Лорд Дансейни - Время и боги: рассказы Страница 19

Твердо стояли холмы на страже ради спасения мира богов, но песня, что некогда тревожила звезды, все звучала, пробуждая подавленные желания, пока мелодия не улеглась у ног богов. Тогда голубые реки, что спали, свернувшись, открыли свои блестящие глаза, распрямились и, пробравшись между окрестными холмами, устремились на поиски моря. И, пройдя долгий путь, достигли наконец того места, где стояли белые холмы, прорвали их цепь и стекли к Слиду, и боги вознегодовали на предательство рек.

Тогда Слид прервал свою песню, что околдовывает мир, и собрал свои легионы, а реки воздели свои руки к волнам, и все вместе двинулись на утесы богов. И там, где реки прорывали цепь скал, армии Слида брали их в осаду, раскалывали на острова и разбрасывали окрест. А боги на холмах вновь услышали голос торжествующего Слида.

Уже полмира лежало поверженным у ног Слида, а его войско все прибывало, и подданные Слида, рыбы и длинные угри, заселяли прежде дорогие богам убежища. Тогда испугались боги за свои владения и взошли в самое сердце гор и нашли там Тинтаггона, гору черного мрамора, далеко провидевшего землю, и так сказали ему голосами богов:

— О старейшина гор, когда мы только создали землю, мы сотворили тебя, а потом лишь поля и низины, долины и другие горы, возложив их у твоих ног. А ныне, Тинтаггон, твои древние властители, боги, повстречались с пришельцем, который разрушает старый уклад. Пойди же, Тинтаггон, и стань против Слида, дабы боги пребывали богами, а земля по-прежнему зеленела.

Услышав голоса своих властелинов, старших богов, Тинтаггон сошел сквозь вечер, оставив за спиной разбуженные сумерки, и, пройдя зеленой землей, достиг Амбради у края долины и там встретил передовой отряд грозных сил Слида, завоевывающих мир.

Слид бросил против него мощь целого залива, который ударился о колени Тинтаггона, разбился на потоки и разлился тонкими струями. Тинтаггон же стоял непоколебимо за честь и господство своих властелинов, старших богов. Тогда подошел к Тинтаггону Слид и сказал:

— Давай примиримся. Отступи от Амбради и позволь мне и моим войскам пройти в долину, которая открывается в мир, и пусть зеленая земля, что дремлет у ног старших богов, узнает нового бога Слида. Тогда мои легионы не станут больше сражаться с тобой, а ты да я станем равноправными властителями всей земли, и, когда вся земля воспоет гимн в честь Слида, лишь твоя глава возвысится над моими войсками, а все другие горы и утесы сгинут. И я уберу тебя всеми сокровищами моря, и все трофеи, что собрал я в дивных городах, возложу к ногам твоим. Тинтаггон, я покорил все звезды, моя песнь звучала во всех пространствах, я с победой прошел Махн и Ханагат до самых окраин миров, и нам с тобой быть равными властителями, когда уйдут старые боги и зеленая земля узнает Слида. Смотри, как блистает моя лазурь, как сверкает тысяча моих улыбок, как сменяют одно другое тысяча моих настроений.

И ответил Тинтаггон:

— Я тверд и черен, и настроение у меня всегда одно — защищать моих хозяев и их зеленую землю.

Тогда Слид с ворчаньем отступил и собрал вместе волны целого моря и с пением швырнул их в лик Тинтаггона. И, ударившись о мраморный лик Тинтаггона, с воем отпрянуло море на разбитый берег и струя за струей притекло к Слиду, жалуясь: «Тинтаггон неколебим».

Вдали от разбитого берега, что лежал у ног Тинтаггона, долго отдыхал Слид и послал челн, чтобы плавал он перед глазами Тинтаггона, а сам сел со своим войском петь странные песни о волшебных островах, что лежат далеко на юге, и неподвижных звездах, сумеречных вечерах и давно прошедшем. А Тинтаггон твердо стоял, упершись в край долины, защищая богов и их зеленую землю от моря.

И все то время, пока Слид пел свои песни и играл с челном, он собирал свои воды. Однажды утром, когда Слид пел о древних жестоких войнах и о самом сладком мире, и о волшебных островах, и о южном ветре, и о солнце, он вдруг извлек из глубин пять океанов и бросил их против Тинтаггона. И пять океанов ринулись на Тинтаггона и омыли его главу. Но раз от раза наплыв океанов слабел, и один за другим уходили они вглубь, а Тинтаггон все стоял, и в то утро мощь всех пяти океанов разбилась о его твердь.

Все, что отвоевал Слид, он удержал, и нет больше великой зеленой долины на юге, но все, что Тинтаггон отстоял у Слида, он вернул богам. Тихое море лежит теперь у ног Тинтаггона, а он стоит весь черный среди складчатых белых утесов и красных скал. И часто море отступает далеко от берега, и часто волны с воинственным грохотом кидаются на него, словно вспоминая великую битву с Тинтаггоном, когда он охранял богов и зеленую землю от Слида.

Иногда в снах своих израненные в боях воины Слида подымают головы и издают боевой клич; тогда собираются над темным ликом Тинтаггона грозовые тучи, но стоит он непоколебимо там, где когда-то одолел Слида, и издалека видят его корабли. И боги хорошо знают, что, пока стоит Тинтаггон, они и их мир в безопасности; а покорит ли когда-нибудь Слид Тинтаггона, то скрыто в тайнах моря.

Легенда о Заре

Перевод Е. Мурашкинцевой

При начале миров и Всего сущего были боги суровыми и старыми: смотрели Они исподлобья, нахмурив посеребренные столетиями брови, на Начало и на все сущее, кроме девочки Инзаны, игравшей с золотым мячом. Инзана была дитя всех богов. А закон гласил — как до Начала, так и после — что все сущее должно повиноваться богам, но боги Пеганы повиновались Девочке-Заре, ибо ей нравилось повиновение.

Когда Девочка-Заря Инзана в первый раз нашла золотой мяч, во всем мире и даже в Пегане, обители богов, царил мрак. И сбежала она вприпрыжку по лестнице богов, по ступенькам из оникса и халцедона, чтобы швырнуть золотой мяч в небо. Поскакал золотой мяч по небу, и у подножья лестницы богов засмеялась Девочка-Заря с золотыми волосами, и наступил день. Тогда мерцающие внизу поля увидели первый из всех дней, что даровали им боги. Но к вечеру сговорились между собой дальние горы, заслонили от мира золотой мяч, обступили его утесами своими, отобрали его у мира, и весь мир погрузился во мрак из-за их заговора. А наверху в Пегане зарыдала Девочка-Заря, требуя назад свой мяч. Тогда спустились все боги по лестнице к вратам Пеганы, желая узнать, кто обидел Девочку-Зарю и отчего она плачет. И сказала им Инзана, что уродливые черные горы похитили золотой мяч и спрятали его далеко от Пеганы, в краю скал, за пределами небес. И потребовала назад свой золотой мяч, потому что мрак любить невозможно.

Тогда Амбородом, у которого была гончая собака-гром, взял своего пса на поводок и помчался по небу за золотым мячом, пока не достиг далеких гор. Вскинув голову к скалам, гром с лаем устремился в долину, а Амбородом шел следом. И чем ближе подбирался гончий пес-гром к золотому мячу, тем громче он лаял, но высокомерным молчанием отвечали ему горы, сговорившиеся погрузить мир во мрак. В полном мраке, среди утесов, в громадном ущелье, где стояли на страже два остроконечных пика, отыскали они наконец золотой мяч, из-за которого плакала Девочка-Заря. Спустился под самый мир Амбородом, а гром с пыхтением следовал по пятам за ним, и перед рассветом вылезли они из-под мира и вернули Девочке-Заре ее золотой мяч. Засмеялась Инзана и взяла его в руки, а Амбородом вернулся в Пегану, и гром улегся спать у его Порога.