Анатолий Радов - Язычник: Там ещё есть надежда [СИ] Страница 19

Старший широко улыбнулся.

— Ты тоже не одну правду молвишь. Какой же это Олегов гридень? Это ж тот парень, которого ты за собою сюда утянул. Зачем он тебе?

Гнедая сделала ещё несколько шажков вперёд, и фыркнула.

Вечеслав старался не вникать в разговор, сосредоточившись только на визуальном. Понятно было, что ведьмак и старший просто заговаривают друг другу зубы, рассеивают внимание, но расслышав, что разговор коснулся его, он невольно навострил слух. Причём тут я? — мелькнул в голове естественный вопрос.

— Случаем вышло. Ты же видел, наскочил я на него.

Вечеслав держал в поле зрения обоих всадников, хотя интуитивно чувствовал, что основную опасность представляет старший. И то, что он не начинает бузу, ещё не говорит об отсутствии у него решительности. Скорее всего, он просто не знает, что у ведьмака нету силы, и потому побаивается, прощупывает почву, подбирает позицию.

— Но он знает, что я не воин, — Вечеслав заметил, как гнедая сделала ещё один шажок, всего один, но теперь расстояние между ним и старшим было меньше метра. — Это тот, который там стрелял, — дошло вдруг до Вечеслава. — Возле Мурома портал, значит… Он теперь сможет достать меня мечом, если резко вытащит, успею увернуться?

— Чтобы бог, и случаем, не поверю.

И снова шажки. И теперь гнедая и всадник уже где-то справа, ещё несколько шажков, и они будут за спиной. А тогда не уследить одновременно за двумя.

— А мне до твоей веры делов нема, — отвечает ведьмак.

И дальше, как в замедленной съёмке, хотя и понятно Вечеславу по ощущениям тела, по работе мышц, что всё происходит на пределе возможностей тела.

Правый глаз краем замечает, как рука старшего выхватывает меч, ведьмак бросается вперёд, повисает на поводьях серой, норовистой лошадки, рука взлетает на уровень пояса, левое плечо уже летит назад. Разворот, свист разрубленного воздуха и удар остриём по голени старшего. Хруст переломанной, или перерубленной, думать об этом нет времени, кости, тут же заглушает дикий крик. Старший нагибается вперёд, так и не успев рубануть мечом. Нагнуться его заставляет боль, и Вечеславу почему-то приятно это понимать. Ударить с разворота по голени, туда, где почти нет мяса, где только кость, это решение пришло само. Бить выше неэффективно, в грудь тем более, там кольчуга, а сможет ли он через неё сломать рёбра?

Зачем гадать? Есть голень. И удара туда старший явно не ожидал, а значит, решение принято правильное. Он сгибается почти пополам, роняет меч и тянется рукою к ране. Штанина уже мокрая и тёмная от крови, сапог неестественно вывернут в стремени, а Вечеслав снова заносит меч.

Пока всё хорошо, но нужно действовать ещё быстрее. Он видит боковым зрением, как ведьмак отлетает назад от удара сапогом в лицо, и падает спиной на дорогу. Значит, молодой теперь рванёт на него.

Меч летит вниз, но внутри что-то щёлкает, какая-то преграда, и он пытается притормозить руку, но уже поздно. Клинок входит в шею под самым затылком.

Крик тут же захлёбывается и переходит в судорожный хрип. И всё же он успел немного притормозить меч. Клинок не перерубает шею, он останавливается посредине и увязает в мясе и костях. Вокруг раны тут же образовывается синюшная припухлость и начинает течь тёмная кровь. Вечеславу требуется дополнительное усилие, чтобы выдернуть клинок, а ведь там, слева ещё молодой, на норовистой лошадке, и если замешкаться, то и самому можно лишиться головы.

Наконец, клинок вырван из раны, Вечеслав быстро разворачивается и с рёвом бросается на второго противника. Но тот к его удивлению и не собирается биться. В его глазах застывший ужас. Он видит валящегося из седла на пыльную дорогу своего старшего соратника, видит поток крови, льющийся из раны, и ему хочется жить. Это написано в тех же глазах поверх ужаса. Серая уже развёрнута и срывается в галоп, а потом переходит в карьер, поднимая облака пыли.

Вечеслав вдруг чувствует, как ему тяжело, как он устал. Ноги сами подгибаются, и он плюхается на землю, опуская глаза вниз…

— Ранен?! — ведьмак уже успел подняться, и подбежал к Вечеславу, потирая рукою нос. — Ранен, что ли?!

— Нет, — выдохнул тот всего одно слово и устало помотал головой.

— Не, слушай, ты реально вой! Это смесь мастерства и быстрого ума. Я тебе говорю. Не, ну надо же, придумал, по голени. С разворота. А молодой-то, хм. Что поделать, челядь…

Ведьмак вдруг замолк и замер.

— Лошадь, — выдохнул он шёпотом.

Вечеслав медленно поднял голову и удивлённо посмотрел на стоящую метрах в трёх лошадь. Старший уже свалился вниз, и теперь лежал на спине посредине дороги. Под его шеей натекала тёмно-красная лужа, перемешиваясь с пылью, быстро густея и берясь комками, а перебитая нога была задрана высоко вверх. Вывернутая ступня застряла в стремени, штанина скатилась вниз, и из красного пятна крови торчал белый кусок перерубленной кости. Вечеслав молча смотрел на это зрелище секунды три, не в силах понять, откуда всё это тут появилось, и вдруг мозг врубился. Вот так просто, как об стену лбом со всего размаха врубился, и из лёгких вырвался иступлённый крик. Крик этот быстро перешёл в что-то похожее на вой.

Гнедая, испугавшись, дёрнулась вбок, и нога выскользнула из стремени. Глухо ударившись о землю, она дёрнулась, словно убитый попытался подняться, и тут же замерла. Вечеслав быстро отвёл взгляд от этого зрелища, пряча глаза в ладонях, и замолк. Воздуха в лёгких не осталось, он выдохнул криком-воем всё, и теперь шумно вдыхал его, слыша, как отдаляется выбиваемая копытами дробь.

— Чёрт, уйдёт же, — услышал он досадливый вскрик ведьмака, но лично ему было на лошадь плевать. Внутри него образовалась такая пустота, что всё остальное на её фоне стало вдруг абсолютно неважным.

— Нахрен она вообще эта лошадь, — зло подумал он. — Вот нахрен она сейчас?!

Внутри него вдруг как будто произошёл взрыв, рассыпался дрожью по всему телу, и он с удивлением понял, что плачет. Слёзы текли сами, плечи сотрясались то ли от общей дрожи, то ли от рыданий. Всё сразу вдруг стало непонятным, всё слилось в одно ощущение пустоты, и казалось, даже время остановилось, ожидая что же будет дальше.

— Зачем мне это вообще? Зачем? — преодолев это безвременье смешанное с пустотой, судорожно заработал мозг. — Не нужно оно. Не нужно оно мне. Не-нуж-но! Я не убийца, я просто человек. Я ведь жил обычно. Зачем?! Человеку по шее. Я же не убийца.

— Ничего, ничего, — услышал он голос ведьмака над самым ухом. — Это ничего, нормально. Если муж плачет, значит он перешёл на уровень выше. Главное, не вини себя. Ты просто теперь другой, воин ты, понимаешь? Без этого никуда, воин должен убивать врага, это его суть.