Малиновка поёт лишь о любви... (СИ) - Лакомка Ната Страница 19

- Что-то милорд второй день к нам не заглядывает, - сказала матушка Зайчиха как бы между прочим.

- У Рика всегда много дел, - вздохнула Дьюлла, дразня котенка травинкой. – А в последнее время их стало как-то очень много… Он все время занят и занят…

- Он такой обходительный, новый милорд, - сказала матушка Зайчиха, затягивая на шитье узелок и откусывая нитку. – Такой учтивый, добрый…

- Рик – самый-самый лучший, - улыбнулась Дьюлла, заваливая Мартина в траву. – Я ужасно его люблю.

- Да и он к тебе неравнодушен, - поддакнула Зайчиха. – Я бы сказала – глаз с тебя не сводит.

- Глупая, - засмеялась Дьюлла, - конечно, я же его сестра!

- Что-то мне кажется, смотрит он на тебя, не как на сестру, - покачала головой кормилица.

- Ты о чем это? – Дьюлла оставила котенка и заинтересованно подсела поближе. – Как он на меня смотрит?

Но матушка Зайчиха замолчала, многозначительно улыбаясь.

- Эй! Отвечай, если заговорила! – потребовала Дьюлла.

Ей пришлось долго упрашивать женщину, а та забавлялась ее нетерпением, но в конце концов сказала:

- Тут только слепой не заметит, что он влюблен в тебя, дурочка.

- Влюблен? – Дьюлла почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а сердце затрепетало тонко-тонко. – В меня?

 - Как по мне, так с ума сходит, - подтвердила кормилица. – Я сразу это поняла, еще когда первый раз увидела вас вместе. Помяни мое слово – он и не показывается сейчас только потому, что не знает, как избавиться от страсти.

- От страсти? То есть у него ко мне страсть? А как ты это поняла? Он что-то сказал? Когда? – затеребила кормилицу Дьюлла.

- Тише! – матушка Зайчиха подмигнула ей и поманила поближе, а когда Дьюлла придвинулась почти вплотную, зашептала ей на ухо: - Когда ты вчера пела, он смотрел на тебя, не отрываясь, и все ерзал, хотя кресло было мягкое, я потом пощупала. А это верный знак – когда мужчина ерзает.

- Да что ты?! – изумилась Дьюлла. – И почему это?

- Потому что у него все дыбом становится, - авторитетно заявила кормилица и для пущей убедительности выставила стоймя вверх большой палец руки. – Поняла?

- Но я же ему сестра! – изумилась Дьюлла еще больше, но как будто горячая волна накатывала на нее, захлестывая, увлекая в безумную круговерть – голова и в самом деле пошла кругом, стоило только представить, что Рик испытывает к ней нечто иное, чем братскую любовь.

- Вы всего-то двоюродные брат и сестра! – фыркнула кормилица. – Король и королева Салезии – тоже кузены. Смотри, не прощелкала бы ты клювом, пташка. А то схватят твоего Рика и уволокут под венец, а ты будешь локти кусать.

- Уволокут? – растерянно переспросила Дьюлла.

- А что ты думала? Он теперь граф, сам король его привечает, единственный наследник – да за ним любая побежит, только поманит, и на кривой бок не посмотрит. Или подожди – набегут и так, звать не надо. Это ты у меня проста, а девицы, знаешь, какие ушлые бывают?

- Но Рик не позволит, чтобы какая-то девица его уволокла! Он очень умный, его не обманешь!..

Кормилица посмотрела на нее с сочувствием:

- Когда мужчина влюблен, то глупеют даже мудрецы. Сдается мне, что милорд уже поглупел, и скорее женится на какой-нибудь вертихвостке, чем признается тебе.

- Но почему?..

- Откуда же я знаю? – пожала плечами матушка Зайчиха. – Может, такой правильный, что для него капля родственной крови – запрет, а может – боится, что ты откажешь ему. Мужчины в этом деле трусы.    

- Рик – очень храбрый! – возмутилась Дьюлла, отбирая у кормилицы шитье и пряча за спину. – Он воин, он защитил меня от разбойников!

- Сдается мне, - кормилица уже начала сердиться, - что милорд Рик храбрее на поле боя, чем в сердечных делах. Так и будет умирать за тобой, но слова не скажет.

Рик умирает из-за нее? Сердце Дьюллы застучало быстро-быстро. Она посмотрела на Мартина, который завладел клубком ниток, затеяв игру, но впервые возня котенка ее совсем не умилила. 

- Нет, ты, наверное, ошиблась, - сказала Дьюлла неуверенно. – А как ты поняла при встрече, что Рик меня… что я ему… - она не договорила, жадно глядя, и в глазах были тысячи вопросов.

- Что тут понимать? – кормилица ласково потрепала ее по щеке и отбросила с плеча Дьюллы золотистый локон, выбившийся из головной сетки. – Как он пытался защитить тебя! Как самое дорогое сокровище! Можешь поверить мне, моя милая, я в этих вещах разбираюсь. Так что не упусти добычу из коготочков, моя кошечка!

Слова кормилицы произвели на Дьюллу такое же впечатление, как если бы ей сказали, что солнце завтра наведается к ней в гости.

Рик влюблен в нее? Рик?

И от сердца разлилась горячая, удушающая волна – а почему бы и нет? Любит ведь она его. Любит всей душой, каждой частичкой! И в самом деле, почему она сначала решила, что это любовь сестры к брату? Разве ей неприятно было обнимать его, целовать, танцевать с ним? Разве не хотелось ей прижаться к нему сильнее, и чтобы он смотрел на нее, и целовал так же горячо, как целовали мужчины Рыжую Сьюзен, доказывая ей свою преданность.

И что с того, что у него искривлено тело?! Для нее Рик – самый прекрасный на свете, и вообще - считать его уродом может только самый непроходимый дурак! Он сильный, двигается гибко и быстро, и как будто родился в седле! Но самое главное – у него доброе сердце и чуткая, нежная душа. А это поважнее любой красоты.

- Завтра день святого Вальдерика, - отвлекла ее от мыслей матушка Зайчиха. – Могла бы и подарить что-нибудь милорду. Он будет рад, поверь, - и она многозначительно подмигнула. 

17. Поздравления имениннику

Найти дом, где жила Дьюлла в столице, стало для Рика навязчивой идеей. Возможно то таинственное письмо все еще хранится жильцами дома, и в нем отец рассказал о рождении девушки больше, чем передал на словах.

Он подробно расспросил матушку Зайчиху, как выглядел дом и в каком районе находился, и его постигло разочарование – столичный дом Босвелов находился совсем в другой стороне. Легче было бы поехать в столицу самому и разузнать все на месте, но король еще не посылал за ним, и Рику не хотелось оставлять замок, и Дьюллу. Ведь ей угрожает опасность! Кто-то покушался на ее жизнь и может повторить покушение. Нет, ему надо остаться.

Отправив в столицу доверенных слуг, он снова пересмотрел все отцовские бумаги, но не нашел ни счетов об оплате по аренде дома, ни ежемесячных расходов по десять золотых, и снова подосадовал на безалаберность покойного во всем, что касалось документов. Его-то делами и бумагами заведовал Адалмер - ушлый малый, в прошлом секретарь в королевской монетной гильдии. Рик сразу приметил его – парень был тщедушный, но дотошный во всем, что касалось порядка счетов и писем. Став графом, Рик первым делом переманил его к себе на работу и был доволен его усердием. Именно Адалмер и отправился в столицу, чтобы найти дом, а возможно и письмо.

Спустя две недели Адалмер вернулся с неутешительными новостями. Тот район города, что описывала кормилица, выгорел во время войны подчистую. Найти владельцев домов сейчас невозможно и письмо, скорее всего, тоже погибло в огне.

Секретарь приехал поздно ночью, и почти до третьих петухов Рик не мог уснуть, ворочаясь в постели и обдумывая все, что у него было о прошлом Дьюллы. Но думай – не думай, толку от этого не было, и изводить себя понапрасну тоже было лишним.

Он уснул и во сне видел Дьюллу – она бежала по лесу, оглядываясь через плечо, маня за собой, и смеялась. Он пытался догнать ее, но легконогая кузина убегала, ускользала из его рук.

Еле разлепив глаза, он рывком сел в постели, натянув покрывало на голую грудь – ведь перед кроватью, как продолжение сна, прохаживалась Дьюлла. Совершенно невозмутимая, она оглядывала комнату, а в руках держала охапку свежесрезанных лилий.