Робин Хобб - Корабль судьбы (Том II) Страница 18

Драконица оторвала от земли передние лапы.

– Поторопись! – велела она Рэйну. И добавила тоном помягче, обращаясь к Сельдену: – Отойди в сторонку, мой маленький певец, и лучше отвернись. Когда я ударю крыльями, полетит такая пыль, что ты можешь ослепнуть, а мне бы этого совсем не хотелось!

– Благодарю тебя, о величайшая, – был прочувствованный ответ. – Хотя что такое утрата зрения, если последним, что увидят мои глаза, станет твой взлет в неистовом сверкании лазури и серебра! Мне бы этого воспоминания до конца дней моих было достаточно.

– Ах ты маленький льстец, – восхитилась драконица. Она, впрочем, и не пыталась скрыть своего удовольствия. Дождавшись, пока Сельден удалится на безопасное расстояние, она подхватила Рэйна с земли, словно тряпичную куклу, и он повис, притиснутый к ее груди, чувствуя, как дурацки болтаются в воздухе ноги. Расправив крылья, она тщательно отряхнула их и чуть присела, напружинивая могучие задние лапы. Взмахнула крыльями раз и другой, примериваясь для броска в небеса. Рэйн хотел было крикнуть своим что-нибудь на прощание, но не смог толком набрать воздуха в грудь. Тинталья рванулась вверх до того внезапно, что у него голова чуть не отвалилась. Люди кругом площадки что-то кричали, но ветер, гремевший в крыльях драконицы, все заглушал. В лицо Рэйну бил такой поток холодного воздуха, что он плотно зажмурился. Когда же он сумел снова разлепить веки, то увидел под собой переливчатый серо-голубой ковер, затканный тончайшим муаровым рисунком. «Море, – сообразил он, – далеко, далеко внизу…»

Да, теперь под ним не было совсем ничего, кроме воздуха и глубокой холодной воды. Рэйн сглотнул, давя подступающий страх.

– Ну? Куда отправимся? – поинтересовалась Тинталья.

– Туда, где Малта! – Вот и все, что он был способен ответить.

– Я уже объясняла тебе: я всего лишь чувствую, что она жива. А где именно она находится, никакого понятия не имею.

Видимо, Рэйн излучил такую волну острого отчаяния, что Тинталья сжалилась над ним.

– Давай посмотрим, может, у тебя что получится, – предложила она.

И Рэйна сразу же коснулось ее ощущение бытия Малты. Он закрыл глаза и полностью отдался этому чувству, нимало не родственному обычным человеческим представлениям о слухе, зрении и обонянии, но тем не менее очень реальному. Рэйн даже поймал себя на том, что принялся глубоко дышать через рот, словно пытаясь ощутить вкус ее запаха в порывах стылого ветра и даже посылая что-то от себя самого ей навстречу.

Они соприкоснулись в состоянии какой-то усталой и размягченно-теплой сонливости, почти как тогда, когда им подарила единение сновидческая шкатулка, и Рэйн уловил ее восприятие окружающего. Ей было тепло, и все кругом медленно, плавно покачивалось. Он дышал с нею вместе, вбирая отчетливо узнаваемые запахи корабля. Осмелев, Рэйн до некоторой степени отрешился от собственного тела и потянулся к ней всем существом. Малта лежала в теплой постели. Он уловил ритм ее дыхания и присоединился к нему. Она спала, сунув под щеку ладонь. Рэйн стал этой ладонью и притронулся к ее теплой щеке, бережно погладил ее. Малта улыбнулась во сне.

«Рэйн…» – пробормотала она, вряд ли понимая, что на самом деле происходило.

«Малта, любовь моя, – отозвался он тихо и ласково, боясь испугать и потревожить ее. – Где ты?»

«В постели», – вздохнула она и опять улыбнулась. Улыбка содержала призыв. Кажется, она решила, что ее посетило любовное сновидение.

«Но где все-таки?» – настаивал он, мужественно не поддавшись влечению.

«На корабле… калсидийском…»

«А куда идет ваш корабль?» – спросил он, уже понимая: ничего не получится. Его назойливые вопросы беспокоили ее, нарушая сон, и он почувствовал, как ослабевает установившаяся было связь. Рэйн прилагал все усилия, но ее разум начал пробуждаться, и его настойчивость была тому виной.

– Куда идет корабль? – прокричал он в пустоту. – Куда?

– Да в Джамелию, в Джамелию он идет! – пробормотала Малта. Что-то заставило ее резко сесть в постели, и она проснулась от собственного движения. – В Джамелию, – повторила она, понятия не имея, что это за вопрос, на который она отвечает. У нее было смутное чувство, будто ее выдернули из какого-то очень интересного сна, но, вот жалость-то, ни единой детали вспомнить не удавалось. Впрочем, так оно было даже легче. Днем ей удавалось держать свое воображение в узде. Ночи были чреваты мучительными сновидениями о Рэйне, полными чувства невосполнимой потери. Да. Лучше уж проснуться и ничего не помнить, чем пробудиться с лицом, мокрым от слез. Малта непроизвольно поднесла ладони к щекам и обнаружила, что одну щеку как-то странно покалывало. Она потянулась и поняла, что заново уснуть не удастся. Она отбросила покрывало и, зевая, поднялась на ноги.

Теперь она уже почти привыкла к роскошной обстановке каюты. Впрочем, привычка совсем не мешала упиваться и наслаждаться. Все началось с того, что калсидийский капитан отрядил ей в помощь двоих матросов и дал позволение забирать из трюмных запасов решительно все, что может обеспечить благоденствие и удобство сатрапа. Немного подумав, Малта приняла решение не стесняться. Очень скоро на полу оказался толстый ковер, а на стенах – яркие шпалеры приятных теплых тонов. Дымную лампу сменил хороший канделябр. Ложе сатрапа покрыли пушистые медвежьи меха и густые овчины, да и она сама теперь спала среди мехов и многочисленных одеял. Кроме того, матросы притащили для Касго роскошный кальян и повесили парчовую занавесь, защищавшую монарха от сквозняков.

Сейчас из-за этой занавеси раздавалось неровное всхрапывание. Ну и очень хорошо. Можно спокойно одеться, пока он еще спит. Тихо ступая, Малта пересекла каюту, раскрыла объемистый сундук и принялась со вкусом рыться в ворохе разнообразных нарядов. Ее руки ласкали ткани всех возможных цветов, видов и выделки. Ей приглянулось нечто мягкое, синее, теплое на ощупь. Она вытащила это нечто наружу и приложила к себе. Платье оказалось великовато, но Малта не сомневалась, что сумеет приспособить его по фигуре. Она еще раз оглянулась на сатрапскую занавеску, затем накинула одеяние через голову. Когда платье упало на плечи, Малта выскользнула из своей ночной рубашки и лишь потом продела руки в длинные мягкие рукава. Платье едва заметно пахло духами: наверное, ими пользовалась его прежняя обладательница. Несложно было догадаться, какими путями угодили к калсидийцам и одеяния, и сам сундук, но вряд ли стоило особо об этом задумываться. Помимо прочего Малта понимала: если бы она вздумала из принципа донашивать свои лохмотья, законную хозяйку нарядов это вряд ли оживило. А вот ей самой, скорее всего, пришлось бы весьма даже плохо.