Проклятие добрейшего бога (СИ) - Спящий Сергей Николаевич Страница 2

Вот только мнение всех остальных, кроме банды Джона и подобных ей, и школьной администрации, в этом прекрасном процессе полностью игнорировалось. Вряд ли кто-то из других учеников или даже учителей был рад сложившемуся положению, но сил или решимости изменить его они не имели. Помните неофициальный девиз школы Джона Адамса? Не лезь не в своё дело. Это тебя не касается. И так далее.

В общем: основа американской демократической системы (по мнению преподавательницы социологии миссис Аймелии) продолжала успешно работать. Джон и ещё трое его подручных, все, разумеется, коренные афроамериканцы, сидели на партах, напротив входа, пили какой-то энергетик из разноцветных банок и громко разговаривали. На коленях у Джона сидела Аманда Брун - номер один, в иерархии потасканных местных красоток. В отличии от своего горилоподобного бойфренда, кожа Аманды лишь немного смугла. То, что она вообще не из этого класса и не должна здесь находиться, похоже никого не смущало. Все прочие учащиеся десятого класса, кто решил сегодня посетить занятия, жались по углам, готовили уроки, читали и из всех сил старались лишний раз не отсвечивать.

-Жопоголовый любитель Трампа, ты опоздал, -поприветствовал Джон Гордона.

Услышав громкий, резкий звук бьющегося стекла, один из членов банды Джона спросил: -Что там случилось?

Войдя внутрь второго технического класса, Гордон остановился у входа.

-Ты опоздал, жопоголовый, -продолжил глумиться Джон. -Знаешь, что говорят про тех, кто опаздывает? Что они не проявляют уважение. Может быть ты не уважаешь меня? А, может быть, ты, белый придурок, не уважаешь всех парней с чёрным цветом кожи?

Гордон молчал. Он смотрел на главаря мелкой негритянской банды школьного уровня и в крови у него закипал адский коктейль из выделявшихся гормонов и биологически активных веществ. Сейчас, Гордону, его противник казался огромным и страшным. В эту секунду юноше хотелось одновременно броситься на Джона и вцепиться ему в шею зубами, развернуться и убежать или забиться в дальний угол, закрыть голову руками и молиться, чтобы его не нашли и оставили в покое. Но он молча стоял. Только бледная кожа на лице предательски начинала наливаться багрянцем от прилившей к ней крови. Сделалось жарко. Захотелось снять куртку и рвануть ворот футболки, чтобы не было так душно. Но он молчал.

-Ты там язык проглотил, любитель Трампа? - задал вопрос другой чернокожий. -Наверное всю ночь дёргал своего питона пытаясь «сделать Америку великой снова» и так устал, что сейчас того и гляди заснёшь на ходу?

Они засмеялись.

Аманда Брун тоже. Её снежно-белые зубки блеснули, на миг показавшись между двух пухлых губ цвета оливкового масла.

Кое-кто из прочих одноклассников также засмеялся. Но негромко, вполголоса.

С тех пор, как в школе узнали о том, что мать Гордона, в своё время, голосовала за Трампа, его жизнь сделалась ещё чуточку хуже, чем была до этого. В Нью-Йорке не любили тех, кто голосовал за бизнесмена с копной соломенных волос. Школа имени Джона Адамса полностью разделяла мнение большинства нью-йоркцев.

-Дик, прикрой дверь, -отдал приказ Джон.

Чернокожий верзила спрыгнул с парты, где до этого сидел. Проходя мимо застывшего от клокочущего внутри него биохимического коктейля разнонаправленный эмоций и чувств парня, он сильно толкнул его в плечо.

Ключ повернулся в запертой изнутри двери. В стане обычных учеников послышались вздохи и возня. Впрочем, никто из них не попытался вступиться за избранную сегодня жертву, опасаясь попасть самому на его место, да не разово, а, не дай бог, на постоянной основе.

Вставая с парты, Джон поинтересовался: -Малыш Гордон, скажи, а ты принёс мне мои деньги?

Хрустнули чёрные пальцы на руках. Джон сделал парочку разминочных движений. Нанёс несколько ударов в воздух, имитируя принятый у боксёров бой с тенью и повернувшись к продолжавшему стоять около двери парню, дружески улыбнулся.

-Сколько он там нам был должен, Дик?

-Шестнадцать с половиной. Десять за косяк в столовой. Три доллара в качестве долга с прошлого раза. Ну и плюс набежавшие проценты, разумеется.

Не отрывая взгляда от ставшего уже почти полностью красным, от прилившей к лицу крови, Гордона, Джон предложил: -Как насчёт того, чтобы добавить ещё доллар за сегодняшнее опоздание?

-Добавь два, -с глухим смешком посоветовал Дик.

-Так что скажешь, жопоголовый, -обратился Джон напрямую к Гордону. -Ты принёс мои восемнадцать с половиной баксов?

-Нет, -собственный голос показался Гордону жалким блеянием. Он посмотрел в маслянисто поблескивающие глаза предводителя негритянской банды и снова сказал: -Я ничего тебе не принёс.

Секунду Джон медлил. Он чувствовал, что что-то было не так. Как будто внутрь отлаженного механизма насыпали песка и сейчас шестерёнки в нём начинали сбоить, прокручиваясь и заедая.

Снаружи слышалась какая-то возня. Громкие голоса, может быть даже крики. Запертая на ключ дверь и плотно закрытые окна изрядно приглушали звуки снаружи. Толком разобрать не получалось. Что вообще за чертовщина там творится? Может быть началась пожарная тревога, а сигнализация в их классе по каким-то причинам не сработала?

Главаря обычной школьной банды никто не назвал бы стрелянным волком, но интуиция у него была на высоте.

Раздвинув губы в глумливой улыбке, Джон сказал не столько Гордону, сколько всем остальным вокруг: -Повезло тебе, жопоголовый. Принеси деньги до начала четвёртого урока и тогда, может быть, ты сможешь увидеть завтрашний день обоими глазами.

Крики и грохот из-за двери усилились. Да что, чёрт побери, там происходит?!

Его друзья смотрели на Джона с непониманием. Отпустить белого придурка просто так? Это было совсем не в его духе.

Сам Джон смотрел на запертую дверь и раздумывал: а стоит ли вообще её открывать? Ему очень не нравились звуки из коридора, даже приглушённые плотно прилегающей дверью.

Про малыша Гордона все временно забыли. Но сам Гордон, красный, словно свекла, из которой варят свой знаменитый борщ русские коммунисты, вдруг сделал шаг вперёд, потом другой. Он быстро подошёл к Джону, но смотрел не на него, а на его подружку Аманду.

Аманда спросила: -Что тебе надо, придурок?

Гордон протянул руку и потрогал Аманду за грудь.

Нет, даже не так. Он протянул руку и схватил за сиську Аманду Брун, пожалуй, самую красивую и самую известную школьную «давалку».

На ощупь, правая грудь Аманды Брун напоминала плотное желе, перекатывающееся под пальцами. Хотя, если подходить формально, то Гордон касался не самой груди, а обтягивающей её футболке. Наверное, похожие ощущения были, если бы он потрогал маленький, но сильно надутый, воздушный шарик, накрытый скользкой тканью.

Он сжал так сильно, что Аманда вскрикнула.

-Тебе конец, жопоголовый! -Джон без замаха ударил Гордона, отчего тот отлетел назад и повалил собой ряд одиночных парт.

Джон сделал шаг вперёд, намереваясь как следует проучить, похоже окончательно слетевшего с нарезки, белокожего засранца. А со школьной администрацией он как-нибудь потом разберётся. В первый раз что ли кто-нибудь из учеников, прямо на уроке, падал так неудачно, что ему приходилось обращаться в медицинский кабинет? Главное случайно не убить придурка и не сломать ему что-нибудь важное. По крайней мере прямо сейчас, в школьном классе и на виду у всех остальных учеников.

В последний момент Джон наткнулся на взгляд Гордона. Снежок лежал на полу и смотрел прямо ему в глаза. В его взгляде не было страха. А что было? Может быть… может быть торжество? Точнее даже не торжество, а то ощущение, когда не надо больше волноваться, думать, решать - облегчение от того, что события наконец-то потекли по одному из вариантов. Бремя выбора иногда слишком сильно давит на плечи.

В глазах у снежка не было страха.

Джон поднял ногу, намереваясь пнуть Гордона в живот, но тут что-то блеснуло. И стало больно, очень больно. Глава нигерской школьной банды посмотрел на свою ногу, она была вся в крови. Чуть приподняв взгляд, он увидел Гордона, тот продолжал лежать на полу, разве только чуть приподнялся, помогая себе одной рукой. Пальцы другой были сжаты в кулак. И из тощих костяшек наверняка ни разу в жизни не избивавшего боксёрскую грушу парня вырастали четыре длинных, сантиметров по пятьдесят длинной, чуть изогнутых, ужасно острых лезвия металлического оттенка.