Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – виконт Страница 19

На ложе, что посреди комнаты, спит укрытый до подбородка толстым одеялом крупный мужчина. Я издалека не понял, почему такое серое лицо, словно покрытое пеплом, ресницы чересчур мохнатые, вошел на цыпочках, приблизился и, задержав дыхание, наклонился к спящему. От моего движения, едва заметного, зашевелилась пыль, покрывающая лицо толстым слоем, поднялась в воздух, закружилась. Человек поморщился во сне, недовольно скривил толстые губы, будто по ним проползла крупная муха.

Я всматривался с сильно колотящимся сердцем. Такой слой археологи встречают в древних захоронениях, когда вскрывают гробницы, которым тысячи лет, но этот человек жив, просто спит, крепко спит…

Сдерживая дыхание, я медленно попятился к выходу. Пыль толстым столбом взвилась над ложем, я успел подумать, что опускаться в таком неподвижном воздухе будет месяцы, осторожно прикрыл дверь.

Коридор тянется в обе стороны пугающе одинаков, надо бы за неимением нити Ариадны бросать подобно гансугретхелю хотя бы куски хлеба, но не запасся, да и здешние домовые подберут… если раньше не поспеют крысы и муравьи. Впрочем, крысы могут и не водиться в таком стерильном мире, но чтоб без муравьев…

Отсчитывая шаги, вернулся, не сразу обнаружил царапину, сердце екнуло: вдруг да пошел в другую сторону, так все геометрически правильно и абсолютно одинаково.

– Собаки метят, а мне как?

Вопрос повис без ответа. Я постоял, повертел головой, рискнул подергать за ручку ближайшую дверь. Без скрипа, как будто и не дверь вовсе, отворилась, я постоял на пороге, всматриваясь в обычный, по сути, гостиничный номер, меблированный просто и даже бедно, но с той ужасающей простотой, что выплавляется только в результате долгой и кропотливой работы дизайнеров.

На той стороне единственное окно, колышутся кроны деревьев, а в просветы холодно и загадочно смотрит зеленая луна. Я подошел к окну зачем-то на цыпочках, напряженно всмотрелся. Возле огромного дерева промелькнула гибкая женская фигурка. Длинные волосы падают на прямую спину, лицо в тени, я успел только рассмотреть небольшие округлые груди, еще бы я их не рассмотрел, а когда девушка повернулась, мне почудились за спиной сложенные крылья.

Против воли шелохнулось раздражение, только эльфов или дриад не хватает, ненавижу такое неопрятное смешение жанров, это же дурной вкус, как этого не понимают идиотики. Для них пестрое платье цыганки, сшитое из множества ярких лоскутков, безобразное и бесформенное, предпочтительнее строгого и изящного костюма от модельера со вкусом. А Господь наш еще тот дизайнер, вкус у него о-го-го, недаром же он лучшим из людей вылепил меня…

Я всматривался так, что глаза от натуги лезут наружу, девушка прошла через полосу света, я перевел дыхание: за спиной вовсе не дурацкие крылья, а обычный походный рюкзак, а на поясе вместо кинжала с драгоценностями в рукояти тускло блеснула отполированным металлом рукоять… бластера. Все исчезло, только ветви деревьев подрагивают под ударами невидимого ветра.

– Глюки… – прошептал я, сердце сладко заныло, отказываясь верить, что это всего лишь обман зрения. – Галлюцинации, как сказал бы… а вдруг нет?

Не отводя взгляда от окна, попятился, почему-то уверенный, что больше ничего не увижу, кроме леса, а в нем ничего особенного, деревья и деревья. Может быть, какие-то неземные виды, но не мне в них разбираться.

Дверь так же мягко захлопнулась. Я постоял в коридоре, унимая сердце, осторожно передвинулся к соседней двери, потрогал ручку: заперто, перешел к следующей: тоже закрыто, зато дальше сразу же подалась, я остановился на пороге, раскрыв рот. По идее, комната должна быть такой же, как и вид в окне: тот же лес, те же колыхающиеся кроны, однако если комната ничем не отличается, то за окном…

Я не мог сдвинуться с места: за окном залитая солнцем, огромная хрустальная гора. Лишь спустя минуту сообразил, что это целый город, прекрасный, дивный, сказочный: весь из башенок, минаретов, удивительно красивых гармоничных зданий – все сверкающие, словно гениальные дизайнеры высекли из прозрачного льда эти дивные здания. Свет искрится и переливается на каждой грани, глазам больно, я щурился, в то время как сердце трепещет от счастья, что повезло увидеть такую красоту.

Подойдя вплотную, я жадно смотрел на город, печаль стиснула сердце. Некто, используя высочайшие технологии, о всей мощи которых я не могу даже строить догадки, сумел сделать множество комнат, просто комнат для постояльцев гостиницы. Самые лучшие, какие знал: с гобеленами на каменных стенах, с широким ложем и резными ножками, еще и балдахин сверху, широкие чаши светильников в стенах, дубовый стол и массивные стулья с резными спинками. Большего фантазия дизайнера накрутить не могла, он отыгрался в количестве комнат. Что-то мне кажется, сэр Смит не сумел бы их пройти, даже если бы бежал без остановки всю жизнь, а жил бы бесконечно долго. Возможно, дело не в глубоком туннеле, а что-то с пространством-временем. Возможно, хоть это и выглядит дико, но все эти бесчисленные залы помещаются в один, вложенные, как…

Конечно, все может иметь совсем другое объяснение, но в любом случае мое лучше, чем то, что этот коридор ведет прямехонько в ад, откуда поднимается нечисть и постоянно обитает в этих комнатах.

Чтобы не заблудиться, я прошелся только по одному из коридоров вдоль стены, зашел еще раз наугад в номер, дверь которого сумел открыть, обошел комнату, притрагиваясь к вещам, проводя кончиками пальцев по резным завитушкам на деревянных панелях. На краю стола поблескивает медными боками колокольчик, я машинально взял, повертел в пальцах. Язычок тихонько звякнул о стенки, раздался негромкий мелодичный звон.

Вздрогнув, я поспешно опустил его обратно, но дверь уже открылась, в проеме появилась женская фигура. Сердце мое замерло, а женщина неслышно одолела разделяющее нас пространство и, остановившись в двух шагах, сказала почтительно:

– К вашим услугам, мардорг. Что изволите?

Я ошалело смотрел в ее нечеловечески прекрасное лицо с огромными миндалевидными глазами, желтыми, как растопленный мед, высокими скулами и длинными остроконечными ушами, такими нежными и розовыми, что просвечивают даже при таком неярком свете. Мочки ушей оттягивают массивные серьги, камешки переливаются всеми цветами, вырез платья достаточно целомудренен, однако низ… лучше не опускать взор, лучше не смотреть…

С трудом удерживая взгляд в замороженном состоянии, я проговорил медленно:

– Да я так, осматриваюсь… Что можете предложить?

В ее огромных янтарных глазах мелькнуло недоумение.

– Предложить?..

– Да, – подтвердил я, – с чего мне здесь начать?