Джон Норман - Племена Гора Страница 19

— Вы видели? — Лицо его было белее мела, беднягу трясло. Я показал на убитых.

— Знаешь их?

Водонос вгляделся в лица.

— Нет, они не из Тора.

— Не поздно ли разносить воду?

— А я не разношу воду, господин.

— Как ты попал в этот район?

— Живу неподалеку, — ответил он и с поклоном удалился, прихватив свой фонарь.

Я обернулся к человеку, с которым говорил раньше.

— Он в самом деле живет рядом?

— Нет, — ответил тот, — он живет возле восточных ворот, возле загонов для верров.

— Знаешь его?

— В Торе все его знают. — Кто он?

— Водонос Абдул.

— Спасибо тебе, горожанин.

— Зев Махмуд? — спросил я.

Здоровенный детина с агалом, сидевший в кофейне, поначалу рассердился, потом побледнел. Острие ятагана уперлось в его горло.

— На улицу, — приказал я. Взглянув на двух его сотрапезников, сидевших за низким столиком, скрестив ноги, я добавил: — И вы тоже.

— Нас трое, — усмехнулся Зев Махмуд.

— Давай шевелись.

— Как хочешь. — Он улыбнулся.

Один из его спутников, пришедший без ятагана, одолжил его у посетителя кофейни.

— А я боялся, что останемся без гонорара, — засмеялся он. У входа в кофейню я прикончил всех троих. Я не хотел

оставлять их позади себя в Торе.

Домой, на улочку гуртовщиков и погонщиков, я вернулся опять поздно.

Увидев на ступеньках своего дома водоноса, я нисколько не удивился.

— Господин? — Да?

— Вы в Торе недавно и многого не знаете. Я мог бы вам помочь.

— Не понимаю, — сказал я.

— Скоро начнется война между каварами и аретаями. Караванные пути закроют. Будет очень трудно найти гуртовщиков или погонщиков, которые согласятся в такое время отправиться в пустыню.

— Как же, — поинтересовался я, — минует нас эта беда, если ты станешь мне помогать?

— Я подберу вам хороших, честных людей, смелых и бесстрашных, которые пойдут с вами куда угодно.

— Прекрасно, — сказал я.

— Правда, — несколько смущенно добавил он, — в смутные времена повышается и оплата.

— Естественно, — успокоил его я. Он облегченно улыбнулся:

— Куда вы направляетесь, господин?

— В Турию.

— Когда хотите выступать?

— Через десять дней, считая от завтрашнего.

— Отлично, — сказал он.

— Подбери мне людей, о которых ты говорил, — сказал я.

— Можете на меня положиться, хотя, поверьте, это непросто. — Он вытянул ладонь, и я положил на нее серебряный тарск. — Господин очень щедр.

— У меня маленький караван, — сказал я. — Несколько кайилов. Думаю, мне понадобится не больше трех человек.

— Как раз троих я и знаю, — улыбнулся он.

— Где же ты собираешься их найти?

— Думаю, в кофейне «Шесть цепей».

— Надеюсь, — произнес я, — ты не имеешь в виду благородного Зева Махмуда и его друзей?

Водонос вздрогнул.

— Слухи быстро разносятся по Тору, — сказал я. — Поговаривали, у входа в кофейню произошла драка.

Водонос смертельно побледнел:

— Значит, я найду других, господин.

— Постарайся, — ответил я.

Серебряный тарск выскользнул из его пальцев. Он попятился, споткнулся и наконец понесся со всех ног.

Я наклонился, поднял монету и бросил ее обратно в кошелек. Я устал. По крайней мере, в ближайшее время о водоносе я не услышу.

А теперь надо отдохнуть, поскольку на рассвете мы выступаем. Утром еще надо успеть кое-что сделать. Прежде всего забрать девушку из городских пеналов. У южных ворот меня будет ждать Ахмед, сын Фарука. До полудня мы с ним должны нагнать караван его отца.

Хоть бы не началась война между каварами и аретаями. Это сильно осложнит мою задачу.

В оазисе Девяти Колодцев я надеялся пополнить запасы и найти проводника. Это был оазис Сулеймана, начальника тысячи копий. Сулеймана из рода аретаев.

Я повернулся и медленно полез вверх по узкой деревянной лестнице, ведущей к моей комнатушке. По крайней мере, не увижу больше водоноса по имени Абдул.

Глава 4. РАЗБОЙНИКИ ПРИСОЕДИНЯЮТСЯ К КАРАВАНУ ФАРУКА

Караван шел медленно.

Я поворотил кайила и, пиная его в бок, поскакал вдоль цепочки груженых животных.

Острием ятагана я отбросил в сторону шторку.

Девушка испуганно вскрикнула. Она свернулась калачиком на обшитой шелком подушке, уложенной на дне полукруглой металлической рамы диаметром около одного ярда и высотой в четыре фута. Рама была обшита несколькими слоями репса, что создавало хорошую защиту от солнца. Спереди небольшой шатер открывался пологом, тоже из белого репса. Ребра сооружения были сработаны из легкой и прочной тем-древесины. На горианском языке такая конструкция называется курдах. Курдахи устанавливают на спинах вьючных кайилов и фиксируют по бокам связками одеял. В них перевозят женщин, как рабынь, так и свободных. Внутри курдаха рабынь не заковывают. В этом нет необходимости. Пустыня становится им клеткой.

— Прикройся, — захохотал я.

Разъяренная Алейна, бывшая мисс Присцилла Блейк-Эллен, схватила крошечную треугольную желтую чадру и прикрыла нижнюю часть лица. В Тахари рот женщины читается одной из самых сексуальных и соблазнительных частей тела. Невольничья чадра выдает больше, чем скрывает, придавая женскому лицу оттенок запрета и загадочности. Чадру срывают, чтобы впиться зубами в губы рабыни.

Помимо чадры и ошейника, на девушке ничего не было. Она прижимала к лицу полоску прозрачной ткани. Над желтой чадрой сияли голубые глаза.

— По крайней мере, теперь ты хоть немного одета. Глаза ее сверкнули.

— Бесстыдница!

Она еще крепче прижала вуаль к лицу.

— Привяжи и не смей снимать без моего разрешения. Если еще хоть раз замечу тебя в курдахе без чадры, пеняй на себя. Прикажу выпороть.

— Да, господин, — пролепетала она и, придерживая кусочек ткани одной рукой, попыталась нащупать на подушках золотой шнурок, которым обычно прихватывала чадру. Я убрал ятаган, и белый полог упал.

Я нисколько не сомневался, что, когда я в следующий раз загляну в курдах, Алейна будет в чадре.

Я захохотал и двинул кайила пятками. Из курдаха донесся негодующий вздох.

Алейна была прекрасна, хотя ей еще многому предстояло научиться. Ее до сих пор так и не выпороли. Эту привилегию, если она, конечно, меня не выведет, я предоставлю ее новому хозяину, которому так или иначе придется продать девчонку.

В пустыне живут так называемые песчаные кайилы. Они несколько отличаются от своих южных собратьев. Я предполагаю, хотя точных сведений на этот счет у меня нет, что песчаный кайил — это приспособившийся к жизни в пустыне вид субэкваториального кайила. Оба вида животных — возвышенные, гордые и покладистые создания с длинной шеей и легкой поступью, у них имеется третье веко, представляющее собой прозрачную мембрану. Это приспособление незаменимо в условиях песчаных бурь южного Тахари. Животные обоих видов имеют одинаковые размеры, от двадцати до двадцати двух кистей в холке, и те и другие стремительны и невероятно выносливы. В идеальных условиях кайил может пробежать шестьсот пасангов в день. В стране дюн и зыбучих песков хорошим считается расстояние в пятьдесят пасангов. Должен сказать, что недовольный кайил становится злобным и невыносимым. Окраска у песчаных кайилов варьируется от густо-золотой до черной, в других местах кайилы почти всегда пегие, хотя мне приходилось видеть черных песчаных кайилов. Различия же между животными разных подвидов, как я уже говорил, существуют, причем некоторые из них весьма существенны. Самка песчаного кайила выкармливает своих детенышей молоком. Кайилы относятся к живородящим, причем малыши начинают охотиться спустя несколько часов после рождения. Матери притаскивают свое потомство туда, где идет охота. В пищу идут птицы, мелкие грызуны, песчаные слины, а также некоторые виды табуков. Для песчаных кайилов вскармливание малышей — чрезвычайно важный момент. Молоко кайилов высоко ценится жителями Тахари. Как и молоко верров, оно имеет красноватый цвет и характерный солоноватый привкус, что объясняется высоким содержанием сульфата железа. Еще одно важное различие состоит в том, что песчаные кайилы всеядны, а южные — чистые хищники; оба вида имеют накопительные ткани, при необходимости и те и другие могут по несколько дней обходиться без воды. Южные кайилы делают запасы прямо в желудке и могут по несколько дней жить без мяса. Песчаный кайил, к сожалению, нуждается в постоянном питании, поэтому несколько вьючных животных в караване грузятся исключительно фуражом. Иногда караванных кайилов под присмотром верхового погонщика отпускают поохотиться на табуков. Менее существенное различие заключается в широких лапах песчаных кайилов и перепончатой соединительной ткани между пальцами. Я вернулся на свое место в караване.