Дункана вряд ли можно было назвать многообещающим, — он оказался зажатым между Сикардом и Горони со всего лишь несколькими сотнями человек, и отчаянно пытался прорваться вперед, обогнать меарскую кавалерию и тем самым хотя бы отчасти сорвать планы Меары. Ничего лучшего он не мог сделать, и у него была хотя бы надежда выстоять против одного лишь Горони, — но нечего было и думать о том, чтобы уцелеть при схватке с огромными свежими отрядами, ныне мчащимися с северо-востока на помощь Сикарду, — к наемникам Коннаита готовились присоединиться рыцари епископа, лавиной катившиеся вниз по склонам, все на огромных серых боевых конях. А вел их человек, на белом плаще которого сверкал синий крест; и на его гордой седой голове вместо шлема была митра.

— Боже милостивый, да это же Лорис! — пробормотал потрясенный Дугал, когда он и его отец выехали на небольшое возвышение, чтобы поспешно оглядеться по сторонам в поисках возможного пути дальнейшего отступления.

— Да, он. И, похоже, он привел свой собственный маленький эскадрон смерти, — заметил Дункан. — Как я мог проявить такую глупость, как мог позволить заманить нас в такое? Боже, да он наверняка страстно желает добраться до меня!

— Ну, думаю, он ничуть не меньше хотел бы наложить свою лапу и на меня, — сказал Дугал, явно напуганный сверх меры, поскольку ему не приходилось до сих пор видеть такого количества вооруженных людей одновременно. — И что мы теперь будем делать?

— А что, собственно, мы можем сделать? Попытаемся удрать, я полагаю, не будем терять надежды и приложим к этому все свои силы, — хотя я совершенно не представляю, как бы мы могли прорваться сквозь это, — он взмахнул рукой, указывая на главную часть сил Меары, уже вступившую в яростную схватку с его собственной армией, а потом перенес свое внимание на нечто вроде разрыва между отрядом Горони и левым флангом меарцев, достаточно далеко от Лориса. — Давай-ка попытаемся рвануть вон туда. Они, конечно, все равно могут нас поймать, но мы им не сдадимся без чертовски хорошей драки!

Однако и их противник, явно тоже был готов к такой драке, и высылал вперед отряд за отрядом, стремясь добиться того, чтобы Дункан и его небольшая команда не смогли ускользнуть через какую-нибудь случайную щель. Снова и снова их отчаянные попытки прорваться на свободу оканчивались неудачей, пока наконец им не осталось только одно — встретиться с противником лицом к лицу и сражаться. Герцогские гвардейцы окружили Дункана и дрались отчаянно; Дугал и с ним новобранцы Макардри не жалели сил, держа оборону за спиной герцога, и какое-то время им удавалось удерживать неизмеримо превосходящего их численно врага, — но постепенно становилось ясно, что даже храбрости пограничников недостаточно, чтобы спасти их всех. Когда очередная группа свежих сил Меары врезалась прямо в середину герцогского отряда, отрезав Дункана от Дугала и его пограничников Макардри, — Дункан начал понимать, что поражение неизбежно.

Его личные гвардейцы все еще были вокруг него, и он знал, что эти люди готовы защищать его до последнего дыхания, — но все это было уже лишь вопросом времени. Рыцари Лориса пробивались все ближе и ближе. И они устремлялись именно к нему. Дункан, мельком пытаясь прикинуть, как бы ему подороже продать свою жизнь, и механически нанося удар за ударом по нападавшим на него врагам, краем глаза случайно заметил на соседней вершине Лориса, — епископ неподвижно сидел на снежно-белом коне, и его епископское знамя развевалось над его головой, призывая к месту схватки все новых и новых солдат.