Элизабет Кернер - Эхо драконьих крыл Страница 18

Я повернулась к трактиру. Дурное предзнаменование, значит? На всякий случай я заранее сменила свои грязные гетры на одну-единственную юбку, что у меня оставалась. Отыскав для Тени свободное стойло в конюшне, я направилась прямиком к главному входу. Итак, представление начинается!

Я собралась с духом и вошла. После яркого послеобеденного солнца мне показалось, будто я вступила под своды пещеры.

Не люблю пещер.

— Что угодно, сударыня? Проходите, проходите. Чем могу служить вашей милости?

Может, речь его и была несколько слащавой, но все же это было не то, чего я опасалась. И никогда прежде меня не называли «сударыней».

Глаза мои быстро привыкли к полумраку. Хозяин трактира ростом оказался пониже меня, зато вширь окупал с лихвой. Наверняка все трактирщики происходят родом из какого-то общего места — все они одного покроя.

— Мне нужна комната на ночь и ужин на двоих человек, — сказала я негромко.

— Конечно, сударыня, — от его ухмылки мне вдруг захотелось умыться чистой водой. — Но, боюсь, у меня почти нет мест — ярмарка ведь, сами понимаете. Осталась лишь одна комната, зато самая лучшая. За нее я прошу не меньше серебреника.

Одна серебряная монета равнялось двенадцати медным — за такую цену можно было нанять хорошего работника сроком на шесть дней. Это был просто грабеж.

Я поборола в себе желание сразу же согласиться: даже если я и могу сейчас позволить себе заплатить столько, что из того!

— Один серебреник за неделю? Это справедливо, — сказала я с невинным выражением лица.

Трактирщик рассмеялся. Бр-р!

— Нет-нет, сударыня. Серебреник за ночь.

— Серебреник за две ночи, да в придачу с завтраком и ужином

на двоих, — ответила я. — Если такая цена вас не устраивает, я думаю, в городе наверняка найдутся и другие гостиницы.

Это было вдвое больше, чем он мог получить за любую из своих комнат, и он это прекрасно понимал.

— Хорошо, сударыня. Как скажете, — он проскользнул вперед, показывая мне путь наверх. — Комнатушка премиленькая, право слово: светлая, и не душно, да и места вам там обоим хватит. К тому же балкончик с видом на реку — чего уж больше-то…

Как я ни старалась, я не смогла скрыть усмешки.

— Уверена, что мне понравится. Велите, пожалуйста, доставить наверх большую лохань и много горячей воды, чтобы хватило двоим.

— Да, сударыня. А ужин будет готов сразу же, как изволите спуститься. Повар мой отменно готовит жаркое, и хлеб у меня самый свежий, утренний. Останетесь очень довольны. А теперь извольте сюда — вверх по лестнице.

Он провел меня по узкой лестнице наверх, и мы зашли за угол.

— Ну вот: комнатка большая, светлая — все, как я вам и обещал, — сказал он, отпирая мне дверь. — Вы ведь на ярмарку пожаловали? Издалека?

— Да, — ответила я, оглядывая комнату. Она и впрямь оказалась светлой и, похоже, неплохо проветривалась; потолок был достаточно высок, что позволяло мне стоять выпрямившись, а постель — хвала Владычице! — выглядела достаточно длинной, так что на этот раз ноги мои хотя бы не будут свисать, вздумай я их вытянуть.

— Полагаю, ваш муж сейчас в конюшне, размещает лошадей? — сказал трактирщик. Вопрос был задан всего лишь в шутку.

Ну-ну.

— Я завела свою лошадь в конюшню до того, как вошла. Ваш конюх, кажется, неплохо знает свое дело.

Хозяин нахмурился.

— Но тогда где же — прошу прощения, сударыня, — где же ваш супруг?

— У меня нет супруга, — ответила я. Когда он попытался было возразить, я его оборвала: — Я ведь не говорила вам, будто я замужем. Вы сами так решили, не успела я войти. — Я была страшно довольна собой, видя, как у трактирщика отпала челюсть. — Я в пути вот уже добрых две недели, если вас это так интересует, и горячей воды мне понадобится на два раза: сперва вымыться самой, а потом постирать одежду. Я договорилась встретиться здесь с одним своим знакомым, с ним я и поужинаю — думаю, он не откажется разделить со мной и завтрак. А вы очень любезны. — Он раскрыл было рот, чтобы опять возразить, но я говорила без остановки: — Нет, я не собираюсь переселяться из этой комнаты в какую-нибудь каморку под самой крышей. Мне вполне нравится и здесь, а серебро мое не хуже, чем у любого другого постояльца. Так что велите принести мне воды для ванны и бутылочку вашего лучшего вина. Позже я спущусь вниз.

И прежде чем он смог что-либо сказать или хотя бы подумать, я выставила его за дверь и задвинула засов.

Я немного подождала, пока не услышала, как он, ругаясь себе под нос, принялся спускаться по лестнице — и тут расхохоталась. Пару дней назад, когда мы останавливались в одной деревенской корчме, я вела себя вежливо и в итоге оказалась в такой комнатенке, где едва могла выпрямиться в полный рост. А все потому, что хозяин обнаружил, что я путешествую одна. На этот раз все обернулось значительно лучше. Комната моя была чистой и хорошо прогретой солнцем; к тому же и в самом деле имелся небольшой балкончик, на котором хватило бы места для маленького креслица, что стояло у кровати. Я подумала, что если помирюсь с трактирщиком, то, может быть, останусь здесь до тех пор, пока не решу, что же мне делать с обретенной не так давно свободой.

Тут мне доставили мою ванну: большую проконопаченную лохань и шесть вместительных ведер с горячей водой, от которых клубами поднимался пар. Вылив три ведра в лохань, я и сама последовала туда же, с глубоким вздохом облегчения погружая ноющее тело в воду. Я откинулась на спину, свесив ноги наружу, позволяя жару проникнуть до самых костей, столько натерпевшихся за последнее время, и вдыхая пар, словно это были изысканные благовония. «Вот что хуже всего в путешествиях, — думала я, наслаждаясь горячей водой, — уж очень редко выпадает возможность принять ванну». Пахнуть лошадьми, конечно, тоже неплохо, если это ненадолго; я же не лежала в горячей ванне почти целую неделю. Меня уже тошнило от лошадей.

К тому времени, когда я вымылась, обсохла и отстирала большую часть грязи с одежды, солнце уже зашло. Я надела запасную льняную рубашку и чистые штаны, которые были у меня припрятаны на такой случай, и с некоторым изумлением поняла, что чувство глубокой удовлетворенности вернулось ко мне в основном именно из-за того, что я всего лишь наконец-то чисто вымылась.

Я взяла бутылку вина и грубую чашку — все это принесли мне вместе с водой для ванны — и устроилась в креслице, поставив его на балконе. Передо мной широко раскинулась Иллара, готовая укутаться ночным мраком. Свет едва взошедшей луны покрывал город, словно голубоватая глазурь, и лишь в одном месте будто бы мерцало серебро — там, где лунный свет падал на водную гладь реки Арлен, медленно катившей свои воды вперед, чтобы слиться с рекой Кай. Почти в каждом окне горел свет — словно само небо, полное звезд, прилегло отдохнуть. Полная тихого восторга, я рассмеялась. Я так давно об этом мечтала, гадая, каково же это — жить в городе? Я и представить себе не могла, что тут будет столько огней.