Осень бедствий (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна Страница 18

Свободна от всего!

От этикета, от манер, от титула, от своего долга - у нее больше нет никакого долга. Разве что перед сыном, но это - справедливо.

Когда-то она от малыша отказалась. Сейчас пришло время все исправить, и она исправит. А остальное...

Как это оказывается, легко! Быть свободной!

И девушка рассмеялась, откинув назад голову.

Может быть, опытный психиатр и различил бы в этом смехе нотки безумия. А может, и нет. Пережить все, что пережила великая княжна, и остаться в здравом уме?

Вряд ли это было возможно. Но Анна была здорова, не билась в истерике и собиралась взять от жизни все возможное.

Много это?

Мало?

Неважно! Пусть будет это самое «все», а дальше - разберемся. Но первым делом - сын!

Анна сидела и размышляла.

Итак, вопрос. Ребенок сейчас в больнице. Денег хватит на операцию, но как быть с реабилитационным периодом? А потом еще как?

Ребенку надо как-то жить, где-то, с кем-то...

Ладно.

В лесу, на кордоне - проживет с отцом. Но ведь и отец не молодеет! Ему уже за пятьдесят! А случись что? Куда пойдет ее малыш?

Мало того, случись повторение ситуации?

Сердце ведь...

Анна плохо себе представляла, что там надо, чего не надо, но...

Нужны деньги.

Как их заработать в этом мире, она пока не представляла. Запищал телефон.

Анна медленно взяла его в руки. С экрана смотрела счастливая детская рожица.

- Алло?

- Мам! Доброе утро!

Гошка чуть картавил. Не до логопеда было Яне.

- Доброе утро, солнышко мое.

Анна почувствовала... нечто.

Память Яны?

Нет.

Просто.... Счастье. Теплое, уютное, свернувшееся клубочком в районе солнечного сплетения.

Ее сын.

Ее мальчик, ее кровиночка...

- Мам, а я сегодня вставал! Вот!

- Да что ты говоришь?!

Анна восхищалась, разговаривала, улыбалась, и понимала, что это - ее мир.

Пусть на год.

Ее сын.

Неужели она не справится?

Да еще как!

И поговорив с Гошкой, она решительно подошла к зеркалу.

М-да.

Растрепанные волосы, белое, словно мел, лицо, усталые глаза... да, вчерашнее происшествие не на пользу пошло.

В дверь постучали.

- Кто там?

- Яночка, открой! Это тетя Катя!

Щелк.

Картинка из памяти.

Седые волосы коротко острижены под каре и обрамляют доброе усталое лицо. Карие глаза улыбаются. Тетя Катя одного роста с Яной, но сейчас чуточку сгорбилась. Худощавая, но ширококостная, из-за чего она кажется чуть толще, чем на самом деле...

- Тетя Катя, доброе утро.

- Яночка, утро доброе. Как у тебя дела? Как самочувствие?

- Кажется, я приболела, - призналась Анна. Смерть же тоже можно считать?

- Неужели вчера под дождь попала?

- А может, просквозило, - Анна опустила глаза. Врать не хотелось, но и правду не скажешь!

- Ох, кошмар! Давай я тебе малинки принесу?

- Да есть у меня, тетя Катя, - Анна чуть улыбнулась.

- Ох, точно! Что ж это я, ты ж меня и угощала!

Анна развела руками. Мол - она.

Действительно, отец снабжал Яну продуктами, так что на еду женщина тратила намного меньше. Варенья, соленья, копченья...

Перепадало и тете Кате.

- Яночка, ты уж осторожнее. Вечно ты идешь домой по темноте, а кругом разные гады...

- Что-то случилось, тетя Катя?

- Да! Ты представляешь, милиция по дворам ходит!

Новомодного «полиция» тетя Катя в упор не признавала. Или наоборот - старомодного?

- Зачем?

Анна почувствовала, как сильно забилось сердце.

- Говорят, двух человек убили! Совсем, до смерти убили!

- Ой! - натурально испугалась Анна.

- Да, и недалеко тут, вроде! А ты по темноте ходишь! А тут эти наркоманы... Мишка, гад! Развел притон и дружков своих поваживает! И все знают, и никто ничего не делает...

Щелк.

Мишка.

Худое, невыразительное, чем-то похожее на паука-сенокосца существо, с вечно немытыми волосами. Остальное тоже не мылось с рождения.

Наркоман, заодно и приторговывает...

Авторитетное мнение Яны - сволочь.

Живет в соседнем дворе. Там от него тоже все стонут, но участковый его не трогает. Почему?

Не загадка.

Данное чмо (человек, мешающий обществу, человек малообразованный, человек морально опу... отсталый), какую аббревиатуру не примени - все в тему, является двоюродным братом жены участкового. А жена...

Сложно с женой, и ссориться с ней неохота. Проще потерпеть, авось, сам загнется от передоза.

У Анны мелькнула МЫСЛЬ.

Или - у Яны?

Наверное, так могла бы подумать Яна, но Анна эту идею тоже поддерживала. Осталось только подобрать подходящий момент. А дворы-то соседние.

А забор...

Забор хоть и крепкий, но есть лазейки. Они всегда есть, Яна их знала. Анна теперь тоже. Осталось подкинуть хорошему человеку и нож, и шило. А там пусть объясняет полиции, как у него оказались данные артефакты.

Ага, осталось подкинуть.

Самое забавное, что днем это было безопаснее. Если...

- Тетя Катя, спасибо. Я вот думаю, может, мне другую работу поискать?

- Давно бы пора! А то куда ж! Ходишь, как пацанка какая, прости Господи, штаны да майки!

Анна развела руками.

- На другое денег нет.

Тетя Катя оживилась.

- А ты зайди ко мне. Сейчас-то мне уж некуда, но в молодости я пофорсить любила! Глядишь, чего из платьев и подберем? Если не побрезгуешь?

- Тетя Катя, что вы! - возмутилась Анна. - Как вы можете такое говорить?

Слова слетали с губ непринужденно. Видимо, память Яны подсказывала, как поступать.

- Вот и ладненько. Обязательно загляни.

- Хорошо. Сейчас, еще обувь посмотрю...

- Да, уже пора убирать летнюю и доставать осеннюю, - кивнула тетя Катя.

И Анна отправилась в сарай.

На улицу было пока страшновато. А сарай...

Каждому частному дому квартирного типа, положена сараюшная постройка. Иначе это сооружение и не назовешь. Такой длинный сарай, поделенный на отсеки. Одна квартира - один отсек. В клетушке, в которую входишь полупригнувшись, и чихая от залежей вековой пыли и трухи, хранятся самые важные вещи. Колесо от трактора, одна лыжа, куча драной обуви, несколько банок с неизвестно какого века вареньем...

Яна, купив свою клетушку, потратила три дня на разбор завалов, и изрядно обогатила местную помойку. Теперь в клетушке хранились несколько чемоданов.

Одежда летняя - зимой.

Одежда зимняя - летом.

Велосипед, несколько коробок с обувью, присланные отцом лесные дары. Те, что в банках.

Больше Яна там ничего не держала.

Анна к сооружению подходила с чувством глубокого внутреннего отвращения. Даже до ручки (хоть та и была чистой), дотрагиваться было страшно и неприятно. Но - надо.

Яна ходила всегда и везде в одной форме.

Джинсы, майка или свитер, короткая куртка, ботинки типа «говнодав». Дешево, удобно, стильно. В своем, неповторимом стиле.

Анна так ходить не могла и не хотела. Денег нет и не будет, значит, надо посмотреть, что есть у Яны. Вдруг что-то да подойдет?

И верно...

Можно было многое сказать о Сереже Цветаеве, но жадным он никогда не был. Чего б мамочкины деньги и не транжирить?

Яна пару раз принимала от него подарки, чтобы порадовать любимого. Хотелось ему увидеть рядом с собой не «солдатика Джейн», а красивую девушку. А когда отношения закончились...

Яна хотела собрать подарки, да и отнести на помойку, но остановил практицизм. Вещи не виноваты, а денег на новые у нее точно не будет. Даже здоровый ребенок - это расходная статья, которая влегкую пробивает самый мощный бюджет. А уж больной...

Носить как-то не пришлось, но в чемоданах нашлись несколько предметов, которые искренне обрадовали Анну.

Первое - роскошное пальто, длинное, теплое, плотное, даже с капюшоном. Осеннее, темно-серое, из какой-то мягкой ткани. Анна на миг потерлась об него щекой.

Понятно, почему Яна его не носила, для такого пальто очень много всего нужно. А что есть еще?