Неблагая - Хаусман Ивлисс Страница 18

Со стороны это выглядит почти комично.

Рейз картинно вздыхает.

— Отпусти ее, пожалуйста, — тихо говорит он. И тут я впервые слышу, что он колеблется. Металл жжет кожу, вызывая холодный зуд в точке касания. Железо. На следующей реплике его голос неуловимо дрожит. — Успокойся. Мы просто хотим договориться. Мне не особо хочется перерезать глотку… твоей сестре, но я это сделаю, если у меня не будет выбора. — Он подчеркивает слово «сестре», и оно повисает в воздухе вопросом.

Он не посмеет.

Посмеет?

У меня перехватывает горло, каждый вдох дается труднее предыдущего.

Лицо Исольды вспыхивает паникой. Большинство людей, глядя на ее оленьи глаза и нежные округлые щечки, решили бы, что она абсолютно спокойна. Однако я слишком хорошо ее знаю. Ее голос не выдает ни тени эмоций.

— Ой, уймись. Я тоже не собиралась никому из вас вредить.

Она смотрит на Олани, которая пытается дотянуться до своего посоха, и с силой наступает ей на пальцы. Олани охает от боли, но молчит.

— Как минимум, не сильно, — добавляет Исольда.

— Какая любезность, — фыркает Рейз. — Я бы скорее тебе поверил, если бы ты опустила нож.

Его собственное лезвие в этот момент сильнее прижимается к моей шее.

Исольда ослепительно улыбается:

— Только после вас.

Я снова обращаюсь к своей магии. Моя сестра явно слабеет, причем быстро, и за мокрой пеленой волос я вижу туман боли в ее глазах. Она держит лицо, но надолго ее не хватит. А с железом у горла я не могу нормально соображать. Магия, которая всегда лежала на поверхности, ускользает от меня.

— А теперь, — продолжает Исольда, — встречное предложение. Ты отпускаешь мою сестру прямо сейчас, и я отпущу вас с целыми пальцами.

От ледяного голоса сестры по мне бегут мурашки. Рейз ни на секунду не ослабляет нажим. Холодное стекло спрятанного под платьем флакона вжимается в грудную клетку под его хваткой.

— Тогда как тебе другая идея? — Его голос звучит жестче, но привычных любезных ноток не теряет. — Ты отпускаешь Олани — или я забираю твою сестру с собой, присваиваю себе все, что найду в Хранилище Смертных, а потом убиваю ее.

Исольда колеблется, ее взгляд перебегает с его лица на мое. Она не понимает, блефует он или нет.

Мне кажется, что он слегка ослабил хватку, но я не уверена. Однако укол холодного железа напоминает мне: наш легкий флирт на празднике Лейры Уайлдфол ничего для него не значит. Моя жизнь — ерунда. Я всего лишь подменыш. Он убьет меня; хоть решительно, хоть нет — это будет не важно, когда я утону в луже собственной крови.

Исольда не отводит от меня глаз, словно просит что-то придумать. Она обращается к Рейзу, но ни на секунду не теряет со мной зрительный контакт. Я не понимаю, что она пытается мне сообщить.

— Она пока сдерживается, но…

Ее слова обрывает резкий треск и стон. Глаза Исольды закатываются, и она валится на землю, как плохо натянутая палатка во время бури.

Олани знала, какая рука у Исольды ранена и потому слаба. Она просто ждала подходящего момента для атаки — и вот уже стоит на коленях в грязи, вцепившись в свой посох и глядя на распростертую без сознания Исольду. Проклинаю себя за то, что не уловила ее намерений.

— Исольда! — Я бросаюсь на Рейза, и мне все равно, на что он решится. Нужно вырваться. Нужно к сестре.

Рейз пытается меня удержать.

— Успокойся… ты… наконец!

Я резко взмахиваю локтем, бью его прямо в нос, и мне удается вырваться и не получить ножом. Значит, он все же блефовал.

— Слушай, подменыш…

И тут до меня доходит, кто я для него. Он не считает, что я вообще способна беспокоиться, жива Исольда или мертва. Я подменыш, я только выгляжу как человек, и у меня — компас. Он что-то говорит, но его слова — шум ветра и шелест дождя, потому что в данный момент они ничего не значат. Плевать, что он там болтает. Плевать, насколько разрушительна магия. Плевать, что я ее ненавижу, что она способна как принести мне желаемое, так и разорвать меня изнутри. А может, и то, и другое.

Какое-то холодное и чужое чувство опасно закрадывается в глубину моего сознания.

Уничтожь его.

Я не просто хочу защитить Исольду, удрать, выжить — я хочу, чтобы он видел, на что я способна. Я хочу, чтобы ему было больно.

Я тянусь к облакам, принимая дождь, стекающий по рукавам и попадающий мне в рот. Молния, как взволнованный пес, с нетерпением ждет моего зова. Я раскидываю руки — и она отвечает.

Вспышка пронзает небо, блестящая и белая, такая же бодрящая, как крик во все горло, с которым вбегаешь в холодное зимнее море.

— Рейз! — Олани бросается вперед, хватает Рейза, но молния просто поглощает их.

Предыдущий удар был пробным, слабее того, который следует за настоящей грозой. Достаточно, чтобы отшвырнуть неприятелей, но не навредить им. Тогда я сдержалась. Но на этот раз я призываю бурю, всю ее энергию в одной концентрированной вспышке.

Однако, когда воздух светлеет, они лежат на том же месте. Руки Олани подняты вверх и дрожат, словно она удерживает невидимый щит, а вокруг бегают отголоски молний, хотя они уже должны были рассеяться.

У меня перехватывает дыхание, и я застываю.

Она — чародейка.

Лицо Олани перекошено от напряжения, она потратила так много сил, чтобы отразить мою атаку, но мы обе знаем, что энергия должна куда-то деться. За волшебство нужно платить.

— Прости, — едва успевает сказать она, как все вокруг взрывается ярким белым светом.

Вся та мощь, которую я направила на них, разрывает мир пополам, бьет в середину груди. Я такого не ожидала, но вот она — цена магии.

Мышцы разом подводят меня, дрожат и деревенеют. Кожа горит. Внутренности пылают. Я полностью теряюсь во времени и пространстве, и все, что мне остается, — ослепляющая, добела раскаленная боль.

А потом все прекращается.

Я опускаюсь на колени, но они меня не держат. Падаю на землю рядом с сестрой, в грудь словно вонзили кол. Надо встать. Надо биться.

Я не могу пошевелиться.

В глазах все расплывается и меркнет.

Я вижу Исольду, и она, к счастью, дышит, хотя от виска к щеке тянется струйка крови. Остальное — нечетко. Боль так сильна, что я вот-вот провалюсь в подступающую черноту.

Мое бесчувственное тело окружает высокая трава, сквозь струи дождя просматривается серое небо.

Размытая фигура чуть поодаль распадается на две — темную и бледную.

На фоне облаков надо мной склоняется медно-красное пятно, на болящее плечо наступает тяжелый ботинок, и я слышу звенящий от злости усталый голос:

— У тебя есть кое-что мое, подменыш.

ЧАСТЬ 2

Глава 11

Дальше в памяти образуется провал. Сознание то включается, то выключается, пока мне наконец не удается стиснуть зубы, собраться и осмотреться.

Я жива, и это хороший знак.

А потом снова наваливается боль, и моя радость угасает. Из-за удара молнии каждый мой мускул непроизвольно свело, и теперь это вылезает мне боком. В голове — муть и жужжание, будто там полно пчел.

— Я же сказала… что мы… ни за что… — Голос Исольды слышится словно издалека, смысл слов ускользает от меня. Боль за глазами усиливается, я стону.

— Сили? — Голос звучит чуть ближе, и вдруг Исольда оказывается совсем рядом и трясет меня за плечо, называя по имени.

— Ой! — скрежещу я, едва шевеля губами.

— Сили! — Она сжимает меня в объятиях, отчего все болит еще сильнее, но сердиться не на что.

Дождь все еще льет, прохлада воды немного проясняет голову. Я с трудом разлепляю один глаз.

Не знаю, сколько времени прошло с того момента, как я вырубилась. Позади Исольды темнеют две высоких фигуры.

Проклятье. Я надеялась, что эта часть мне приснилась.

— Ну все, хватит, — произносит Олани. Она опускается на колени и на удивление бережно осматривает мои руки. — Обожглась не сильно. Голова кружится? Тошнит?

— От… отвали.