Майкл Салливан - Восход империи Страница 19

«Надо было задать какой-нибудь вопрос. Такой, на который ему пришлось бы ответить. Как же я так сплоховала?»

Стиснув зубы, Ариста раздраженно подалась вперед. Можно, конечно, попробовать еще раз, но момент она упустила, и теперь любые слова могут быть неправильно истолкованы. Посольская деятельность научила ее, как важно выбрать нужный момент, чтобы не задеть самолюбия собеседника и не посягнуть на его авторитет. Этот урок дался ей с большим трудом, ведь она родилась принцессой. Подавив в себе желание задавать какие бы то ни было вопросы, Ариста молча слушала, как капли дождя стучат по плащу. Лошади спускались в долину, тяжело ступая по раскисшей земле.

В центре университетского городка возвышалась каменная статуя Гленморгана с книгой в одной руке и мечом в другой. Со всех сторон к ней тянулись дорожки, ее окружали скамьи и цветочные клумбы, а также многочисленные строения. Растущее число студентов постоянно требовало возведения новых лекториев и комнат для проживания. Каждое здание отражало архитектурный стиль своего времени. Сквозь серую завесу дождя университет напоминал мираж, чудесный романтический сон, посетивший человека, который всю жизнь провел на войне. Сам факт существования этой обители чистого знания в мире грубой невежественности был не просто сном, но чудом, подтверждением мудрости Гленморгана.

Гленморган задумал устроить мирскую школу в то время, когда никто, кроме священнослужителей, не умел читать. Успех его начинания был невероятным. Шеридан превзошел все существовавшие до этого учебные заведения. Его восхваляли патриархи, короли и мудрецы. С первого дня Шериданский университет зарекомендовал себя как средоточие самых разных взглядов — ученые мужи вели здесь оживленные религиозные и политические дебаты. Хандель из Роу, магистр Шеридана, ратовал за признание Гентом новорожденной республики Делгос вопреки воле церкви Нифрона. К тому же во время гражданских войн, последовавших за правлением Наместника, в университете обозначилась четкая пророялистская позиция, что пришлось не по нраву церкви, считавшей Гент своей вотчиной. Все это привело к тому, что три магистра — Крэнстон, Ландонер и Уидли — были осуждены как еретики и публично сожжены на костре. После этого политические споры в университете утихли более чем на столетие — до тех пор, пока Эдмунд Холл, профессор геометрии и древней истории, не заявил, что с помощью знаний, полученных из старых текстов, может отыскать руины Персепликвиса. Он исчез на год и вернулся нагруженный книгами и скрижалями, содержавшими сведения по наукам и искусствам, которые давно считались утраченными. Интерес ко всему, связанному с империей, непомерно возрос. В то же время церковь сделалась еще более непримиримой и запретила кому бы то ни было владеть священными реликвиями, коими считались артефакты Старой империи. Холла арестовали и бросили в Коронную башню Эрванона вместе со всеми его записками и картами. Церковь объявила, что Холл никогда не находил никакого древнего города, а все его книги — не более чем искусные подделки. Больше об Эдмунде Холле никто никогда не слышал.

Традиции Крэнстона, Ландонера, Уидли и Холла воплотились в нынешнем магистре древней истории и магии — Аркадиусе Винтарусе Латимере. Старый преподаватель магии, обучавший Аристу, никогда не обращал внимания на то, что правильно и неправильно, особенно в вопросах политики и религии. Возглавлял университет ректор Ламберт, поскольку церковь находила его политические взгляды удовлетворительными, но душой и сердцем этого места был, вне всякого сомнения, Аркадиус.

— Познакомить вас с магистром Аркадиусом? — спросила Ариста, когда они оставили лошадей в конюшне под присмотром конюха. — Исключительно умный и достойный доверия человек.

Ройс кивнул, и она, не теряя времени, повела их в залитый дождем Глен-холл — так многие студенты в знак уважения к Гленморгану называли самый первый Большой имперский колледж. Это была похожая на собор постройка, воплощавшая все величие эпохи Наместника, чем, к сожалению, не отличались другие университетские строения. Ройс и Адриан молча следовали за принцессой по лестнице на второй этаж, стряхивая с плащей и волос капли дождя. В помещении было тихо, воздух казался горячим и душным. Ариста не снимала капюшон, поскольку здесь ее могли узнать.

Подойдя к лекционной аудитории, Ариста услышала знакомый гулкий голос Аркадиуса.

— Как видите, превратить свинец в золото можно, но для того чтобы сделать трансформацию постоянной, потребуется больше материалов, чем в результате получится золота, а значит, весь процесс не имеет смысла, по крайней мере если выполнять его таким способом. Конечно, всегда найдутся те, кто извлекает выгоду из временной трансформации, обманывая людей путем создания весьма убедительного фальшивого золота, которое спустя несколько часов превращается обратно в свинец.

Ряды скамеек в лектории были заполнены одинаково одетыми студентами. На кафедре стоял магистр фольклора, худощавый белобородый старик в синей мантии. На кончике носа у него висели очки.

— Опасность заключается в том, что когда трюк раскроется, обманутому это вряд ли придется по душе. — Студенты засмеялись. — Прежде чем всерьез задуматься о том, чтобы сколотить состояние на иллюзорном золоте, хорошо бы осознать, что вы не первый, кому это пришло в голову. Подобное преступление — а это, несомненно, самое настоящее преступление — обычно заканчивается обыкновенной расправой. Вот почему вы не увидите своего профессора магии разодетым в дорогие вандонские шелка, в коляске, запряженной восьмеркой лошадей, и в сопровождении огромной свиты.

Снова раздались смешки.

Ариста не поняла, закончилась лекция или же Аркадиус прервал ее, заметив посетителей. Так или иначе, магистр магии завершил урок напоминанием о домашней работе и грядущих экзаменах. Большая часть студентов покинула аудиторию, но несколько человек, окружив профессора, принялись задавать вопросы, на которые тот терпеливо отвечал.

— Сейчас я вас представлю, — сказала Ариста, когда они втроем спускались к кафедре. — Знаю, Аркадиус кажется немного… странным, но он и правда очень умный.

— И лягушка лопнула? — обратился волшебник к юноше с озабоченным лицом.

— И такую грязищу оставила, сэр, — сказал другой студент.

— Так обычно и бывает, — сочувственным тоном сказал Аркадиус.

Студент вздохнул.

— Ничего не понимаю. Я смешал азотную и серную кислоту с глицерином и скормил ей эту смесь. Она чувствовала себя вполне удовлетворительно. Как вы и говорили на занятиях, желудок черногрязевой лягушки может выдержать такую смесь, но потом она прыгнула и… — Юноша разочарованно сгорбился, а его друг изобразил руками подобие взрыва.