КЖД V (СИ) - Толбери Рост Страница 18

Кальдур ответил бессмысленным рычанием, пытаясь переварить его слова, но уже чувствуя облегчение. Викар снова повернулся к нему, оглядел его с нескрываемым отвращением и презрением.

— Эта крепость была построена, чтобы дать убежище всем страждущим в печальные времена конца всего сущего... но, Великий Проводник, им не стоит давать убежище таким чудовищам как вы...

Виденье 53. Жить за двоих

Дрожь ещё долго била Розари.

Кальдур попытался обнять её и утешить, но она в ужасе откинула его руки. Тогда он просто сел рядом и оставался там, пока пережитое не отпустило её хотя бы немного. Он снял рубашку, отряхнул её от грязи и укутал девушку.

— Что там было? — спросил он её будничным тоном, будто речь шла о тренировке или вылазке.

— Не хочу говорить, — ответила она почти спокойным голосом.

— Знаю, что не хочешь. И я бы не хотел. Но ты всё равно скажи. Просто вылей это из себя, как воду. Станет полегче. Не надо в себе держать.

Она ещё немного помолчала, собираясь с мыслями и несколько раз переходя на дыхательные упражнения. Набрала в лёгкие побольше воздуха и всё-таки решилась.

— Я не совсем не понимаю, что это было. Толпа темников. Они кричали мне что-то страшное и угрожающее на своём дебильном языке. Угрожали мне. Били. Но сильно. Просто их так было много, и я совершенно не понимала откуда прилетает тот или иной удар. Они облили меня... Не думаю, что водой, даже не хочу знать, что это... Бросались в меня всяким. Тухлятина какая-то, что-то мерзкое и липкое. Пару раз камни прилетали. По-моему на меня помочились... Я думала они разорвут меня на части.

— Им это точно не нужно, — твёрдо ответил Кальдур, стараясь сам верить своим словам. — Они пока не будут убивать нас.

— Вот чего им дались мои волосы! — Розари всхлипнула и провела рукой по голове. — Они же и так выпадали... Уже были проплешины, как у старых мужчин.

— Волосы отрастут, — Кальдур попытался сказать это небрежно, но вышло скорее грубо.

— Угу, — буркнула Розари и замолкла.

Он понимал, что для неё потерять волосы совсем не то, что для него. Все девушки вели себя в этом вопросе одинаково и берегли их словно какое-то сокровище, доступное им лишь один раз в жизни. Это было странно, но высмеивать это сейчас было бы неправильно. Кальдур пожалёл, что и его не обрили тоже. Может быть так ей было бы полегче.

— Сделаем тебе волосы из их скальпов, — попытался пошутить он. — Когда выберемся отсюда. Стрёмные, конечно, но...

— Не надо, Кальдур, — она шмыгнула носом и отвернулась. — Ты прав. Они отрастут. Не то, что моя рука.

***

Ему снилась битва.

Страшнее тех, что он пережил сам.

Вместо чернейшей ночи — буря красок, разрывающая небеса. Красные, синие, жёлтые, зелёные цвета перемешиваются в гамме от кислотных до тёмных и почти неразличимых.

Небеса бурлят.

Небеса раскалываются и извергают камни, охваченные огнём. Они приближаются медленно, у самой земли разлетаются на осколки, с оглушительным грохотом врезаются в почву, заставляют её стонать, вибрировать и отвергать всё живое, что ещё пытается выжить.

В этом безумии сражаются по крайней мере две стороны. Почти что люди, в причудливых доспехах, с глазами хищников, с острыми зубами и когтями, бесстрашные, сильные и ловкие, словно боги. И их враги — чудовища, настолько отвратительные и несимметричные, что разум отказывается принимать и запоминать их внешний вид.

Кровь льётся рекой.

Буквально.

Всё покрыто телами, из-под них, мелкими ручейками она устремляются вниз, к подножию горы, собирается в мутный, алый поток, густеет, и мерзкой, извивающейся змеёй проваливается под землю.

Там, в холодной, тёмной и мокрой могиле рождается Кальдур. И пьёт это словно материнское молоко.

Он чувствует себя невероятно. Энергия и осознание самого себя прознают его молниями, он почти что всесилен, и вряд ли в этом мире есть что-то достаточно могущественное, чтобы убить его. Его тело не похоже на саблезубых людей или чудовищ, прорывающихся со всех сторон — он хищник на несколько рядов выше. Сотканный из теней и иллюзий, неуязвимый и неуловимый зверь в поисках своей добычи.

И он должен взять своё.

Века сменяют века, а его жатва продолжается.

Он всё крепнет, становится твёрже алмазов, всё больше осязает мир вокруг и самого себя. Чем больше он поглощает саблезубых людей и их многочисленных врагов, тем больше он становится похожим на них. Его мысли и чувства больше не такие резкие, он всё чаще путается в них, всё сильнее испытывает то, что испытывают они. И ему не нравится такая цена могущества.

Он ищёт выход, но никакого выхода нет. Потому что таков порядок вещей. Сильные поедают слабых и становятся только сильнее. Во всяком случае так должно быть, если он всё понял правильно. А с последствиями своей диеты он разберётся позже. Его развитие и созревание всё ещё продолжается, и совсем неясно, чем он станет в конце своего пути.

Он думает, что самый сильный.

Пока однажды нечто ещё более непостижимое и твёрдое не выслеживает его в чистом поле, не берёт его за горло золотистыми когтями, и не показывает, что такое настоящая грубая сила.

Их схватка такая чудовищная, что весь остальной мир замирает и прячется.

Впервые он чувствует уколы страха за свою жизнь. Его противник сильнее, пусть и не познал ещё ясность разума и поглощён буйством внутреннего зверя. Он пытается взять его хитростью, но грубая сила берёт верх всё равно.

Он слабеет.

И в миг самый близкий к смерти, где-то у кромки лезвия страха за свою жизнь, он чувствует что-то ещё. Странное и почти неподдающееся описанию, но такое же сильное, как и сама смерть.

Влечение.

Желание.

Страсть.

Голод.

***

— А это что у тебя торчит?

Он проснулся резко, от такого знакомого и родного удара тонким локтем под рёбра. Захрипел, попытался собрать глаза в кучу и на секунду даже испугался за Розари. Она сидела рядом, вся взъерошенная, со странным блеском в глазах, не понятно было, что она задумала и о что у неё внутри, но, по крайней мере, она не дрожала и не выглядела печальной.

— Вы, мужики, конечно, совсем пришибленные, — тихо запричитала она, смотря на него будто он сделал что-то мерзкое. — Мы тут погибаем, истерзанные все, друзей всех потеряли, а ты во снах своих извращенских бабёнок жамкаешь по углам. Вот как это?

— Я этим совсем не управляю! — Кальдур покраснел и поспешил перевернуться на живот. — Да и не бабы мне снились!

— А что? — Розари запнулась и в глазах её проступил интерес.

— Не знаю... даже... — Кальдур смутился. — Мешанина какая-то. Чудовища. Схватки. Даже описать не могу.

— И-у-у, ну ты и извращенец! — она скривилась так, будто откусила лимон.

— Вовсе никакой я не извращенец! Это просто кошмары!

— И у тебя на них стоит!

— Вовсе нет!

Он улыбнулся сквозь смущение и багровый румянец. Просто на лице Розари опять проступила садистская и издевательская усмешка, и от этого Кальдур почувствовал себя почти что дома.

Пока они смеялись к ним подошёл темник, буркнул им что-то грубое и явно оскорбительное, поставил поднос на землю, просунул им сквозь решётку немаленький кувшин и пару мисок, в которых в которых ещё бурлило странное варево, не такое уж и противное с голодухи.

Ложек никто не предложил, но их это и не смутило. Подношение выглядело волшебством, совершенно заворожило их, заставило забыть обо всём. Переглянувшись, они синхронно встали, подошли и с толикой недоверия подняли тарелки. Пахло едой, даже мясом что было совсем фантастическим. Ловко работая пальцами, дуя на них, чтоб не обжечься, и даже боясь, что наваждение покинет их, они расправились с пищей за пару минут.

— Ох. Это они вовремя, — Розари погладила свой живот. — Уже совсем неприятно было терпеть. В былые времена это бы стоило помилования целому отряду темников. Чёрт, я бы их всех домой отпустила сейчас. Даже если отравлено — мне плевать. Оно того стоило.