Военное дело для чайников (СИ) - Кун Сергей Страница 19

— Сугубо военного назначения крепости для «защиты территории». Особенно это актуально для больших стран с протяжёнными границами. Многочисленные армии, способные самостоятельно остановить вторжение, под каждым кустом не поставишь. Следовательно, границы придётся доверить относительно небольшим отрядам, которые попытаются задержать врага до подхода основных сил. В поле их сомнут просто походя, так что решение очевидно. Хорошая крепость поможет им продержаться пару недель, а то и месяцев. А ещё в удалённых и диких провинциях такие крепости становятся и символом власти центра над этими территориями. Одним своим видом они будут напоминать окрестным жителям, чья это теперь земля.

Ставить такое укрепление где-то в тайге или среди горных вершин опять же бессмысленно — враг их даже не заметит. Наш выбор в данном случае это места, которые по тем или иным причинам уж очень сложно обойти. Мост (или на худой конец, брод) через широкую реку, удобный проход среди труднодоступных гор, единственная дорога сквозь бескрайние леса и болота — вот лучшие места для такого рода строений. Именно там они принесут максимум проблем врагу, а значит и максимальную пользу нам.

Ну вот, где нужно строить вроде бы решили. Осталось рассмотреть, где это делать можно. Тут… В памяти людей остаются в основном яркие события — штурмы или, в крайнем случае, осады. Но реально большую часть времени любая крепость просто стоит в ожидании войны. Населяющие её люди, соответственно, тоже наслаждаются мирной жизнью, так что наша цель по крайней мере не сделать эту жизнь невыносимой. Сразу стоит забыть про места:

— С нездоровым климатом (особенно это касается тропических стран). Будет чертовски обидно, если гарнизон вымрет от каких-нибудь болячек, жары или холода. И да, в реальной истории это случалось гораздо чаще, чем хотелось бы.

— Где трудно организовать снабжение даже в мирное время (да, любители замков посередине горного массива или пустыни, это я вам говорю). Причина, собственно, та же.

— Лишённые источников воды внутри периметра укреплений. Этот пункт, наверное, вообще следовало поместить первым. Потому как если внутри крепости нет даже колодца — осада продлится примерно неделю. Враг едва ли будет настолько добродушен, чтобы позволить осаждённым сходить с вёдрами до ближайшего водоёма, а ведущие извне ручьи и прочие акведуки перережет в первый же день.

Отдельная (и потенциально опасная!) ситуация — крупная река, протекающая прямо сквозь крепость. С одной стороны, это почти неиссякаемый источник воды, а то и какой-никакой пищи (рыба же!). С другой — берега необходимо тоже снабжать укреплениями. Надеяться, что противник не догадается заплыть внутрь на плотах или лодках мягко говоря наивно. Инженерные же сооружения, призванные перекрывать движение по воде — всевозможные подводные решётки и цепи — увы, не являются абсолютно надёжными

И наконец, пара слов о хорошем. Благоприятны места:

— Со скалистым грунтом. Это не только позволит сэкономить на фундаменте, но и затруднит противнику ведение подкопов.

— На морском побережье. Даже если враг возьмёт приморское укрепление в осаду с суши, туда всегда можно будет попасть на корабле. На самом деле, даже если у противника нет под рукой флота для блокады он всё ещё может отрезать нас от моря построив дамбу (те же римляне при осаде Карфагена так и сделали). Но трудоёмкость осадных работ это повышает кратно, что нам и требуется.

— С единственным источником питьевой воды во всей округе. Мелочь, а приятно заставить осаждающих бегать с ведром пару десятков километров просто чтобы сварить суп. Еду им так и так придётся подвозить, но удвоить нагрузку на вражескую систему снабжения многого стоит.

Вот такое получилось дополнение к прошлой статье о крепостях. Как всегда, оцениваем, обсуждаем и всё остальное. До новых выпусков! Когда нибудь…

Победа? А это как?

Сейчас вроде как должен быть четырнадцатый эпизод «Военного дела для чайников», но я обозвал его нулевым. Потому что именно с него надо было начать. Короче, сегодня я хочу поговорить о том, что такое победа и в какой момент можно сказать, что мы победили.

Сразу же хочу разделить понятия «победа в сражении» и «победа в войне». Почему? Из того, сразу же вспомнилось: кампании Пирра и Ганнибала в Италии, да и в конце концов знакомая почти каждому кампания Наполеона в России как-бы намекают, что вполне возможно проиграть войну ни разу не потерпев поражения в битве. Так что (хотя и довольно редко) одно из этих понятий отнюдь не влечёт за собой другое.

Начну с войны в целом. Британский военный теоретик Бэзил Лиддел Гарт в своё время сказал, что целью войны является мир, более лучший, чем довоенный. Да, фраза хорошая, но как-то больше тяготеет то ли к философии, то ли к большой стратегии. На практике же…

Если взять например кампанию Дария I против Афин и их союзников (сойдёт и половина других провальных вторжений, но пусть будет эта), на выходе получаем полное отсутствие присутствия этого более лучшего мира. Да, для персидского царства всё просто и ясно. Земли противника не только не завоёваны, но и даже толком не разграблены, армия понесла чувствительные потери. В общем, ничего хорошего, одно плохое. Афины же, строго говоря, получили точно такой же мир, как и довоенный, только без пары сотен своих граждан. По Лиддел Гарту войну проиграли обе стороны, хотя греки до сих пор гордятся ею как своей победой. Почему? Я бы сказал так — афиняне своей цели в этой кампании (просто чтобы персы ушли и подольше не возвращались) добились, а персы своей (взять и разграбить Афины, а так же любые другие города рядом, которые получится, а их жителей обратить в рабство) — нет.

И так (да простит меня фон Клаузевиц за коверканье его слов), победа в войне есть достижение поставленных перед войной целей. Хотели захватить территорию? Мы побеждаем в тот момент, когда:

— Указанная территория полностью под нашим контролем.

— У противника начисто отбито желание (либо способность) вернуть её себе в ближайшее время.

Хотели пограбить перераспределить ценности? Точкой нашей победы станет возвращение домой с богатыми трофеями при условии отказа противника от преследования. А уж почему он отказался — занят ли другой войной, просто ленив или уже разбит нами в пух и прах — дело десятое.

Вообще ничего не хотели, а эти козлищи на нас вероломно напали? Мы побеждаем когда враги ушли с нашей земли и больше не хотят возвращаться. Ну и так далее.

Разумеется, эти цели недостижимы без установления благоприятного для нас соотношения сил и/или подрыва моральной готовности противника к продолжению борьбы. А уж самым простым с виду (Но далеко не единственным! Не забываем как про «малую войну», так и про дезинформацию!) способом достичь этого является разгром его армии в генеральном сражении.

Теперь об этом самом сражении. Кто победил? Тот, кто понёс наибольшие потери? Нет, история знает примеры (те же Фермопилы, хотя бы), когда победившая сторона теряла значительно больше своих воинов, чем проигравшая. Тот, за кем осталось поле боя? Вроде бы да, но тогда как быть с арьергардными боями, где целью одной из сторон является не разгромить, а задержать на некоторое время силы противника? Тоже не всё однозначно. Похоже, придётся вернуться к идее — победитель тот, кто выполнил поставленную перед собой задачу.

И ещё про победу, поражение и потери. И так! Битвы никогда не продолжаются до полного истребления одной из армий. Проигравшая сторона в допороховую эпоху запросто могла потерять в полевом сражении до половины (а в исключительных случаях и больше) своего состава. Но! Если у победителей к концу битвы вообще оставалась относительно свежая боеспособная кавалерия, основные потери проигравшие несли уже во время преследования. В смысле, подавляющее большинство погибших воинов проигравшей армии было зарублено/заколото в спину во время беспорядочного бегства. А до его начала потери обеих сторон могут быть вполне соизмеримыми и достаточно небольшими, в пределах 10–15%. Вот так вот. Это я к тому, что (не смотря на то, что эти два фактора отчасти взаимозависимы) победитель определяется не столько тем, кто быстрее убивает врага, а тем, кто первый побежит.