Октоберленд - Альфред Анджело Аттанасио Страница 19

вытаращился на примитивные тростниковые стулья и перевернутые ящики из-под фруктов, тоже служившие сиденьями. Подобно плетениям макраме, свисали с внутренних стен свернутые веревочные гамаки, освободившие место для расколотого дощатого стола. На столе лежали несколько подплесневелых коробок с травами и нарезанными стеблями, стоял ящик, литой чугунный котелок, связка костей, несколько бутылок ручного дутья с маслянистыми жидкостями, спиртовка, булавки и прищепки — грубые инструменты изготовления ведьминых амулетов, талисманов с мизерным количеством Чарма, чтобы помочь бесчармовым удержаться в ночном приливе.

Риис поглядел на черные глаза тритона в чугунке, на белые звездные жемчуга в ящике — дешевейшие из всех наговорных камней.

— Вы королева ведьм. Как вы можете так жить?

— Действительно, некоторые мои предшественницы предпочитали более пышную обстановку. Но я решила жить так, как живет большинство сестер. Каждая ведьма — жена тьмы. Мы связаны супружескими узами с тем, что более всего нуждается в свете Извечной Звезды. Это наша цель — забота о бесчармовых.

— Благородное побуждение, леди Вон. — Риис позволил себе легкую иронию в голосе. — Но не думаете ли вы, что более рациональной тратой сил было бы подвигнуть богатых пэров на кампанию уничтожения нищеты?

— Ах, волхв, ты неверно понял нашу цель. — Королева ведьм раздвинула вуаль, показав озабоченное лицо. — Мы не надеемся победить нищету. Она сама исцелится, когда тьма не будет более застилать сердце человека. Мы живем, чтобы нести свет во тьму. Вот для чего мы призвали тебя.

8

ВОЗВРАЩЕНИЕ КОТЯРЫ

Полог откинулся, и вошла вереница ведьм с мисками дымящейся каши, кусочками ягодного хлеба и корзиной фруктов.

— Ешь, пожалуйста. — Королева ведьм приняла у помощницы глиняную бутылку и вытащила пробку. — Искристая вода Сзо, лучшая в этом доминионе. Пей, пожалуйста.

— Хотя я и хотел бы помочь вам, леди Вон, я не смогу. — Риис отпил воды промочить горло, чтобы лучше объясниться. — Мой друг Бульдог застрял на Темном Берегу, и я должен отправиться за ним. Если вы поможете мне его вернуть, я сделаю для вас…

Риис остановился на полуслове. Холод охватил его и печаль, будто он оказался посреди необъятной грусти, там, где любая воля лишена сил.

— Храни спокойствие. — Леди Вон оказалась рядом с ним и приложила теплую руку к его ледяному лицу. — Вода была заряжена суслом Габагалуса. Его немного, не настолько, чтобы вызвать телепатию, хватает лишь на восприимчивость.

Риис схватил королеву за запястья, намереваясь отшвырнуть ее прочь. Но не успел и шевельнуться, как она прижалась лбом к его лбу через вуаль. Перед глазами вертящимся криком вспыхнула картина: из окон, из-под крыш многоярусного лесного города полыхал огонь.

— Новый Арвар, — застонал Риис, загипнотизированный вдруг выросшим видением осатанелых троллей в лабиринте мощеных улиц. Выпотрошенные люди валялись в канавах, умирая, а в окровавленной толпе мелькнул пучок волос Джиоти, с потеками крови на лице, изломанное тело рвал когтями монстр, как тряпичную куклу. Риис попытался вскочить на ноги.

— Храни спокойствие, волхв. — Дыхание королевы ведьм пахло смолой расколотой сосны, и Риис знал, что внутри нее действует какая-то волшебная трава. — То, что ты видишь, еще не случилось. Но случится. Это видели и в Сестричестве, и в Братстве, и это достоверно. Если только не…

Риис горящими глазами смотрел ей в лицо:

— Если только не — что? Что вы хотите, чтобы я сделал?

— Не ты, Риис Морган. — Она отодвинулась прочь и набросила на лицо полупрозрачную вуаль. — Нам нужен Котяра.

Риис попытался стереть с лица онемение и сказал мрачно и искренне:

— У меня больше нет волшебства. Я утратил метки зверя.

— Волшебство даст тебе Сестричество — если ты еще раз наденешь эти метки.

Он покачал головой:

— Я один. Что я могу такого, чего не могут ведьмы и чародеи?

— Ты можешь спасти свою возлюбленную Джиоти Одол, — неласково буркнула Изра, — и Новый Арвар, и все города всех доминионов Ирта.

Леди Вон предостерегающе подняла руку в сторону изуродованной ведьмы, а из разреза ее вуали на Рииса глядели пристально темные глаза.

— Гоблины — телепаты, но они не могут проникнуть в твой разум, когда ты — Котяра, человек с Темного Берега, защищенный метками зверя.

Изра кивнула:

— Никто другой на всем Ирте не может выследить их и убить, чтобы они не пустили против него троллей, огров, василисков — все, что они могут на нас напустить. Только ты можешь.

— А как же войны с гоблинами в прошлом? — Он глянул сурово, искоса. — Тогда же вы их победили?

— Мы не убили их, волхв, — ответила леди Вон. — Мы изгнали их. На это ушли тысячи дней и много тысяч жизней, и целые доминионы сходили с ума. — Она положила руку ему на плечо, и он почувствовал ее спокойную силу. — Сейчас доминионы куда слабее, чем были тогда. Худр’Вра убил слишком много лучших среди нас. На этот раз нам гоблинов не победить, и они это знают. Вот почему они вернулись.

— А что же будет с Бульдогом? — слабея, спросил Риис. — Я не могу бросить его на Темном Берегу.

— Ты хочешь привести его на Ирт, разоренный гоблинами? — Изра понизила голос до резкого шепота, не желая будоражить людей за палаткой. — Хочешь вернуться и увидеть Новый Арвар грудой пепла, а свою Джиоти с распоротым животом?

Риис ссутулил плечи, но когда он заговорил, в его голосе звучала холодная решимость.

— Дай мне свое волшебство, ведьма. Я надену метки зверя — и мы убьем гоблинов.

Изра улыбнулась во весь рот:

— Когда покончим с гоблинами, Риис Морган, я отправлюсь с тобой на Темный Берег за твоим другом.

Риис угрюмо кивнул и принял маленький темный изумруд, который леди Вон вынула из складок платья.

— Сожми его крепче, — велела она. — Чарм этого наговорного камня вызовет твои метки зверя.

Ради Джиоти он взял изумруд и сомкнул на нем ладонь. Огненная сила вспыхнула у него под веками. Ярче, отчетливей полились звуки: он четко различил стук своего сердца, шепот ведьм, поющих заклинания под вуалями, шум лифта за несколько кварталов, скрип лебедок, поднимающих грузы к дирижаблям от грузовиков.

Резкими стали цвета. Он различил плетение паутинной маски королевы ведьм и за ней — глаза, расширенные, ждущие, пристально глядящие на изменение, охватившее его.

Он посмотрел вниз, на свои руки, на грудь. Кожа покрылась синим дымчатым мехом, будто туманом, который можно было смахнуть рукой. Но когда он попытался это сделать, туман превратился в густую шерсть, плотную как бархат. Забился пульс в мохнатых пальцах, и черные когти полезли из них. Он тут же их втянул и сжал руки в кулаки, замахнувшись на