Маргит Сандему - Крылья черного ворона Страница 19

— Скажи, что я твоя сестра, — попросила она, прижимаясь к Петеру. Но уже в следующий момент она поняла, что сказала глупость, потому что хотела быть для обворожительного Петера вовсе не сестрой. Но, с другой стороны, ей совсем не хотелось, чтобы ее считали родственницей Хейке. Он совершенно не был похож на нее — и ей казалось, что он вообще ни на кого в мире не похож.

Скорее всего, он вылез из какой-то страшной преисподней в далекие, доисторические времена…

Впрочем, с Петером у него были прекрасные отношения.

И он так нежно ссадил ее с коня, хотя она вовсе не хотела, чтобы он к ней прикасался.

Внешность у него была просто жуткой!

Кому из них она приходилась сестрой, было не так уж важно: им предстояло переночевать здесь всего одну ночь.

Мира думала о своей жизни. Отец… отец, спящий вечным сном в могиле, которую никто не сможет отыскать! Она осталась совсем одна… Нет, она не собиралась плакать! Она вспоминала о том, сколько раз спасала его, когда он был в трудном положении, вырывала его из рук властей, возвращала награбленное добро, умоляла потерпевших пощадить их, хоронила его воняющий спиртным труп — все, что осталось от него после шумной попойки…

А как он бил ее! После одного из его ударов она оглохла на одно ухо. В тот раз он избил ее только за то, что она не стала торговать своим телом, чтобы заработать на хлеб.

И все же ему удалось обесчестить ее и навязать ей «клиентов». Отвратительные, совершенно незнакомые ей мужчины, набрасывающиеся на нее в комнатах и чуланах или в любом другом месте. А он презрительно насмехался над ее душераздирающими воплями и криками о помощи. На полученные деньги, которые брал себе, он покупал вино.

Она могла бы оплакивать свою загубленную жизнь, а вовсе не его смерть. Или ей все же следовало скорбеть о нем? Разве дочерний долг не состоял в том, чтобы отдавать отцу дань уважения после смерти? Неужели ей никогда не удастся освободиться от него?

И вот теперь она мечтает о Петере! Она, опозоренная и втоптанная в грязь!

Она инстинктивно убрала свою руку от его руки.

И тут она почувствовала сзади себя какой-то мощный ток тепла и спокойствия. Ей показалось, что этот страшный Хейке… понял ее!

Не может быть!

— Куда ты направлялась со своим отцом? — спросил Петер.

— О, куда глаза глядят. Когда для таких людей, как он, становится невозможной жизнь среди людей, им приходится уходить в безлюдные места.

— По дорогам бродит много таких бедолаг, — сказал Петер, — я тоже один из них.

— Ты? Но ты выглядишь таким знатным!

— Я? — рассмеялся он. — Единственное, что я имею, так это мой замечательный мозг. Но в силу своей бедности, я не могу извлечь из него никакой пользы. Я мог бы быть профессором. Но вместо этого я стал бездарным фокусником. Хейке спас меня.

— Он тоже… натворил чего-нибудь?

— Хейке? Нет, он направляется домой, на Север, где ему оставлено в наследство имение, а то и два.

Мира уставилась на Хейке широко раскрытыми глазами. Но в темноте она могла различить только рослую фигуру с неимоверно широкими плечами. Лица его было не видно, и у нее не было ни малейшего желания видеть его.

Значит, ей просто показалось, что он дружески улыбнулся ей?

— Есть еще одна трудность, — со вздохом произнес Петер. — Как нам объясняться с местными жителями? И как нам понять, что они говорят?

— Да, в той деревне, где мы в последний раз были с отцом, мы совершенно ничего не понимали, — сказала Мира. — И здесь говорят на том же самом языке!

— Это называется влипнуть, — сухо заметил Петер.

Было уже совсем темно, когда они, наконец, спустились в деревню. Но в окнах горел приветливый желтый свет. Вскоре они оказались на площади, где находился постоялый двор. Привязав лошадь, они зашли в трактир.

При их появлении несколько сидевших мужчин замолчали и опустили глаза. Во-первых, было уже слишком позднее время, во-вторых, в таких чисто мужских заведениях, как трактир на Юге, женщины обычно не появляются. И в-третьих, все четверо сидящих в трактире тут же вскочили из-за столов, увидев Хейке. Они принялись энергично креститься и отмахиваться руками.

— Gruss Gott[2], — своим хорошо поставленным голосом произнес Петер.

Присутствующие разразились потоком взволнованных слов, указывая на Хейке. Было ясно, что они хотели, чтобы он как можно скорее убрался. И Мира вместе с ним, да, все трое должны были немедленно проваливать из деревни.

Хейке прислушался к их говору. «Это же язык Димитрия!» — подумал он.

Слегка поклонившись им, он произнес на их языке:

— Вы должны быть снисходительны к моей отталкивающей внешности, я не виноват, что уродился таким. Смею вас уверить, что моя внешность не имеет никакого отношения к силам тьмы, но мне постоянно приходится наталкиваться на трудности в общении с людьми, этого я не могу отрицать. Будьте так добры, судите меня по моим душевным качествам, а не по моей наружности!

У Хейке был приятный, низкий голос, который всегда заставлял людей слушать его. Так было и теперь. Мужчины немного успокоились, но все еще продолжали стоять, готовые сорваться с места в случае опасности.

— Я и мои друзья, Петер и Мира, которые являются братом и сестрой, ехали издалека и заблудились. Не могли бы вы сказать нам, где мы находимся и где мы можем поесть и переночевать?

Ухватившись за возможность перевалить все на плечи другого, они тут же позвали:

— Жено!

Вошел трактирщик в своем длинном фартуке, и один из мужчин сказал:

— Он сказал, что не опасен и происходит от Бога, хотя я не очень-то верю ему. Им нужна еда и ночлег.

Жено молча изучал прибывших. Особенно пристально он разглядывал Хейке.

Потом сердито кивнул и махнул рукой в знак того, что им можно сесть и подождать, пока принесут еду.

Мужчины позволили им сесть за их длинный стол — им было любопытно взглянуть на чужаков.

Некоторое время все сидели тихо, изучая друг друга. Потом Хейке мягко произнес:

— Мне кажется, в вашей деревне есть какие-то трудности…

Петер и Мира ничего, естественно, не поняли, но мужчины тут же вскочили из-за стола. Жено тоже слышал эти слова.

Никто не ответил. Все неуверенно переглядывались, подозрительно косясь на Хейке.

Наконец Жено сел и, в упор глядя на Хейке, произнес без всякого выражения:

— Почему ты так решил?

Приветливо посмотрев на него своими желтыми глазами, Хейке ответил:

— Мне трудно ответить, почему. Но если я буду знать больше, то, возможно, смогу вам помочь.

Все с облегчением вздохнули.

— Как можешь ты, юноша, говорить нам такие вещи? — строго спросил Жено.

— Потому что я происхожу из рода, обладающего способностями бороться с силами зла.