Лина Тимофеева - Ожерелье Онэли Страница 19

— Дубы? Не помню. — Гарпия, казалось, не могла оторвать взгляда от собственного отражения. Убрав волосы, она теперь оправляла рваные мешки, заменявшие ей одежду, с таким видом, словно это были парчовые платья. Больше всего она сейчас походила на деревенскую девчонку, если, конечно, не обращать внимания на жестокое в своей правдивости отражение в Истинном зеркале под ногами.

Хельви дотронулся кончиками пальцев до пластинки, накрывавшей чашу. Она была теплой, словно долго лежала на весеннем солнышке. Хельви, навалившись грудью на стол, осторожно провел пальцем по необычной крышке, и она легко соскользнула с чаши. Хельви благоразумно отпрянул назад, но, убедившись, что из сосуда никто не вылезает, снова согнулся над столом. Вздох восхищения вырвался из его груди. В чаше лежали самые прекрасные драгоценности, которые ему только приходилось видеть. Даже сокровища королей королевства Синих озер не могли сравниться с ними. Хельви зачерпнул горсть сокровищ и высыпал их на стол. Драгоценные камни невообразимой огранки были вправлены в тончайшее кружево золота и платины. Да за любое колечко или кулон из этой чаши можно было приобрести целый замок! Венчало же всю эту роскошь великолепное ожерелье. Оно лежало поверх остальных сокровищ, очевидно, хозяин богатства решил, что именно это ожерелье должно быть жемчужиной его коллекции. Хельви достал его, но на стол не положил. В руках камни чудесно засверкали таким ярким и радостным блеском, словно вещь была счастлива снова встретиться с человеком. Каждое звено драгоценности было выполнено в виде прозрачного дубового листика, каждая прожилка которого была видна и словно дышала. Россыпи камней между листьями напоминали какие-то необыкновенные цветы. Интересно, сколько войск послал бы свежепровозглашенный король Омас в башню Ронге, чтобы добыть такую нагрудную цепь?

Хельви приложил ожерелье к груди, и оно полыхнуло так, как будто хотело обжечь владельца. Но никакого жара не исходило от прекрасных цветов и листьев. Зато Хельви почувствовал прилив сил, словно свежая кровь потекла по его жилам, прогоняя усталость и хандру. Не медля, он застегнул ожерелье на шее, и оно словно само приобрело нужную длину и обвило плечи принца, став самой настоящей королевской нагрудной цепью. Хельви потрогал золотые листья и счастливо улыбнулся.

— Проклятый воришка! Вор! Бандит! Верни мое ожерелье!

Скрипучий тонкий голос раздался так неожиданно, что Хельви опрокинул чашу. Кольца, серьги, браслеты разлетелись по всему столу, а какие-то сокровища улетели на пол. Принц обернулся. Через весь зал, смешно перебирая ножками, скакал маленький человечек в длинном жилете из шкурок кротов. Крохотные штанишки и сапожки были богато украшены вышивкой. На голове крошки был надет берет, лихо загнутый на левое ушко. В берет было воткнуто длинное золотистое перо.

— Ах ты, бандит! На секундочку нельзя оставить свои сокровища без присмотра, каждый злодей тут же норовит их утащить! Что, успел напялить? А ну-ка, снимай! — И подбежавший малыш на полном серьезе попытался допрыгнуть до груди Хельви, чтобы ухватиться за ожерелье.

— Непохоже, что эти сокровища твои. Как ты сумел втащить на стол эту чашу? Впрочем, я дарю тебе все это, кроме ожерелья, которое беру себе по праву короля и… алхина, — неожиданно для себя брякнул Хельви.

— Что-о-о?! Ты осмеливаешься обокрасть меня, презренный воришка, и затем подарить мне мои же сокровища! Да знаешь ли, что я сделаю с тобой за это оскорбление! Ты еще не понял, с кем ты связался, верзила! Я Форлих, король карлов! Оскорбивший короля карлов да будет проклят и уничтожен!

Возможно, крошка мог твердить свои проклятия еще несколько дней, но гарпии, видно, надоело наводить красоту. Наина легко и неслышно подошла к орущему малышу и легко подняла его за шиворот. Теперь Хельви смог разглядеть и маленькое бородатое личико, красное от гнева и чувства собственной значимости. Он также отметил, что золотистое перо в берете Форлиха было не настоящим, а золотым, однако так искусно сделанным, что за два шага уже казалось, что легкий пух на нем колышется от ветерка.

— Еще одна мышка. Вкусная мышка, — привычно замурлыкала гарпия.

— Подожди, не ешь его. Форлих, мы с тобой находимся в подземелье башни Ронге, она принадлежала изменникам, которых разбили армии короля Хамеля, правителя страны Синих озер. Поэтому все сокровища, которые находятся в башне, принадлежат королевской казне. А я принц королевства, клянусь своей рукой. Следовательно, эти богатства мои и я могу распоряжаться ими, как своей собственностью.

— Вор! Каждое твое слово пусть вольется раскаленным оловом в твою глотку! Эти сокровища принадлежат только карлам, и никому больше. Да, мерзкие людишки сумели отобрать их. Не у нас — мы бы никогда не отдали свои богатства таким уродливым тупым тварям! Королева Онэла, подлая обманщица, отдала их человеку! Бесстыжая! С богами она, видите ли, танцевала, шлюха! А заплатить за нашу работу? Договор-то у меня все еще с собой!

С этими словами Форлих вытащил откуда-то из крошечного кармана неожиданно длинный и толстый свиток. Вытянув ручки, он дернул за шелковый шнур, и свиток раскрылся чуть ли не до пола. Гарпия лениво зевнула и немного встряхнула недоростка. Хельви приблизился к богато расписанной коже, но текст договора был составлен на незнакомом ему языке. Принц только подивился красоте письма и цвету чернил, которые переливались всеми цветами радуги.

— Я не могу этого прочесть. Это действительно договор между королевой Онэлой и карлами?

— Тупица, — удовлетворенно сказал Форлих, убирая свиток, — почему люди так невоспитанны и необразованны? Ладно, ошибка природы, снимай ожерелье и давай его сюда. В ручки мне давай.

Хельви помедлил и стал расстегивать ожерелье. Прекрасные листья жалобно задрожали, словно не хотели расставаться с новым владельцем. Он в последний раз взглянул на чудесную вещь и, вздохнув, положил ее на место, в четырехугольную чашу.

— Не понял! Я же сказал, отдать мне его в руки! — Форлих, глазки которого сверкали не хуже камней в ожерелье, машинально потянулся к столу.

— Наина, отпусти его, я приказываю.

Гарпия с явным сожалением разжала казавшиеся такими хрупкими свои пальчики, и кроха кубарем полетел на пол. Впрочем, в полете он как-то изогнулся и ловко приземлился на четвереньки. Не вставая, он бросился к столу и обхватил ручками ближайший камень-ножку. Было видно, как он старается влезть наверх, но ничего не выходило: маленькие сапожки предательски скользили по гладкому камню. Уставший Форлих махнул рукой и сел прямо на пол возле стола. Он недобро посмотрел на Хельви.

— Издеваешься?