Михаил Попов - Богатырь - не звание! (СИ) Страница 19

Молча перегородив дорогу, Василий исподлобья уставился на всадников. Словно это ему доверили дорогу от всяких охранять. Оглядев пристально противников, привычно дал каждому характеристику. Трое простые как валенки. Да видно и воины из них такие же. Сытые, молодые рожи на которых так и написано, что привыкли только слабых. А вот четвертый старше. Бросаются в глаза шрамы, и посадка такая, что только многими годами в конном строю. Даже шелом не снял, как те. Этот не овца, этот волк.

— Ну? — выдержав подобающую случаю пазу, проревел Василий. — Кто из вас вчера бесчинства творил?

Всадники переглянулись, один даже наморщил лоб, пытаясь вспомнить о каких бесчинствах говорит этот… странный. И радостно заржали:

— Какое ж то бесчинство было? — отсмеявшись, чуть выехал вперед старший, видно не только по возрасту, но и по званию, чуть не толкая широкой конской грудью Василия. — Так… Повеселились немного. Заодно и боярскую честь защитили.

Его глаза, глаза матерого волка, хищно сузились ощупывая богатыря. По этому взгляду, Василий понял что не ошибся — самый опытный, самый опасный. Остальные так… шавки брехливые. А этот, вон, и руку уже держит на рукояти меча, и мышцы подрагивают готовые взорваться серией молниеносных движений, что мигом превратит неведомого наглеца в капусту. Ну, попробуй — мысленно бросил ему Василий, попробуй. По глазам уже увидел, как тот зорко отметил и одутловатое лицо, и характерный цвет носа, и красные прожилки в глазах… Вон, даже чуть мышцы расслабил. Может и умелый воин, а допустил ошибку — решил что противник слабоват. Непростительная в его службе ошибка. За его спиной молодые радостно ржали тыкая пальцами в виднеющуюся из-за правого плеча Василия палицу.

— Стало быть не ошибся — сам себе кивнул Василий. И хмуро пояснил возвышавшемуся над ним гридню: — Боялся, вдруг невинных зашибу…

Молодые еще ржали не до конца понимая что происходит, а по лицу старшего уже пробежала тревога. Рука дернула меч, даже до половины успел достать…

Раздался глухой стук, хрупнуло. И под ноги перепуганному коню тяжело свалилось изуродованное тело. Молодые ошеломленно уставились на своего вожака — блестящий стальной шелом, привезенный им из дальнего похода, вмялся почти наполовину, проломив тонкую височную кость. Кровь брызгала быстрыми струйками, спеша покинуть мертвое тело. Ноги дернулись в тщетной попытке сбежать от смерти, и застыли навечно.

Этого секундного замешательства Василию хватило на то, что бы следующим могучим ударом достать еще одного. Удар пришедшийся в плечо, выдернул гридня из седла, и с шумом бросил в густые придорожные кусты. Двое оставшихся наконец опомнились. Выхватив мечи, толкаясь и мешая друг другу, направили упирающихся коней на крутящего палицу Василия. Не дожидаясь неумех, тот сам бросился навстречу. Мечи взвились над его головой с небольшим опозданием. Размашистый удар расплющил ближайшего гридня, выбив из него крупные брызги крови. Следующий удар пришелся прямиком по крупу коня последнего. Бедная коняга жалобно ржакнув, тяжело рухнула на землю с размолотым в муку позвоночником. Всем своим немаленьким весом придавив к земле последнего всадника. Короткая агония и несчастное животное испустило дух.

Василий переводя дыхание, опустил палицу. Конь первого, отбежав чуть в сторонку, косил испуганным взглядом на страшного человека. Вокруг, на сколько хватало глаз, сочная зелень кустов и травы покрылась темными крапинками крови. Ну и мясником стал, мелькнула осуждающая мысль. Словно не четверых, а сотни две резал.

На плечи обрушилась усталость. Палица с глухим стуком упала в дорожную пыль, чудом не зацепив кровяную лужу. Ноги дрогнули. С большим усилием удалось устоять. Перед глазами мелькнули черные мошки. Василий с трудом вздохнул и помотал головой. Эх, развалина… На подгибающихся нетвердых ногах, кое-как дотащился до испуганного коняги. Похлопал по морде. Конь, дернулся но не отбежал. Стоял дрожа, только огромные карие глаза с мольбой смотрели на человека. Бархатные ноздри коня трепетали ловя приторно-страшный запах свежей крови.

— Ну, — ободряюще прошептал Василий, — не боись. Я ж не зверь какой, что б беззащитное животное… Ты ж не виноват, что хозяин этим, которое плавает, оказался…

Конь фыркнул и потерся мордой о его плечо, словно хотел сказать, что мол не осуждает, мол, жизнь такая.

Василий с надеждой потянулся к седельной сумке. Так и есть. Что б такие и без бурдючка с вином?! С наслаждением сделал несколько больших глотков. Не вино, правда, но брага хорошая. Словно живая вода пробежала по мышцам. Усталость отступила, в голове прояснилось. Я ведь не напиться хочу, мысленно оправдался перед собой Василий, надо же хоть дрожь в руках унять. Оправдался, и покраснел от такой неприкрытой лжи. Сколько раз за последние годы к ней прибегал? Хоть бы новое что придумал.

Стон донесшийся из-под убитого коня, разом отмел все мысли. Не время сейчас себя жалеть. С великим тщанием вытащил единственного уцелевшего из-под неимоверной тяжести мертвого животного. И вовсе не из-за жалости к раненому, просто, кто кроме него сможет рассказать, не поздно ли еще девчонку спасать. Может съехали уже купцы, тогда хоть узнать в какую сторону спешить нужно. Раз уж дал слово умирающему, то будь добр — сдержи. На слове крепком земля русская держится.

Пока раненый был без сознания, Василий его обыскал, да связал руки покрепче. Благо в седельной сумке и веревка прочная отыскалась. Хоть при таких ранах и не сможет сопротивляться, но лучше даже такого поостеречься. Чем, как они недавно, понадеяться на силу.

Жаль было брагу без толку переводить, но и ждать пока сам в сознание вернется времени не было. Скрепя сердце, плеснул немного восхитительной жидкости на перекошенное болью лицо гридня. Плотно закрытые веки, с длинными как у девицы ресницами, чуть дрогнули. Василий с тяжелым вздохом плеснул еще. Негромко застонав, раненый приоткрыл глаза и недоуменно посмотрел на богатыря. Оно и понятно, не помнит что произошло. О землю так шмякнуться — и имя свое забыть можно. К чести гридня, одного быстрого взгляда хватило оценить ситуацию. Рыпнулся было, да вязал его Василий на совесть, поэтому только зашипел от резкой, бьющей все тело боли, в перебитых ногах.

— Ну? — криво усмехнулся Василий. — Попытался?

Ответом был полный ненависти и страха взгляд. Василий пристально всмотрелся в перемазанное брагой пополам с пылью лицо молодого парня. Совсем пацан. Только-только на подбородке начали появляться первые завитки русых волос. И что ему дома с мамкой не сиделось?

— Что с девчонкой? — сурово спросил богатырь.