А. Живой - Семь верст до небес Страница 18

Принял князь их, да скоро отпустил. Уплыла лодья, а Вячеслав печален сделался. Были то посланники византийские, земли дружественной, но привезли они вести черные. Далеко, на землях жарких заморских, росла угроза великая, доселе невиданная. Кабашон – властелин мавров, людей черных, ночью рожденных, готовил погибель земле русской. Сбирал он под знамена свои все народы христопротивные, большую часть коих составляли сарацины, берберы, да племена людоедов диких. Опечалился Вячеслав, что прошли времена спокойные, песнопевные, а грядут времена черные, дикие. Смерть увидал вдали и плач по всей земле русской.

Встал князь, расправил плечи широкие и в горницу вышел, где дружинники его дожидались храбрые. Окинул их взглядом тяжелым и повелел:

– Послать сей же час гонцов во все концы земли моей, в города верные, князьям удельным. Пусть ведут немедля дружины свои в Солнцеград, на защиту земли русской. Богатырей моих, где бы ни были, к себе зову.

– Дело говоришь, князь, – отвечали ему дружинники.

Поклонились они затем, сели на коней быстрых. и поскакали выполнять слово княжеское.

Глава 5. Иван и меч

Аккурат в том месте, где озеро Белое разливается ширше всего, срубил свой дом кузнец Афанасий, по прозванию Битник. Срубил крепко, на долгие годы. Чтобы кровом служил и ему и семье его обширной. Из окон все озеро великое было видать, а супротив дома, на другом берегу возвышался град княжеский, что имя от воды сей получил и Белоозером прозывался.

В ту пору княжил там Андрей, Вячеславов брат младшой. Землю свою Афанасий Битник от князя Андрея и получил навечно за заслуги в мастерстве своем кузнечном. Никто во всей обширной земле белозерской не мог лучше него подковы конской выковать, да меча лучшего сотворить. Как пришла пора, взял в жены Афанасий крестьянскую дочь Усладу. Из бедных она была, а приданого за ней вообще не водилось. Но Афанасий на сие не посмотрел, потому как сильно полюбил он девицу, в доме своем хозяйкою полной сделал.

Родила ему Услада четверых мальцов, чтобы было кому в старости помочь, да на кого хозяйство оставить. Все росли сильные да веселые. А когда пришел месяц просинец, от синевы неба имя носивший, родила Услада пятого сына. Окрестили его Иваном, окунувши в купель ледяную, да благословили на жизнь долгую.

Подрастал малец не по дням – по часам. Мать с отцом не нарадуются. Однажды случилось Афанасию подковы в своей кузне мастерить. Хоть в вечеру дело было, да время жаркое: того и гляди небо грозой разродится. Ивану в ту пору уже шестой годок шел. Прибежал он к отцу в кузню, сел поодаль, да и стал наблюдать за работой отцовской, за огнем да искрами, что во все стороны разметались от ударов могучих. Заглянула в кузню и бабка Агафья, что жила в починке отдаленном, пришла она Афанасия просить, чтоб пособил немного, косу справил. Отошел отец от наковальни с Агафьей слово молвить, а Ивана-то такая охота до молота разобрала, что не смог он с собой совладать. Подбежал к молоту пудовому, схватил, да как ухнет по наковальне, на которой подкова лежала – от подковы брызги одни во все стороны полетели. И в ту же минуту гром громыхнул в небе, будто раскололось оно, и полил с неба дождь сильнейший.

Увидал Афанасий, чего шестилетний малец вытворяет и чуть разума не лишился. А бабка Агафья узрев сие молвила – быть ему богатырем сильнейшим, какого не видала еще земля русская. Сказала так и исчезла, будто и не было её вовсе. Сказывали колдунья она была, знахарка. А после того дня и не видал ее никто более. Однако, долго еще в кузне запах полыни висел, напоминая о знамении.

С той поры, как Иван сию твердую подкову в дрызг размозжил, стали люди примечать за ним дела всякие необычные. Вроде бы малец еще, а на коне быстром скачет не хуже всадника опытного из дружины княжеской, из лука мощного стреляет – словно с ним и родился. А спустя пару лет и с мечом управляться стал Иван, как воин заправский. В кулачном бою, что в Белоозере каждой весной князь Андрей устраивал, не было ему супротивников. В ухо даст – закачаешься. Все братья его, хоть и старшие, а смотрели на него с уважением.

Случилось раз Ивану по берегу Белоозера зимой идти – по делам кузнецким ходил он отцу помогать в село соседнее. Вдруг видит, телега, товарами груженая, с купцом пьяным, что с ярмарки возвращался, на лед озерный въехала. Видно, купец путь хотел скоротать, да не вышло. Не проехал и трех саженей, как лед под телегой ломаться стал. Купец и глазом моргнуть не успел, как в воде оказался, а телега с конем и вовсе на дно ушла. Увидал Иван – дело плохо, скинул с плеч тулуп, да в воду бросился. Студена вода была, но по счастию не глубока в том месте. Выволок Иван из нее купца пьяного на берег. Апосля чего во второй раз нырнул, коня полудохлого отвязал от телеги, что на дне лежала, и на свет Божий вытянул. Не мог Иван допустить того, чтоб животина за зря по пьяному делу пропадала. За товаром купеческим, правда, нырять не стал. Посчитал, пущай купцу сие событие уроком будет.

Другой раз летом дело было. Ходил Иван в лес по грибы-ягоды, далеко в глушь забрался. Цельный день бродил по лесу, почитай три кузова с горкой малины набрал. А как домой засобирался, то услыхал вдруг вопль человеческий недалече. Прибег на место, а там медведь-людоед мужика-добытчика ломает. Вовремя поспел Иван. Не долго думая вырвал он с корнем березу немолодую, что первой подвернулась, да как огреет медведя лютого по хребтине – так и переломил хребет. Медведь тут же и издох. Взвалил Иван себе на спину обоих: медведя дохлого, да мужика полудохлого, и отнес в деревню за десять верст. Мужик тот, медведем поломанный, выжил, слава Богу. По сей день Ивану свечки ставит. А медведя на тулупы пустили.

Прожил так Иван несколько годков буйных молодецких. А как исполнилось ему пятнадцать лет полных, вызвал Афанасий Битник сына в кузню на рассвете и молвил:

– Сыне мой родной, ты теперь совсем большой стал. Нет тебе уже сейчас во всем Белоозере супротивника ни в играх, ни в бою кулачком, ни в забавах молодецких. Красив ты лицом, да силен телом. Видно была права колдунья Агафья: выйдет из тебя богатырь великий, всей Руси защитник. А раз так все обернуться может – нужен тебе меч богатырский. В нашем роду все кузнецами были: оружья много ковали. Да оружье это, хоть и хорошо делано, богатырской силы не имело. Ибо меч богатырский, силы невиданной, можно либо в дар от другого богатыря получить, либо руками своими выковать. Великанов таких, как Никанор-Богатырь, что целое войско один побить мог, в нашей округе давно не бывало. А потому, видать, суждено тебе самому меч богатырский ковать. Да только ковать его нужно десять лет и десять дней с утра до ночи. Только тогда он в самую силу войдет и победить сможет того, кому предназначен. Не видать на мече том будет во веки вечные ни щербинки, ни зазубренки. И уж коль случилось так, что ты кузнеца сын, с этого дня вся кузня моя тебе отходит. Бери железо лучшее, да куй меч великий для дел грядущих. Я тебя на них благословляю.