Виктор Точинов - Полкоролевства в придачу Страница 18

А она уселась на последнюю нашу лошадь, проигнорировав неудобства мужского седла. И неторопливой рысью направилась в сторону замка.

– Не делай этого, Иза!!! – заорал я.

Проклятие! Сестричка не обратила на крик ни малейшего внимания. Зато Маньяр сполна воспользовался тем, что я на мгновение отвлекся. Лишь каким-то чудом мой клинок не был сломан в захватах, украшавших гарду его полутораручника.

Придется убить сенешаля как можно быстрее… И попытаться как-то остановить Изабо.

Первую мою стремительную атаку сенешаль отбил. И вторую. И третью… Ну что же, мы не на королевском турнире фехтовальщиков, сейчас все средства хороши… Самобой, не раз выручавший сегодня, был заткнут за пояс – и я выхватил его левой рукой, быстро прицелился в голову Маньяра…

Он рассмеялся.

– Мимо, Арно! Я помню, что ты не взводил пружину!

С этой неуместной фамильярностью на устах он атаковал сам – и мне пришлось, отшвырнув самобой, всерьез драться за свою жизнь. Лишь несколько мгновений спустя удалось бросить быстрый взгляд в сторону. Лиловое пятно рясы Изабо приближалось к редкой цепочке деревьев.

– Остановись!!! Там смерть!!!

О-у-у… Ну вот и все… Конец… Я оставался на ногах, и сжимал меч в руке, – но это ничего не меняло. Кончик меча Маньяра, вскользь рассекший мое бедро, поставил точку в карьере лорда Арноваля…

Сенешаль прекрасно всё понял и тут же ушел в глухую защиту.

Со стороны замка донеслось истошное конское ржание. И женский крик – не менее истошный. Прощай, Изабо… Может быть, скоро встретимся – если Девственная Мать все же откроет врата чертогов своему грешному сыну.

– Так и думал, что она не доберется, – сказал Маньяр, не повернув головы. – Я ведь подошел к замку чуть ближе, чем рассказал вам. И знаю – ни одно заклятие не подействует на эти милые деревца. И на то, что их окружает, не подействует. Потому что земля под ними – не совсем земля. А воздух вокруг – не совсем воздух. Я же спокойно пройду мимо, пока дерево переваривает вашу… хм-м-м… сестричку. Надеюсь, мессир, минувшей ночью вы сполна воспользовались её родственной благосклонностью?

Я ринулся вперед, одержимый одним желанием – снести ему голову, хотя бы и с парой локтей стали в собственном животе.

Немеющая нога предательски подогнулась. Дзинк! – мой меч попал-таки в захват. Из гарды торчал обломок в три ладони длиной.

– Ну вот и всё, мессир Арноваль, – устало сказал сенешаль, опуская оружие. – Вы можете купить пару минут жизни, утолив моё невинное любопытство. Скажите, ведь Рыжий Эйнис – настоящий, первоначальный – не кто иной, как вы?

Я молчал.

– Конечно же, вы, – сам себе ответил Маньяр. – Все улики против меня, что вы с таким пылом излагали – косвенные. И обратить на них внимание мог лишь человек, знавший наверняка, что Эйнис три месяца назад прекратил свою деятельность. Полагаю, именно тогда вы покинули Буа, чтобы помириться с будущим тестем – при этом совершенно справедливо рассудив, что миф о Рыжем Эйнисе теперь будет питать сам себя, и все более-менее удачные нападения припишут неуловимому атаману... Но что лес столь сильно изменится за считанные недели и возвращение так затруднится, вы никак не ожидали. Да и появление двойника-самозванца едва ли предусмотрели. Ну что, мессир, неплохой я сыщик?

Я молчал, уставившись на землю под ботфортами Маньяра. Потом поднял взгляд.

– Фи… – поморщился сенешаль. – Не надо применять ко мне такие дешевые трюки. Неужели вы и вправду надеетесь, что я обернусь и дам вам возможность швырнуть в меня этот обломок? Несерьезно… К тому же у вашей железки отвратительный баланс, и… А-А-А-А-А!!!

Он завопил и рухнул на землю. Уже лежа обернулся-таки, яростно что-то рубил мечом у самых своих подошв… Я отступал медленно, сильно хромая. Костолом вполне мог выбросить вторую ложноножку.

Пока я перетягивал ногу жгутом, наспех сооруженным из рукава рубашки, и обрабатывал рану порошком, несущим в себе кровоостанавливающие и заживляющие заклятия, Маньяр продолжал драться – отчаянно, но безрезультатно. Костолом – тварь медлительная, от него нетрудно спастись, вовремя заметив. Но стоит ему хотя бы коснуться человека – и тот обречен. Можно лишь растянуть агонию на несколько часов, уничтожив тварь.

Дело в том, что Костолом – название не совсем точное. Кости не дробятся, не ломаются, – поначалу остаются на месте, но теряют какую-либо твердость. Поврежденную конечность легко можно согнуть под любым углом, при желании даже завязать узлом. И странный недуг очень быстро распространяется по телу.

Сенешаль, без сомнения, всё это знал. Но продолжал цепляться за жизнь. Отсечь мечом тут же прирастающую ложноножку ему не удалось, он упорно отползал в сторону, вытягивая, истончая ее… Ноги до колен извивались совершенно свободно.

Куда стремился Маньяр, я понял, лишь когда услышал знакомые щелчки реечного механизма собственного самобоя. И торопливо похромал в сторону замка – от мессира сенешаля вполне стоит ожидать попытки напоследок выстрелить в меня. Пусть уж разбирается с Костоломом – заклятья, наложенные на шесть стрелок, дают хорошие шансы выиграть несколько часов жизни. Финал, впрочем, будет один – кости исчезнут совсем, и лишенное внутренней опоры тело окажется раздавленным собственной тяжестью.

Ни малейшего сочувствия к Маньяру я не испытывал. Если бы не он, можно было остановить Изабо…

Под деревом валялся обрывок лиловой ткани, видный издалека. Лошадь вообще исчезла бесследно.

Надо было спешить, но я медлил, не отрывая взгляд от клочка рясы… Изабо, Изабо… Мы могли не встречаться годами, и я даже не вспоминал о тебе, но в глубине души верил – когда-то мы встретимся, и скажем друг другу что-то нужное и важное, и исправим былые глупые ошибки…

Теперь никто ничего не исправит… Всё кончилось, и не осталось ничего, кроме этой лиловой тряпки. А я, наверное, прожил тридцать лет на грешной земле совсем не так, как надо… Стоит, наверное, жить, словно каждый день – последний.

Последний – завтра уже не успеешь сказать, что не сказано. Последний – и некому будет объяснить, что не понято. Последний – и уже никогда не придешь на могилу матери, на которой не был десять с лишним лет...

Оставь дурацкую ностальгию и вздохи об утерянном, одернул я сам себя. Оставь за спиной и не оборачивайся. Тебя ждет Иветта. И полкоролевства в придачу.

Я шагнул к редкой цепочке деревьев. К последней линии обороны Тур-де-Буа.

Не оборачиваясь.

Глава 11

Маньяр не ошибался – любая наша магия и любое наше оружие были здесь бессильны.