Маргит Сандему - Немые вопли Страница 19

Я не смог установить контакт ни с одним из пропавших, Эллен!

И это очень странно.

Вообще вся история очень странная. Даже если тут замешана магия, многое все равно остается очень странным.

Перед тем, как начать сегодня расследование, я закрылся в комнате, взяв с собой некоторые вещи детей. И не установил никакого контакта с пропавшими. Частично я узнал причину этого, но дело легче не стало.

В двух случаях причина была ясна: один из детей находился при смерти, другой лежал в глубокой коме и поэтому не поддавался воздействию, что же касается третьего, то о нем вообще не было никаких сведений.

Вообще-то я легко выхожу на след пропавших, но в данном случае я просто не знаю, что делать. Я не вижу никаких признаков того места, где они находятся, у меня только есть неясное предчувствие того, что они, все трое, вместе.

Но меня пугает одно. Я чувствую, что кого-то из них уже нет. Держа в руках их вещи, я не ощущаю особой уверенности в том, что один из них мертв, тем не менее, меня не покидает ощущение пустого пространства, мрачных, темных вибраций, обозначающих присутствие мертвеца.

(Эллен хотелось бы, чтобы он написал, кто, по его мнению, мог быть мертвым, но он ни словом не обмолвился об этом. Может быть, он этого и не знал?)

Помнишь, как мы стояли в маленькой, жуткой комнате гостиницы? Ты тогда заметила мою реакцию. Вся комната вибрировала так, что дрожали стены, Эллен, и я знал, что дворянин — или другой мертвец — находится здесь. Но лучше нам забыть тот случай и сконцентрироваться на том, что происходит сейчас.

Что касается куриных ножек и кусочков кожи, то это мне ни о чем не говорит. Либо это ведьмовской знак, либо какое-то надувательство. Никогда раньше я не встречал подобных символов. Это скорее напоминает вудуизм, предупреждение о смертельной опасности, нависшей над кем-то, хотя сходства здесь особого нет.

Сегодня я успел посетить только дом Кена. Дом расположен на окраине городка, и в подвале дома находится мастерская отца. Родители Кена — солидные, приветливые работяги, в комнате мальчика уютно и опрятно. У него есть младшие братья и сестры, но они не могли дать никаких разъяснений. Кен ничего им не говорил, и сами они ничего не слышали. Родители, конечно, в глубоком отчаянии. Подобное неведение подчас бывает хуже знания о том, что ребенок мертв. В таких случаях человек колеблется между страхом и надеждой, думая в панике, что может спасти ребенка, если сделает все необходимое.

В данный момент я нахожусь в полном замешательстве, Эллен. Не знаю, с какой стороны подойти к делу. Возможно, завтра я выйду на какой-то след, посетив другие дома. Единственное, что я чувствую, так это то, что дело не терпит отлагательства, что дорога каждая минута.

И еще мне нужно найти главаря ведьмовского сборища! Если это человек добрый, я найду его без помощи полиции. Если же нет, то мне придется ходить по домам и спрашивать.

Как видишь, я пишу все, что приходит мне в голову. Но это занятно. И я заранее радуюсь тому, что завтра вечером снова сяду писать тебе.

Только бы дело сдвинулось с мертвой точки!

Напиши мне пару слов, будь добра! Ты же знаешь, мне тоже хочется узнать, как у тебя дела, а не только говорить о себе. Желаю тебе всего наилучшего.

Твой друг Натаниель».

Следующий день.

«Дорогая Эллен!

Спасибо за открытку, наши письма могут приходить вразнобой, но это не имеет значения. Почему ты пишешь так убийственно сухо и кратко? Я же знаю, что ты умеешь писать лучше. Похоже, ты боишься, что я подумаю, будто ты влюблена в меня. Дорогой друг, я знаю, что это не так! Ведь ты по-прежнему думаешь о том парне. (Если бы я встретил его здесь, я бы измолотил его, испытывая при этом радость!) Я тоже не собираюсь влюбляться в тебя. Так что пиши все, что у тебя на сердце, это вовсе не опасно, я не стану это истолковывать превратно. У нас с тобой такая редкая, прекрасная дружба, Эллен. Но встречаться нам больше нельзя. Зато ничто не может помешать нам писать друг другу, ведь нас с тобой разделяет Северное море!

Но это слишком длинное вступление, а ведь мне так много нужно рассказать тебе! У меня может получиться очень длинное письмо, настоящий роман, и я надеюсь, что ты дочитаешь его до конца. Я сижу в гостиничном номере, очень усталый. Сегодня произошло столько событий, и я…

Нет, лучше рассказать все по порядку.

После хорошего и обильного, но несколько непривычного завтрака в столовой отеля я отправился в поместье. Я мог бы поехать туда на машине, но предпочел пойти пешком, чтобы осмотреть окрестности. Среди густого тумана, покрывшего долину, я смог различить покрытые лесом холмы Фогги Хилла, а в самом конце долины начинались вересковые пустоши, как сказали мне в полиции, хотя сам я пока ничего не видел. Чуть ниже находилось судоходное озеро, которое я видел из окна столовой вчера вечером.

Дорога, по которой я шел, вызывала у меня неприятное чувство, Эллен. Возможно, в ясную погоду здесь очень красиво, но все равно, что-то во всем этом мне не нравилось. Возможно, мне казалось так потому, что эта местность скрывала какую-то загадку, тем более, что здесь были налицо все составные части мрачной драмы: туман, замок, ведьмы, суеверные жители.

Как я уже сказал, пейзаж этот нес на себе отпечаток феодального времени. У подножия Фогги Хилла стояли современные одноэтажные дома, в одном из которых жила семья Лиз Томпсон. Сначала мне нужно было посетить имение. То здесь, то там я видел прекрасные английские дома с остроугольными крышами и оправленными в свинец окнами и эркерами. Неподалеку от имения находился необычного вида дом, сложенный из булыжников, с огромными окнами и верандами в самых неожиданных местах. Такой дом мог принадлежать чудаку-художнику или какому-то пресыщенному богачу.

Находясь между этим домом-монстром и имением, я остановился, чтобы прислушаться. Когда я пишу «прислушаться», я имею в виду «прислушаться к собственному голосу». Но все было тихо.

Тем не менее, я мог поклясться в том, что кто-то позвал меня. Это была мольба о помощи.

Помнишь, о чем мы говорили в последний раз? О немых воплях. Я не обладаю присущей тебе способностью притягивать к себе души страждущих и несчастных, и то, что я слышал, было не зовом духа, а немым воплем живой души. И этот немой вопль звучал лишь какую-то долю секунды, пока я шел, так что я не мог хорошенько разобраться в этом.

Я огляделся по сторонам. Впереди начиналась аллея, ведущая в имение. Внизу поблескивало озеро, справа узенькая тропинка вела вверх, на Фогги Хилл. И я пошел по этой тропинке, надеясь снова установить мгновенно утраченный контакт.

Тропинка постепенно поднималась вверх, петляя среди высоких осин. Местность была пустынной. Только неподалеку виднелась четырехугольная трансформаторная подстанция, а чуть подальше — водокачка. Я дошел до хвойного леса, но не уловил никаких сигналов. Потом я вернулся назад тем же путем. Доносившиеся до меня звуки не имели никакого отношения к происшедшей истории.