Иван Афанасьев - Ожидание Двойной Кошки Страница 18

— На кухне сегодня просят язей, — сообщил Семан и удалился.

Офедр снял сапоги и вытянулся на кровати. Как всегда, после длительных путешествий, хотелось лежать и бездумно глядеть в потолок. Но в голову лезли разные мысли. Вызов в столицу мог значить многое. Мог значить награду за успешное выполнение задания; мог оказаться простым отпуском; а мог оказаться и выражением недоверия. Его последнее дело оказалось таким, что он ожидал чего угодно. С одной стороны он успешно выдернул Кайтар из-за границы и благополучно доставил ее в Транку, главный город герцога. С другой стороны — приветил Юркая, ничейного колдуна и Юркай этот видел Кайтар и, похоже, общался с ней мыслями. Не было ли это провалом задания?

Но ведь ему не указывали, что он должен скрывать ученицу ведьмы от кого бы то ни было. Он всего лишь должен был ее доставить, что он и сделал. А Юркай… Что, собственно говоря, мог с ним сделать гвид? Справиться с колдуном, да еще искусным бойцом — смешно и думать. Сдать его гвардии? А по какому, собственно говоря, обвинению? К тому же он догадывался, что ничего бы из этого не вышло. Не тот Юркай человек, чтобы с ним легко справился хоть гроссведун, хоть целая рота гвардейцев.

Так ни до чего не додумавшись, Офедр натянул сапоги и отправился на кухню. Вышел в коридор, прошел до конца, толкнул дверь крайнего номера, которая оказалась не заперта. Только те, кому положено, знали, что за этой дверью находится не обычный номер, а тайный проход в соседнее здание. С виду проход выглядел нежилой комнатой, заваленной запасными кроватями и стульями. На стенке мелом был нарисован охранительный знак Виоск. Гвид решительно направился к нему, за мгновение до столкновения со стеной закрыв глаза. Как всегда, его резко кинуло вперед и завертело. Не обращая внимания, он шагнул еще несколько раз и почувствовал, что стоит на ровном полу. Здесь он рискнул открыть глаза. Перед ним суетился, раскладывая приправу по тарелкам, пожилой лысый мужчина в белой куртке и таком же колпаке на голове.

Офедр кашлянул, мужчина обернулся и вопросительно посмотрел на него.

— Мне бы язей, любезный мастер, — попросил гвид смиренно, — найдутся у вас язи сегодня?

Любезный мастер отвел его в комнату с большой печью и столом, на котором стряпуха раскатывала тесто. Гвида усадили за стол у окошка и почти сразу к нему подбежал служитель корчмы, чтобы принять заказ. Вот так: сидит себе человек на кухне, может, родня кому из обслуги, а может, он хозяину какую услугу оказал, и его здесь кормят. Самое обычное дело. А захочет человек — и с кухни в корчму выйдет, а там, если ему это знать положено, и на другую улицу выход найдется, через сараи да подполы.

Офедр на еду особо не налегал, помня, что ему еще возвращаться тем же путем. Полный желудок такие переходы через колдовские двери воспринимал уже не столь благосклонно. Но что делать? Лишь так постояльцы гостиницы могли в ней жить, никому не попадаясь на глаза. Тем же путем, знал гвид, к нему придет в положенный час и граф Корсма, под чьим началом он был. Придет незамеченным и так же уйдет. Снаружи гостиницу и корчму ничего не соединяло, по проходу между ними даже иногда пробегали слуги со двора. Тот, кто попытался бы отыскать соединяющий два строения подземный ход, тоже бы не преуспел.

Гвид поел холодной рыбы, затем тушеной репы. Запил все это стаканом вина — стакан ему дали самый дешевый, глиняный, зато вино оказалось весьма приличным — а потом приступил к куску жареного вепря. После вепря пришел черед пирожков с мясом птицы. Уже на четвертом пирожке Офедр почувствовал, что утолил голод. Он выпил еще стакан вина, мысленно благодаря Великих Светлых за то, что они предложили ему такую судьбу. Вина в Светори не делали — не тот климат — его везли издалека и стоило оно столько, что пили его даже вполне справные люди лишь по большим праздникам. Тем же, кто прошел на кухню по колдовскому переходу, границ в еде и питье не ставили.

Неспешно поднявшись из-за стола, гвид вернулся к любезному мастеру и отыскав на стене знак Виоск, стремительно зашагал на него, закрыв глаза. Любезный мастер, не сведущий в колдовстве, наверняка думал, что другой конец колдовского прохода открывается где-то далеко, а не всего за четыре шага от кухни. Да, колдовские проходы бывали и длинными, только тогда их легко мог обнаружить любой ведун — и на что они тогда годились бы? Этот проход мог отыскать лишь ведун, по странной прихоти забредший в узкую щель между корчмой и гостиницей — но что в той щели делать ведуну?

Граф оторвал гвида от захватывающих приключений Манрика Зеленого в джунглях Большой Змеи условным стуком. Сунув книгу под подушку, постоялец открыл дверь. Граф Корсма молча протиснулся в комнату, заполнив ее своим ярким малиновым плащем и алым беретом с пером цапли. За графом в комнату просочился гроссведун в вязаной шапочке и темно-синем камзоле. Закрыв за ними дверь, гвид вопросительно посмотрел на графа:

— Здоровы ли, Ваше Сиятельство? Рад, что удостоили меня, скудного, честью встречи, — он перевел взгляд на гроссведуна, и молча тому поклонился.

Граф пододвинул к себе единственный стул и сел, сбросив плащ на спинку. Оказалось, граф был в походных кожаных штанах и черном камзоле. На перевязи висел длинный топор с небольшим лезвием, способный пробить любой доспех. Граф не боялся выглядеть странным.

— Сядь, Офедр. — Граф Корсма указал на кровать. — Нет, лучше даже ложись, но только так, чтобы тебе было удобно.

Он вопросительно взглянул на гроссведуна, и тот тотчас же кивнул.

— Мастер Хоробка желает кое о чем тебя спросить. Потому и вызвали тебя в столицу. Ты в дороге встретился с незнакомцем, который заинтересовал почтенного мастера. Он тебя расспросит о нем, а я послушаю.

Граф замолчал. Гроссведун, не меняя позы, все так же стоя возле стола, неспешно проговорил:

— Офедр, отвечая на вопросы, постарайся вспомнить все как можно подробнее. Если ты чего словами не скажешь, мне это не столь важно. Как тот незнакомец выглядел?

Допрос у гроссведуна выглядел совсем не страшным. Мастер Хоробка тихо спрашивал, гвид, погружаясь в воспоминания, отвечал. Иногда Хоробка повторял свой вопрос, немного меняя слова, и Офедр вспоминал еще какую-то мелочь. Вообще вспоминать, развалившись на кровати, было легче. И гвид даже не боялся допроса, хотя понимал: выяснись сейчас, что он своими действиями нанес ущерб короне — и все, смерть. Тех, кто служил Длинным Ухом, в тюрьмы и каторги-рудники не посылали. Слишком велика была опасность, что, бежав, такой человек переметнется к врагам королевства.

— Значит, ты не сможешь сказать, был ли Юркай дворянином? — подвел итог Хоробка. — Я тоже, как не рылся в твоих воспоминаниях, этого не понял. Но отправился он точно в Смален?