Враг народа. Академия красных магов (СИ) - Блум Мэри Страница 2

— Да, я, — перебил вошедший. — Вас должны были предупредить о моем приезде.

Кивнув, чекист торопливо поднялся со стула и направился к выходу, и все его ошеломление длинным шлейфом потянулось за ним. Если бы я хотел, мог бы связать этим шлейфом его ноги и уронить его на пол, но сейчас не время для шуток. Дверь плотно притворилась, оставив меня наедине со странным незнакомцем.

— Давай познакомимся, — улыбнулся он.

— А это обязательно для допроса?

— Это уже не допрос, — он подошел ближе, — скорее собеседование. Звягинцев Владимир Алексеевич.

Его рука приветливо повисла в воздухе. На его губах играла добродушная улыбка, однако взгляд был проницательный и оценивающий, как смотрят люди, которые точно знают, чего хотят, и прикидывают, как встроить в свои планы тебя. Отвечая тем же, я пробежался глазами по его костюму — без единой зацепки и выступающих нитей, с безупречно отглаженной рубашкой и темным галстуком. Так обычно одеваются большие чины из столицы. Да и его руки явно выдавали, что на заводе он никогда не работал.

— Матвеев Александр, — я пожал его ладонь. — И куда вы меня будете собеседовать?

Не спеша с ответом, Звягинцев передвинул стул на край стола и сел, всем видом демонстрируя, что мы с ним не по разные стороны.

— Давно ты это у себя замечал?

— Что именно? — я тоже решил отвечать вопросами.

— Давно ты понял, — терпеливо продолжил он, — что можешь создавать для других иллюзии?

— А разве не у всех так? — невинно поинтересовался я.

— Не надо ерничать, — мягко осадил он, — будь спокойнее. Из того, что мне довелось узнать, я понял, что ты уже можешь не мало. Но еще и не много…

Пока он говорил, я осторожно его осматривал, пытаясь разглядеть за этой добродушной маской реальные эмоции, с которыми он пришел сюда и все мне это говорил.

— … но если постараешься, ты сумеешь развить свои способности до стоящего уровня.

— Это какого, например?

Я уже вовсю впивался глазами, однако ни одной эмоции вокруг него не видел — у него их будто и не было вовсе.

— Не надо так делать, — Звягинцев вдруг качнул головой, — у нас в академии это невежливо.

— Какой академии? — я нехотя отвел взгляд.

— Высшей академии магии СССР, директором которой я являюсь.

Стул подо мной громко скрипнул, словно разразился хохотом.

— Магии! — хмыкнул я. — По-вашему, я такой дурачок? Или вы тоже верите в колдунов и волшебников?

Пару секунд мой новый знакомый внимательно смотрел на меня.

— А что ты, по-твоему, делаешь?

— Предпочитаю считать себя чудом природы.

— В каком-то смысле ты прав, — с улыбкой заметил он, — но мы называем такие способности магией. Особой силой, которой обладают лишь единицы. И ты в их числе… И место тебе не здесь, а в Москве, куда я тебя и приглашаю.

Москва!.. От таких перспектив я чуть не подпрыгнул на стуле. Я ж сам попаду туда не раньше, чем через пару-тройку лет!

— И что мне делать в этой вашей Москве? — максимально равнодушно бросил я.

Если выдать радость, то можно попасть в зависимость от того, кто ее поставил. Кому как не мне знать, как управлять людьми, когда они так открыто показывают свои желания.

— Тут я, можно сказать, построил карьеру. В семнадцать уже бригадир, важный человек. Глядишь, и комнату свою дадут, — я откинулся на спинку, и старый стул снова противно скрипнул. — А что меня ждет в вашей Москве? Учеба в какой-то сомнительной академии? Я, может, вообще в магию не верю. Может, у вас там одни шарлатаны…

С каждым моим словом Звягинцев улыбался все шире, а когда я закончил, показал на серую стену кабинета.

— Смотри…

Следом камни стали исчезать, будто таять в воздухе. А за ними там, где были разъезженная грязь и деревянные бараки, вдруг появились из ниоткуда белоснежные в пять этажей дома с колоннами и изящными украшениями на стенах, похожие на те, которые недавно возвели в самом центре Сталинска. Грязь сменилась идеально ровной дорогой, по обе стороны которой стояли скамейки и росли деревья, а в самом центре раскинулась клумба с цветами. Настолько красивую аллею я раньше видел только на картинках в детдоме.

— Насмотрелся? — спросил Звягинцев. — А теперь зажмурься, так будет легче.

Я зажмурился, а когда открыл глаза, перед ними снова была серая унылая стена. Только теперь видеть ее было гораздо неприятнее, потому что я точно знал, что ничего из показанного за ней нет — а если и будет, то еще не скоро.

— А в Москве уже так, — заметил директор. — Там больше возможностей для такого таланта, как у тебя…

Он говорил, а я внимательно смотрел на него. Впервые я видел кого-то, кто умеет то же, что и я — и что-то даже подсказывало, что намного больше, чем я. А еще у него были власть и положение в обществе, и жил он явно не в бараке. То есть мои способности можно обналичить и так?.. Какая разница, чудо природы или магия, если это поднимет и меня!

— Даже среди очень не многих ты уникален, — продолжал он. — Но магия — это не только иллюзии, ты можешь научиться гораздо большему. Разовьешь свой талант в полную силу и получишь от жизни все, что хочешь.

Да и добродушие на его лице казалось вполне искренним.

— Убедили, — кивнул я, стараясь не выглядеть слишком довольным. — Москва так Москва!

Звягинцев снова улыбнулся.

— Тогда продолжим разговор в более уютном месте.

Поднявшись, он пошел к выходу из кабинета, и я охотно последовал за ним. Дверь со скрипом распахнулась, и в проеме показался чекист, с хмурым лицом стоявший за порогом.

— О происшествии надо забыть, — директор обратился к нему.

— А домна? — еще больше нахмурился тот.

— Люди совершили трудовой подвиг. Думаю, их наградят.

— А мальчишка? — чекист недобро покосился на меня.

— Считайте, что его там не было, — ответил Звягинцев. — Ваше начальство уже так считает.

— К заводам его только больше не подпускайте… — проворчал чекист.

Заглушая его бормотания, дверь напротив скрипнула, и в сопровождении конвоира оттуда вышел мой недавний сокамерник. Увидел меня и задрожал как, наверное, не трясся на допросе.

— Уберите уже этого черта отсюда!..

— В Москве так не делать, — спокойно заметил Звягинцев и, обогнув крестящегося урку, невозмутимо зашагал к выходу.

Свобода! После темных коридоров и давящих на нервы стен улица казалась очень светлой и необъятно широкой. Не останавливаясь, директор направился к черной служебной машине, ярко сверкавшей на солнце. На весь Сталинск таких машин было пару штук, и то только у заводского руководства. Их и привезли-то сюда не для транспорта, а чтобы показывать без всяких иллюзий, кто тут главный. Деньги были самой большой иллюзией, в которую верили многие.

— Твои вещи уже в машине, — сказал Звягинцев. — Поезд скоро. Так что отправляемся сразу.

— А если бы я отказался?

Усмехнувшись вместо ответа, он распахнул дверцу, показывая мне забираться на заднее сидение, а сам сел рядом с водителем. Я осторожно пристроился на мягкий диванчик, показавшийся просто пуховым после жесткой койки. Мотор заурчал, и машина тронулась с места. Деревянные домики замелькали за окнами, словно прощаясь со мной.

— А где я буду жить в Москве?

— Как приедешь, — отозвался директор, — тебя сразу заселят в общежитие при академии. Форма, питание, жилье, учебники — все будет предоставлено. Будет даже стипендия. Тебе надо только учиться. Сами занятия начнутся в сентябре, так что у тебя будет пара дней в академии, чтобы освоиться.

И пара дней в поезде, чтобы свыкнуться с открывшимися перспективами.

— А чему именно там у вас учат?

— Тебе обо всем расскажет твой провожатый по пути в Москву.

— А вы? — не понял я.

— А у меня самолет в другое место, — сказал Звягинцев.

Самолет… От слова отдавало чем-то неземным. Тоже хочу самолет. Хочу все, что только можно получить, и даже немного больше. Ради такого готов и поучиться.

Вскоре машина остановилась у деревянного здания Сталинского вокзала, откуда в строящийся город прибывали люди и по всей стране разъезжались грузы. На железнодорожных путях стоял пассажирский поезд.