Екатерина Шашкова - Тропы Междумирья Страница 18

Расстояние, отделявшее нас от стены, мы преодолели за считанные секунды. Потом пришлось притормозить, чтоб перебраться через бревно. Правда, эльфы в большинстве своём сиганули через него не сбавляя хода, но у меня подобный прыжок с пунктом 'тихо' никак не согласовался. В итоге в лагере Дамира я оказалась одной из последних, и сразу же принялась оглядываться, оценивая обстановку. Тем более, что луна как раз вынырнула из своего облачного укрытия, и вокруг стало совсем светло.

Больше всего это место напоминало каменную коробку: по бокам высились природные стены, спереди и сзади — рукотворные. Слева притулилось вытянутое, грубо — сколоченное строение, в котором я сперва заподозрила обычный сарай. Потом подумала, и мысленно исправила 'сарай' на 'барак'. В конце концов, это была единственная крытая постройка во дворе, а стражники перевала должны были хоть где‑то жить. Хотя я с трудом понимала, как вообще можно жить в этом кособоком сооружении.

Возле барака стояла объёмистая бочка с водой, на поленнице сушились чьи‑то штаны, тут же неподалёку валялись бесхозные сапоги, в косяке намертво застряла обломленная у самого наконечника стрела. Идиллия.

Проём в противоположной стене закрывали высокие кованые ворота. Видимо, открыть эту махину бесшумно не получилось бы при всём желании, поэтому эльфы проигнорировали официальный выход и полезли прямо по каменной кладке. Благо, с внутренней стороны на ней было полно выступов и неровностей, за которые можно было ухватиться. А с внешней… Ну, в крайнем случае, там со стены можно было и просто спрыгнуть.

Короче, проход был свободен. Во дворе никого не было.

Точнее, людей не было.

Ещё точнее: пара охранников в красно — чёрной форме Восточной Предонии лежала на земле возле ворот, а ноги ещё одного торчали из‑за барака. Но эти трое уже вроде как не считались. Всё‑таки Эл не зря нож доставал.

Я закусила губу, разом вспомнив, что эльфы, какими бы хорошими ребятами они не были, всё же враги. И эти враги только что угробили троих наших. И меня прибьют, как только раскусят. А если и не раскусят — то всё равно прибьют. Вздёрнут за мнимое дезертирство, и не посмотрят, что магичка.

Остаться с отрядом Файриана значило пойти против своих. Но в перспективе — возможность узнать какую‑нибудь важную для людей информацию. Как минимум про то, что остроухие делали в Вертском лесу. Хэйнар точно знает, и рано или поздно выболтает за милую душу. Не мне — так Ксанке, как только она ему улыбнётся. Но, даже имея информацию, от эльфов потом ещё и сбежать надо будет каким‑то образом. Желательно, тихим и не слишком кровавым. Потому как жить очень уж хочется. Только вот получится ли?

В качестве альтернативы — переметнуться к людям здесь и сейчас. Поднять тревогу, разбудить весь лагерь. Рассказать, кто я и каким образом сюда попала. Конечно, не поверят. А скорее всего, даже и не дослушают, просто прибьют на месте за форму ушей и цвет одежды. Но если вдруг произойдёт чудо, и я останусь в живых, то возможность вытянуть из Хэйна полезные сведения навсегда канет в Лету. Вместе с самим эльфиком. Чёрт, жалко парня. И себя жалко. И дамировских ребят тоже жалко, они же работу свою выполняют, границу стерегут. И если они сейчас засекут нас и завяжется драка… Сколько из них погибнет, даже не сообразив, что произошло? Нет, так тоже нельзя. Я ведь, вообще‑то на их стороне. Вот только они этого не знают.

И что делать?

Я стояла на границе. Не на географической границе, проходящей между двумя воюющими странами, а на своей собственной моральной границе. И не знала, куда идти. Оба варианта мне одинаково не нравились. А третьего не было.

— Эй, чего застыла? Марш вперёд! — прошипел мне в спину кано.

Я сморгнула и вынырнула из тревожных мыслей. Пока я перебирала варианты, часть отряда уже успела преодолеть противоположную стену. А командир стоял позади и следил, чтоб никто не отстал и не потерялся. Под его настороженным взглядом я сделала несколько шагов вперёд и обернулась. Кано, не спуская с меня глаз, чуть склонил голову набок и нахмурился. И я поняла, что пропала. У меня только что отобрали даже иллюзию выбора.

Одно подозрительное движение — и остроухий убьёт меня прямо здесь. Быстро и беззвучно. Не знаю как, но он это сделает. Не зря же он за мной так пристально следит…

Лучше бы за Ксанкой следил, ей — богу!

Потому что пока мы с Файрианом пялились друг на друга, сестра тоже решила осмотреться. И углядела‑таки то, о чём так рьяно мечтала весь последний день.

Тоненько взвизгнув, она бросилась через двор и мёртвой хваткой вцепилась в стоящие возле входа в барак сапоги.

Судя по мокрым потёкам, оставшимся на земле, их выставили туда на просушку. Но Ксанку нисколько не волновало, мокрая обувь ей досталась или сухая. На несоответствие размеров она тоже никакого внимания не обращала. Сестра, счастливо улыбаясь, прижала находку к груди и замерла с ней в обнимку.

— Прекрати немедленно, — суровым шёпотом велел кано.

— Сейчас — сейчас, — кивнула Ксанка и начала торопливо обуваться.

— Иста, скорей. Потом оденешь, — поторопила я.

— Легко тебе говорить! А я уже все ноги сбила. И отморозила тоже. Обе две. Ой, там камушек мешается… Сейчас вытряхну, и сразу пойдём.

— Иста! — В этот раз мы с командиром шипели на неё хором. Время поджимало. Почти все эльфы уже благополучно преодолели и двор, и стену. Остались только Хэйнар, который никак не мог подтянуться на одном из выступов, и подстраховывающий его Эл. И мы.

Сестра балансировала на одной ноге и увлечённо трясла сапогом, пытаясь извлечь оттуда камушек. Кано корчил невероятные рожи, беззвучно объясняя, что он с ней сделает, когда перевал останется позади. А я стояла, монотонно считала про себя потраченные попусту секунды и никак не могла отделаться от мерзкого ощущения надвигающейся опасности.

Наконец Ксанка совладала с сапогом, натянула его и встала на обе ноги.

Кано облегчённо выдохнул. Я хотела последовать его примеру, но не успела — дверь барака натужно заскрипела и приоткрылась. Наружу вышел (или, скорее, протиснулся) человек. Ростом он превосходил Кьяло, да вдобавок был в несколько раз шире. К примеру, рука, прикрывшая дверь, была толще моей талии.

А ещё этот бугай был абсолютно гол. И двигался почему‑то с закрытыми глазами и шатаясь из стороны в сторону, как пьяный. Впрочем, почему 'как'? Судя по долетевшему до меня запаху — ни о каком 'как' не могло быть и речи. От мужика разило, как от портового грузчика после недельного запоя.

Я не стала дожидаться, когда бугай разлепит глаза, и сделала пробный шаг в сторону стены. Файриан медленно продвигался в том же направлении. И только Ксанка стояла столбом и во все глаза пялилась на гиганта. Причём не знаю, чего было больше в её взгляде: страха ('Раздавит же, как муху!') или любопытства ('О, голый мужчина!')