Майкл Скотт - Волшебник Страница 19

— Мне нужен какой-нибудь лоскут, — сказала она Фламелю.

Не дожидаясь ответа, она повернула его спиной к себе и задрала старую кожаную куртку. Аккуратными точными движениями она вырезала квадрат из его широкой черной майки. Потом опустила куртку, свернула ткань в форме банданы и повязала ее на голову, закрыв свои предательские волосы.

— Это была моя любимая майка, — проворчал Фламель. — Своего рода реликвия. — Он повел плечами. — Теперь спине холодно.

— Не веди себя как ребенок. Я куплю тебе новую, — сказала Скетти и схватила Софи за руку. — Пошли. Увидимся возле башни.

— Вы дорогу-то знаете? — окликнул ее Николя.

Скетти засмеялась.

— Я жила здесь почти шестьдесят лет, ты забыл? Я была здесь, когда башню еще строили.

Фламель кивнул.

— Что ж, постарайтесь не привлекать к себе внимание.

— Ладно.

— Софи… — позвал Джош.

— Я знаю, — сказала сестра. — Буду осторожна.

Она вернулась и быстро обняла брата. Их ауры сверкнули.

— Все будет хорошо, — тихо сказала она, увидев страх в его глазах.

Джош через силу улыбнулся и кивнул.

— Откуда ты знаешь? Магия?

— Просто знаю, — ответила сестра, и ее глаза сверкнули серебром. — Ничто не происходит без причины. Помни о пророчестве. Все будет хорошо.

— Я верю тебе, — солгал он. — Будь осторожна. И помни: никаких ветров.

Софи снова обняла брата.

— Никаких ветров, — прошептала она и ушла.

Николя и Джош смотрели вслед девочкам, шагавшим по улице к станции метро. Затем двинулись в противоположном направлении. Перед тем как завернуть за угол, Джош оглянулся и увидел, что сестра тоже оглянулась. Они помахали друг другу на прощание.

Джош подождал, пока Софи отвернется, и опустил руку. Теперь он по-настоящему один, в незнакомом городе, за тысячи километров от дома, с человеком, которому не может доверять и которого начинает побаиваться.

— Кажется, ты говорила, что знаешь дорогу, — сказала Софи.

— Я давно не была в этом городе, — призналась воительница, — и улицы немного изменились.

— Но ты вроде бы была здесь, когда строили Эйфелеву башню. — Девочка замолчала, внезапно осознав, что сказала. — А когда это было?

— В тысяча восемьсот восемьдесят девятом году. Я уехала через пару месяцев.

Ската остановилась возле метро и спросила дорогу у продавщицы в газетном киоске. Низенькая китаянка плохо говорила по-французски, и Ската быстро переключилась на другой язык. Софи вдруг поняла, что узнает его. Это был китайский. Улыбнувшись, продавщица вышла из-за прилавка и указала куда-то в сторону. Она говорила так быстро, что Софи не могла даже различать отдельные слова, несмотря на то что ведьма хорошо знала язык. Создавалось впечатление, что китаянка поет. Ската поблагодарила женщину, кивнула, и продавщица ответила ей поклоном.

Софи схватила воительницу за руку.

— По-моему, ты слишком привлекаешь к себе внимание, — пробормотала она. — Люди уже начинают пялиться на нас.

— Это почему? — искренне удивилась Ската.

— Может, потому, что белая девушка свободно говорит по-китайски да еще и кланяется, — процедила Софи. — Что это за представление?

— Когда-нибудь все будут говорить по-китайски, а поклон — просто хорошие манеры, — ответила Ската и пошла в ту сторону, куда указала женщина.

Софи догнала ее.

— Где ты выучила китайский? — спросила она.

— В Китае. Вообще-то я говорила на мандаринском наречии, но еще знаю ву и кантонский. Я долгое время жила на Дальнем Востоке. Мне там нравилось.

Они шли молча, а потом Софи поинтересовалась:

— Сколько языков ты знаешь?

Ската нахмурилась и закрыла глаза, подсчитывая.

— Шесть… или семь…

Софи кивнула:

— Шесть или семь. Впечатляет. Мама с папой хотели, чтобы мы выучили испанский, а папа учил нас греческому и латыни. Но я бы хотела выучить японский. Мне очень хочется съездить в Японию.

— Шесть… или семь… сотен, — договорила Ската и громко засмеялась, заметив, как изумлена Софи.

Она взяла девочку под руку.

— Некоторые из них теперь уже мертвые языки, так что они, наверное, не считаются. Разве ты забыла? Я ведь давно живу на свете.

— Тебе правда две с половиной тысячи лет? — спросила Софи, искоса поглядывая на девушку, которой на вид нельзя было дать и семнадцати.

Она вдруг улыбнулась: ей бы и в голову не пришло, что она задаст кому-нибудь такой вопрос. Вот как изменилась ее жизнь!

— Две тысячи пятьсот семнадцать человеческих лет. — Ската улыбнулась, не разжимая губ, чтобы не показывать вампирские клыки. — Геката как-то бросила меня в особенно гадкое подземное царство теней. Я несколько веков искала выход. А еще раньше долгое время пробыла в царствах теней Лайонесса, Ги-Бразила и Тир-Нан-Ога,[10] где время идет по-другому. Время в царстве теней течет не так, как на земле, так что я считаю только годы пребывания здесь. Кто знает, возможно, и с тобой так будет. Ты и Джош наделены уникальной силой, вы станете даже могущественнее, чем ваш наставник по началам магии. Если сами не откроете тайну бессмертия, то кто-нибудь предложит вам этот дар. Пойдем, надо перейти на другую сторону.

Взяв Софи за руку, она повела ее через узкую дорогу. Хотя было всего шесть часов утра, на дорогах уже появлялись машины. Фургончики развозили продукты по ресторанам, и в холодном утреннем воздухе аппетитно запахло свежим хлебом, выпечкой и отфильтрованным кофе. Софи вдохнула знакомые ароматы. Круассаны и кофе напомнили ей о том, как всего два дня назад она подавала их в «Кофейной чашке». Девочка заморгала, борясь с подступившими слезами. Столько всего произошло, столько изменилось за прошедшие два дня…

— И как это — прожить так долго? — вслух подумала она.

— Одиноко, — тихо ответила Скетти.

— Сколько… сколько ты еще проживешь? — осторожно спросила девочка.

Скетти пожала плечами и улыбнулась.

— Кто знает? Если буду осторожна, буду тренироваться и следить за питанием, то проживу еще пару тысяч лет. — Ее улыбка исчезла. — Но обо мне нельзя сказать, что я неуязвимая и непобедимая. Меня можно убить.

Она увидела тревогу на лице Софи и сжала ее локоть.

— Однако этого не случится. Ты знаешь, сколько людей, бессмертных, старейшин, оборотней и прочих монстров пытались меня убить?

Девочка покачала головой.

— Я тоже не знаю. Но счет идет на тысячи. Может, даже на десятки тысяч. И я все еще жива. Это о чем-нибудь тебе говорит?

— О том, что ты хороший воин?

— Ха! Не просто хороший. Я лучший воин. Я воительница.