Ольга Романовская - Словенка Страница 18

— Сказывай, где они, — бросилась Наумовна к Хвату.

— В граде, у князя. Дань они привезли, чтобы жить спокойно под защитой его.

— Давно ли они в Черене?

— Как вы по грибы ушли, так Егор телегу их и заприметил. Идём, тебя туда звали.

… В первый раз зашла за ворота града Гореслава, всё ей здесь ново было: хоромины большие, гридница, палаты княжеские — ведь привыкла она к низенькими избёнкам, которые у некоторых соседей наполовину в землю ушли. Хват же, видимо, часто тут бывал, так перебрасывался парой слов с отроками, сторонкой воротших кметей обходил. Возле хоромины одной телегу Наумовна заприметила и Саврасую узнала. На соломе сидел Стоян, игрушку какую — то рассматривал. Пригляделась Гореслава — да это гудок; Добрыня Всеславич для детей вырезал такие.

— Гореславушка, ты ли, сестрёнка, — обрадовался Наумыч. — Когда ты из дому — то бежала, то батюшка сильно осерчал, а теперь прошло: Мудрёна Братиловна с ним поговорила. Скоро ли воротишься?

— В грудень. Люб мне город этот.

— Ужели больше печища нашего?

Промолчала Наумовна, да и что говорить: родной дом всегда милее любого другого места.

Первым во влазню вошёл Хват, за ним и Гореслава. Темно там было, девка чуть о всход не споткнулась. " Сюда", — сказал Добрынич и отворил какую — то дверь. Они вошли в комнату полутёмную, одним окном лишь освещаемую. Вдоль стен были лавки и скамьи, а у супротивной стены — стол из дубовых досок и несколько стольцов.

Родные Гореславы рядом со столом на скамьях сидели; кузнец же — на стольце супротив Вышеслава. Кузнечихи нигде не было.

— Зачем девку сюда привёл? — бросил Вышеслав, сурово глянув на Хвата. Парень взгляд этот выдержал, глаза не потупил.

— Не знал я, что гости ещё стоят пред княжескими очами.

— Иди. Во влазне обождёте.

Снова Гореслава во влазне тёмной, к стене нетесаной прислонилась. Слышала она, как по всходу вверх да вниз кто — то топал, смеялся.

— Кто это? — спросила девка.

— Глуздени малые, сестреницы княжеской сыновья да дочери.

Дверь во влазню отворилась; ветер осенний внутрь ворвался, закружил по кутам. Гореслава обернулась и увидела Изяслава.

Кметь сначала не заметил её, ко всходу пошёл, но, увидев, остановился.

— Что ты тут делаешь? — бросил он сурово.

Гореслава опешила, не нашлась, что ответить, так оробела вдруг пред ним.

— Со мной пришла, — ответил за неё Хват.

Что тут сделалось с Изяславом! Побледнел сразу, словно сёстры — лихорадки налетели, кулаки крепко сжал.

— Правду ль бает? — спросил Наумовну.

— Правду, — тихо она прошептала.

Кметь, покойно до сей минуты стоявший, вперёд прыгнул, чуть Хвата о стену не ринул.

— Из — за чего в драку лезешь, чем не угодил? — спросил младший Добрынич. — Подумал, что ли, что девка эта моя

— То, что дружок ты её, знаю.

Меток был удар Изяславов, прямо по лицу парню пришёлся. Отступил на шаг Хват, за скулу ухватился.

— Не гуляю я с ним, не девка я его, — закричала Гореслава, испугавшись, что кметь Добрынича убьёт. — Друг он мне, привёл у батюшке родному, что дань князю привёз.

Изяслав ещё раз ударить хотел, но руку остановил.

— Его спасти хочешь или правду говоришь?

— Правду.

— Простишь ли?

— За что мне, девке глупой, кметя доброго прощать?

— За то, что раз с другой прошёлся. Придёшь ли сегодня ввечеру?

Помолчала Гореслава, задумалась, но под взглядом тяжёлым отказать не смогла. " Приду", — сказала. Да и как ей кметю отказать, счастье ведь это великое.

… Наума Гореслава во дворе дожидалась. От Стояна узнала, что живут Любава с Власом в новой избе, что только в начале хмуреня всем родом строить закончили. Ярослава же всё ещё незамужней ходила: с Любимом она крепко поссорилась, а Увар не хотел её к себе брать. Ходила теперь девка да губы кусала. Потом мальчишка огляделся по сторонам и вынул из — за пазухи оберег, протянул сестре. " Мать велела передать", — сказал он. Гореслава взяла его и крепко сжала. Потом к поясу прикрепит — вечная память о доме.

8

Наум Добрынич недолго в Черене прогостил: родное печище к себе манило. Но за те дни, что прожил он в доме плотника, натерпелась от него дочка укоров справедливых. Да разве отец не накажет дщерь родную за то, что из дома бежала, ей же в прок пойдёт.

От Стояна, не державшего обиды на сестру, узнала Гореслава, что Радий из печища ушёл.

— Говорят, что будто видели, как он с матерью простился, дверь в клеть поленом привалил, собрал свои пожитки и вместе с Лайко в лес ушёл. Сказывают его родные, что до снега первого вернётся.

… Проводила Наумовна родных студёным утром, обещала в грудне домой вернутся. Снова потекла у неё прежняя жизнь; вот только горюшко близёхонько ходило.

Как — то ввечеру собираясь к Изяславу, надела Гореслава на палец колечко, Светозаром подаренное, больно уж захотелось ей перед девками им похвастаться. Вышла за ворота, как вдруг повстречался ей свей рыжебородый, что к Добрыне Всеславичу когда — то заходил.

— Здравствуй, горлица, — Сигурд ухмыльнулся. — Куда идёшь?

Наумовна от страха слова вымолвить не могла. Свей почувствовал страх её и ближе подошёл. Девушке показалось, что недобро он на неё смотрел.

— Спеши я, не с руки с тобой говорить, — наконец сказала она.

Сигурд чуть посторонился, но уходить не хотел.

— Как тебя зовут? — спросил он.

Гореслава промолчала. Захотелось ей поскорей уйти; она сторонкой, вдоль тынов мимо него прошла. Чувствовала, что свей вслед ей смотрел, поэтому шагу прибавила.

Эльгу Наумовна встретила у Быстрой; она венки из полевых травинок плела.

— Зачем былинки напрасно губишь? — спросила Гореслава. — Матушка — земля не для того их растила, а солнышко согревало.

— Гадаю я о судьбе своей будущей. Коли к берегу прибьёт — здесь останусь, а уплывут — не жить мне в Черене.

— Поздно ты гадать собралась, лето — то уж миновало.

— В наших краях лето на вашу осень похоже.

— В каких краях?

— В Норэгре, земле Северной откуда отец мой родом.

— Ум у тебя мешается.

— Нет, не у меня, а у матери. Она хочет пешком по Неву идти, его искать.

— А что же тятя твой, не смотрит, что ли, за ней?

— Птице рыбу не понять. Уйдёт она, не удержишь. Но если мать уйдёт, то и меня никто не увидит.

— Уйдёшь? Никому не скажешь?

— Не скажу даже Зарнице, иначе ко двору вицей пригонят. Ох, тяжко мне!

Эльга вздохнула и пошла вдоль берега.

Подул сивер; Гореслава плечами передёрнула и к граду пошла. Очень хотелось ей на Изяслава хотя бы издали посмотреть. Налетел тарок, косу на грудь перекинул. Девушка пожалела, что платок не взяла.