Иар Эльтеррус - Три дороги во Тьму. Изменение Страница 18

— Ого, козел пожаловал! — воскликнул кто–то.

— От козла слышу, — буркнул Итарв себе под нос, благоразумно не повышая голоса.

Трактирщик при виде сатира радостно ухмыльнулся. В свое время он жил неподалеку от резервации козлообразных и успел неплохо изучить этот народец. Они обычно не уходили из–за стола до тех пор, пока у них в кармане оставались хоть какие–то деньги. При этом грязный и потрепанный вид сатира ничуть не ввел трактирщика в заблуждение. Прекрасно знал, что эта публика может экономить на всем, кроме выпивки. Поэтому даже очень богатый сатир может ходить в таком рванье, что не наденет самый небрезгливый нищий.

Едва сатир опустился за стол, как трактирщик тут же поставил перед ним кувшин вина. Итарв раздраженно дернул плечом. Нет, не потому, что ему чем–то не угодили, а именно потому, что угадали его желание. В свое время он от этого и сбежал из резервации. Его постоянно раздражала проницательность остальных разумных существ. Стоило Итарву Су–Скабу где–нибудь оказаться, как каждый норовил тут же поставить ему кувшин с вином. Сначала это забавляло, но постепенно стало раздражать. Неужели нигде к сатирам не относятся нормально? Сейчас он завидовал даже драконам. Этих тварей Церковь боялась. Боялась и ненавидела, потому и уничтожала. К сатирам же… Да–с, к сатирам все относились с пренебрежением, если не сказать с презрением. Даже Церковь, этот известный ксенофоб, позволила сатирам жить в Фалноре и свободно по его территории передвигаться. Сначала он не понимал, почему. Но однажды, когда Итарв был моложе, он подслушал разговор двух инквизиторов. Один спрашивал, почему не трогают сатиров, а другой объяснял.

При этом воспоминании сатир скрипнул зубами и быстро хлебнул из кувшина, чтобы забыть жгучее чувство стыда, которое испытал, услышав ответ. Тот инквизитор объяснил, что сатиров не трогают для примера. Их держат, как животных в зоопарке, только без клетки, чтобы все смотрели на них и видели, как нельзя себя вести, не то станешь сатиром. С тех пор Итарв твердо решил уйти. Уйти в надежде доказать, что не все сатиры столь презренные существа. Он мечтал добиться уважения для своего народа. Но быстро понял, что это не так просто, как казалось. Залил горе вином, а дальше все покатилось как обычно…

— Они правы! — повторял в такие минуты Итарв. — Все они правы! Сатиры самые жалкие существа в мире! И я тому доказательство! — И заливая горе, он пил. Пил так, что горе не успевало вырваться наружу.

Вот и сейчас он собирался залить свое горе. Залить унижение своего народа. Хотя и прекрасно понимал, что виноваты сатиры в таком отношении к себе только сами. Никто ведь не заставляет их вести разгульную и бесполезную жизнь. Просто так уж сложилось за поколения и поколения… Итарв очень бы хотел изменить это, но пока не мог справиться даже с собой.

В трактире тем временем возобновился гам. На сатира перестали обращать внимания. Но трактирщик прекрасно знал, что это дело временное… На трезвого сатира еще можно не обращать внимания. А вот когда сатир пьян, это уже проблематично.

Как трактирщик и ожидал, после второго кувшина сатир затянул какую–то песню. Довольно веселую, надо признать. Да и пел неплохо. Люди примолкли, обернулись. Кто–то стал подпевать. Трактирщик усмехнулся. Вот так всегда. Стоило где–то появиться сатиру, как там тут же начиналась гулянка. Через десять минут козлообразный был уже в центре всеобщего внимания. Он что–то рассказывал, сам смеялся над своими довольно похабными шутками. Слушатели ржали вместе с ним. Немногие присутствующие дамы краснели, что вызывало новые шутки сатира в их адрес и чрезвычайно нравилось остальным. В общей суматохе никто не заметил трех мрачных типов, которые вошли в трактир, сели в сторонке и стали хмуро наблюдать за происходящим. Вскоре один из троицы махнул своему спутнику и когда тот нагнулся, показал рукой на одного из посетителей, который только что засмеялся очередной скабрезности сатира.

— Вот он, — сообщил он. — Этот недоносок осмелился захапать больше, чем ему положено. Такого прощать нельзя.

Его спутник прищурился.

— Сейчас? — спросил он.

— Чуть позже. Хорошо бы в драке.

Два человека переглянулись и кивнули друг другу. Через мгновение они уже присоединились к компании и вскоре весело хохотали над шутками Итарва. Мало кто видел, что они изредка бросали взгляды в сторону одного из посетителей в простой рыбацкой одежде. Неожиданно один из вошедших резко выбил стул из–под какого–то пьяного человека, тот не разобрался и заехал в челюсть ни в чем не повинному соседу. Через мгновение вспыхнула драка.

Сатир замолчал и стал философски наблюдать за боем. Его он никоим образом не касался. Сейчас он был целиком поглощен своим кувшином, и поэтому не видел, как один из недавно вошедших придвинулся к человеку, на которого троица обратила внимание по приходу. Вот он закрыл своим телом его ото всех, вот резко дернул рукой. А когда отошел, рыбак рухнул на пол. Убийца аккуратно вытер нож, махнул своему спутнику и быстро вышел. За ним покинули трактир и они. В общей суматохе никто не обратил внимания на это происшествие. Когда ворвалась стража, то обнаружила одну драку и один труп. Офицеру разбираться в этом деле совершенно не хотелось, поэтому он велел схватить всех драчунов. Арестовали и сатира.

Сам Итарв в этот момент находился на вершине блаженства, потягивая вино. Он немного посопротивлялся каким–то людям, которые хотели его куда–то увести. Получил по шее и примолк. Однако категорически был против того, чтобы у него отобрали кувшин. Он начал тонко повизгивать и даже попытался кого–то боднуть своими рожками.

— Да оставьте вы ему этот кувшин! — раздраженно бросил офицер.

С этим сатир был полностью согласен и сопротивляться тут же перестал. Продолжая отпускать сальные шуточки, он зашагал за солдатами. Так его и бросили в тюрьму вместе со всеми. Но он этого уже не видел…

Итарв медленно открыл глаза. Что было вчера, он помнил смутно. Вспоминалось только, что что–то произошло. Сатиры не страдали похмельем — такова была одна из особенностей их организма. Вполне возможно, что именно она и сделала их такими пьяницами. Поэтому Итарву удалось очень быстро восстановить все, что случилось вчера, и понять, в какую переделку он угодил. Вряд ли стража будет разбираться, кто виноват, а кто нет. Итарв застонал.

— Вот же влип… — прошептал он.

Скрипнула дверь.

— А ну, на выход, мразь! — потребовал кто–то, открыв решетку.

Люди задвигались. Стали неуверенно подниматься и выходить. Итарв поколебался, но решил, что качать права сейчас абсолютно бессмысленно.