Елена Асеева - По то сторону Солнца. Часть вторая Страница 19

Негуснегести слегка качнул головой и сам, шагнув вперед, одновременно, вскинув вверх руку, оперся о прозрачную стену кабинки. Стена зримо для глаз юного авгура пошла малой зябью, или просто от соприкосновения с ладонью Аруна Гиридхари стала видима. Впрочем, узрев ее и вспомнив о способностях своего диэнцефалона, Камал Джаганатх, не мешкая, глубоко вздохнул через ноздри, и, сделав несколько широких шагов вперед, остановился подле негуснегести, прислонив к стенке клети обе ладони и в соприкосновение ощутив легкую вибрацию.

— Тебе, голубчик, все еще тяжело вздохнуть через рот? — услышав несколько шумное дыхание ссасуа, вопросил Арун Гиридхари, опуская голову и обозревая его лицо.

— Легче дышится через насик, ассаруа, — ответил единым выдохом через ноздри Камал Джаганатх по-велесвановски и тотчас глубоко вогнал воздух в себя ртом.

Негуснегести переместил руку с поверхности кабины, и, огладив ноздри юного авгура, прошелся большим пальцем и по краям рта, с плохо прикрытой тревогой отметив:

— Не говори поколь по-велесвановски, голубчик. Дыши как удобно, по-видимому, твоему диэнцефалону нужно больше времени абы приладиться к сей среде.

Сама клеть, как ее назвал негуснегести, неслась ввысь, свершая дополнительно неторопливые круговые движения возле двух металлических балок, только плоских, так что сами их переливающиеся голубоватым светом поверхности, иногда показывались перед глазами Камала Джаганатха. Эти балки составляли с сотней подобных других какую-то мощную конструкцию, ибо порой мелькали много более толстые, круглого сечения трубы пролегающие горизонтально меж ними. Были зримы и движущиеся между такими купами клети, по большей частью переливающиеся желтоватым светом, словно отражаемым от лучей звезд. Внизу же на планете остался и вовсе огромный металлический комплекс в виде перехваченных промеж собой узких рамок, в которых блистали зеркальностью глади голубоватых полос, куда купы и врезались.

Сами купы уходили вертикально вверх, унося перевозимых в себе на небосвод, так что вскоре стали появляться густые пары атмосферы, здесь на планете Садхана, сияющие голубоватой мельчайшей изморозью. Небосвод и впрямь оказался серого цвета, вроде его затянули предгрозовые тучи. Только это все же не были тучи, просто сам цвет его имел серый оттенок с едва желто-розовыми полосами, особенно в местах стыка с лучами звезд. Тара и Лакшми располагались на небесном куполе на одном уровне, будто двигались синхронно, их белые диски были охвачены ярко желтым ореолом сияния распространяемого не вниз, а вдоль кругозора наблюдения, создавая нечто в виде протяженного пояса.

Более пяти мелких свинцово-серых круглых пятнышка, пролегли по одной линии, от более крупной звезды Тары (в четверть в диаметре превышающей Лакшми) теряясь в самом небосводе, вероятно, так проступали спутники или соседние планеты. Сейчас яркость звезд не обжигала глаза Камала Джаганатха, потому он смог рассмотреть и сам серый небосвод планеты, и находящуюся внизу местность, лишенную привычной зелени, и в основном имеющей высокие постройки из белого и прозрачного материала, переливающегося пепельным цветом. Обозревая наблюдаемое пространство, Камал Джаганатх отметил для себя, что, несмотря на серость неба сияние звезд, как и сами краски на Садхане, очень яркие, а едва брезжащая синь, словно стоящего тумана и вовсе делала отдельные тона насыщенными, и если бы не стена кабинки, режущими для глаз.

— Это стольный град планеты Садханы, Церес, — пояснил Арун Гиридхари, после минутной паузы, когда за стенками клети появились и вовсе кучные белые пары атмосферы, частью сокрывшие наблюдаемое внизу. — Не только на планете, но и над ней. Обаче наверху находится гостевой ансамбль системы Церес, называемый Атиши.

Внезапно выскочив из плотных белых паров облаков прихваченных голубоватой мельчайшей изморозью, появилось, враз набухнув, выпуклое огромное кольцо с волокнистой внутри структурой широких полос от бледно-зеленого до почти синего с алыми огнями. Поверх которых, проступив, вспыхнула надпись «десятое летоисчисление от мараны Ананта Брхата-патр лето три тысячи девятьсот двадцатое». Камал Джаганатх также резко, как надпись появилась, ее прочитав вслух, вопросил у негуснегести:

— Ассаруа, что обозначает сие летоисчисление, и почему лето три тысячи девятьсот двадцатое? Ведь должен быть семь тысяч восемьсот сорок первый колоход?

— Что, голубчик? — вопросил Арун Гиридхари, и в выдохнутом звуке ощутимо для юного авгура промелькнуло удивление.

А надпись летоисчисления мгновенно пропав также степенно стала поглощать и само зелено-синее, выпуклое кольцо, едва начертав точно напоследок рекламную афишу, кою вновь вслух процитировал юный авгур:

— Атиши-ансамбль приветствует гостей планеты Садханы.

— Ты, сие прочитал, голубчик? — спросил Арун Гиридхари и тотчас ухватив подбородок ссасуа развернул голову в свою сторону, теперь с неприкрытым изумлением уставившись в его лицо.

— Прочитал, — негромко отозвался Камал Джаганатх и легохонько кивнул, подтверждая слова.

А зелено-синее кольцо, пыхнув во все стороны тончайшими струями, и вовсе моментально распалось, оставшись капелью инея на кучных парах атмосферы только не голубых, а алых огней.

— Не может быть, — негуснегести проронил эту неуверенность на велесвановском языке, и прямо-таки вздернул вверх подбородок и голову ссасуа, теперь вглядываясь в его глаза. — Сие было написано на языке тарховичей, каковой передается посредством словесно-мысленного образа. Эти образы, возможно, принять только диэнцефалону тарховичей, никак иной расе, и даже велесвановцу.

Камал Джаганатх растерянно вздел вверх плечи, и чуть-чуть качнул головой, и сам не понимая, каким образом, прочитал возникший словесно-мысленный образ, однако, по-перундьаговски молвив:

— Я даже не задумывался, когда читал. Точно…

Впрочем, за него по-велесвановски договорил Арун Гиридхари:

— Точно действовало не сознание, а всего-навсего диэнцефалон? — ссасуа торопко кивнул. — Сие так и должно происходить, — пояснительно дополнил он, мягко большим перстом оглаживая края ноздрей юного авгура. — Диэнцефалон и принимает образ, абы обладает определенными параметрами, голубчик. Мой поразительный, замечательный абхиджату.

Негуснегести снова огладил края ноздрей ссасуа, теперь не столько проверяя его состояние, сколько лаская, и медленно выпустив из щепотки трех пальцев подбородок, и сам легохонько качнул головой, вероятно, чему-то поражаясь. Камал Джаганатх еще немного смотрел на Аруна Гиридхари повернувшего голову и взгляд в сторону раскинувшегося пространства планеты Садханы, все более и более, будучи охваченного кучными парами атмосферы здесь вроде варящегося плотного вещества, а после и сам воззрился в этот дымчатый вид.