К теплым морям. Том второй (СИ) - "sgtmadcat" Страница 2

— Помню-помню, — усмехнулся Пастухов. — В общем, образцовый боевой капитан, как я понимаю? Так что же случилось?

— Неизвестно... Двадцать седьмого числа Вареников отказался исполнить приказ о возвращении на базу, остальные офицеры так же заявили о неподчинении. Он, по непонятным нам причинам, передал сообщение об этом по открытому каналу… Потом молчание на несколько недель, безуспешные попытки связаться... И затем «Сто Тринадцатый» атакует и топит пассажирский лайнер «Фелиция»… Из тысячи двухсот человек пассажиров и членов экипажа спаслось меньше половины.

— Судно было ведь аменским, если мне память не изменяет?

— Да.

— Причины атаки так и не выяснили?

— Нет.

— Всё это странно, вы не находите? — Пододвинув к себе личное дело, Пастухов бегло его пролистал: — Капитан с образцовым послужным списком вдруг выходит из повиновения, о чём Иваркину бы молчать, так как это его протеже... А он наоборот оповещает всех, кого можно… А потом немотивированная атака на пассажирское судно нейтрального государства. Если уж ты вдруг решил свалить на вольные хлеба, что называется, то зачем становиться преступником, которого будут искать все кому не лень? Зачем Иваркин, в предсмертной записке, берёт на себя ответственность за эти жертвы? Странно всё это, ой странно...

Пастухов задумчиво побарабанил пальцами по столу, переглядываясь с Алмаз Аслановичем, потом они вместе посмотрели на Коваля.

- Ваше мнение, Сергей Захарович?

- Так точно — странно.

- Что думает ваше ведомство по этому вопросу?

- Мы думаем, что Вареников исполнял приказ Иваркина. Он был лично предан ему, так что неподчинение и последующая радиограмма это попытка снять с командующего ответственность.

- А зачем это Вареникову? Как бы он не был предан, но исполнять заведомо преступный приказ, губить блестящую карьеру и остаток жизни провести в бегах — тут нужна веская причина. И зачем это Иваркину? Отдать приказ потопить пассажирское судно — а причина? Свалить все на мятежного подчиненного, а потом пулю в лоб пустить? Совесть заела? Не думаю… Тут что-то глубже… Иваркина мы уже не спросим. А вот Вареникова — можем. Надо выяснить о нем побольше. Где все это время прятался, с кем общался, чем жил… Мы по своим каналам, вы — по своим. Обеспечите?

- Так точно Никифор Александрович — обеспечим.

- Ну вот и чудно… В таком случае — не смею задерживать. Еще раз извиняюсь, что выдернул вас внеурочное время.

Когда майор Коваль вышел, Пастухов снова подошел к окну и, сложив руки за спиной, некоторое время стоял совершенно неподвижно.

- Алмаз Асланович… А как дела у Матренина?

- Да неплохо у него дела Никифор Александрович. Я бы даже сказал — «отлично».

- Неужели «Сирин» заработала?

- Что ж вы так про нее? Как про машину какую?

- Не уж то личность сохранилась?

- Сохранилась. Полностью здоровая психика, адекватное возрасту развитие — все чин по чину.

- Ну тогда Матренину мои поздравления — это значительный прорыв. Старик наверное рад до смерти.

- Типун вам на язык Никифор Александрович — какой «смерти»? Долгих лет жизни ему — если сделает все что запланировал то мы свои потребности в спецкадрах закроем да еще с запасом.

- Фабричным способом обещает их штамповать?

- Ну — фабричным не получится. Больно уж процесс деликатный, но станет попроще — факт.

- Это хорошо…

Пастухов отошел от окна и вернувшись за стол хитро посмотрел на Алмаза Аслановича.

- А не подсобите ли вы мне, по старой дружбе? Томится у нас в застенках один человечек: наши его вскрыть не могут, а интересного в его головушке — уйма. Пусть Сирин с ним поработает?

- Да почему бы и не подсобить? Только вы имейте ввиду что Сирин работает жестко.

- Пускай — оно того стоит.

- Тогда привозите.

- А может лучше вы к нам?

- Нет — Матренин на дыбы встанет. Он от нее не отходит, даже ночует в лаборатории… Шутка-ли: тридцать лет — провал за провалом и тут такой успех. Пылинки сдувает. А вы предлагаете ее куда-то вывезти. Я ему даже предложить такое не рискну — сразу покусает.

- Ну ладно — раз такое дело, то привезем… А по поводу этого дела что думаете?

Алмаз Асланович пододвинул к себе папку и неторопливо изучил бумаги. Пастухов терпеливо ждал.

- Камруни меня смущает. Оттуда они последний раз выходили на связь с штабом флота.

- Камруни? Это, если мне память не изменяет, между первым и вторым кольцом?

- Да. Зачем Иваркин отправил корабль так далеко от основных сил флота? Кроме того… У вас карта есть?

Пастухов достал из шкафа карту мира. Алмаз Асланович подошел к ней и взяв линейку и листочек некоторое время что-то высчитывал.

- Да… Смотрите — вот Камруни из района которого они выходят на связь последний раз после чего считаются дезертирами. Между первым и вторым кольцом. Там их никто не найдет и даже и искать не будет. Они — единственный залесский корабль в том районе. Если Вареников решил присоединится к Вольному Флоту, то лучшего момента ему не найти. Но он, зачем-то, полным ходом несется к Ротонгу, где топит «Фелицию» и на всех парах пытаются уйти обратно. В районе Балибассы попадают под удар авиации, на последнем издыхании добираются до островов и разбегаются кто-куда предварительно уничтожив все судовые документы. Никто из команды не пытается вернуться на родину или выйти на связь с родственниками…

- Подтверждает версию Коваля, почему вас это смущает?

- Погодите Никифор Александрович — это еще не все странности. Потоплено аменское судно. Погибли сотни аменских граждан. Действия Вареника очевидно не подходят под версию о мятеже. Но Амен не просто с готовностью принимает данную версию… Есть сведения о том, что определенные силы внутри правящих элит занимаются судебным преследованием и даже физическим устранением активистов требующих расследования катастрофы. Вывод?

- Кто-то у них очень не хочет что бы правда о «Фелиции» всплыла...

- Именно Никифор Александрович. Именно, мой дорогой! Теперь осталось понять, при чем здесь Камруни. Иваркин не зря послал одного из своих лучших капитанов туда. Думаю, они обнаружили там что-то такое ради чего он был готов пожертвовать своей жизнью, жизнями подчиненных и пассажирами «Фелиции».

- Или не они… Надо, я думаю, нанести визит Семену Николаевичу — кто знает, может Первый Отдел что полезного нам скажет. С утра. Утро вечера мудренее, как в народе говорят.

- А то Никифор Александрович — конечно с утра. Чай Семен Николаевич не майор. Его посередь ночи на ковер не дернуть.

Алмаз Асланович хитро усмехнулся и поднявшись пошел к себе. Пастухов проводил его до лифта, потом вернулся в кабинет, и завалившись на стоявшую у дальней стены маленькую кушетку решил подремать оставшиеся до утра часы.

…

Старпом сидел в кресле, в тиши своей каюты, и листал «Основы психической механики» Юмберта. В левой руке у него был карандаш которым он делал пометки на полях. Старик Юмберт ныне был раскритикован всеми кому не лень и Старпом с большей частью критики даже был согласен — представление о психике как о неком арифмометре который, получая вводные, выдавал ответы-реакции согласно тому как настроены его колесики и барабанчики было, безусловно, слишком примитивно. Что, однако, не отменяло того факта что автор, силясь описать и классифицировать реакции, поставил большое количество довольно занятных опытов. В дверь робко постучали.