Изгои Интермундуса (СИ) - Дронова Анастасия Страница 2

– А вот и наш дом, – переведя дух, говорит Дея.

– Это не мой дом, – это моя первая фраза за последние 4 часа, и голос звучит немного напряженно.

– Понимаю… nullus est locus domestica sede jucundior [Нет места милее родного дома (лат.) – Цицерон II в. до н.э]. Но, все же… это лучше, чем ничего.

– Ad corvi tu et Cicero [- Ad corvi tu et Cicero (Идите к черту, ты и Цицерон (лат.))], – у меня не было намерения ей грубить: это недовольство, кипевшее во мне, отчаянно искало выход.

Неужели, она и вправду думала, что из-за пары сказанных избитых фраз я смерюсь с тем, что пришлось переехать из-за ее очередной навязчивой идеи?

– Может, ты перестанешь вести себя так, словно я виновата во всех смертных грехах? – тихо произносит она, повернувшись ко мне спиной.

Я смотрю, как ее длинные волосы колыхаются на пронизывающем ветру. Дея молча делает шаг к третьему подъезду.

– А так и есть! – от моего гневного возгласа, кажется, вздрагивает не только девушка, но и весь пустынный двор. – Ты ведь знала, каковы будут последствия? Самоубийство…! Это же...

Выдохнув, проглатываю фразу и провожу рукой по лицу, пытаясь сдержать бурю в груди. Взъерошив волосы, отворачиваюсь, чтобы не видеть, как секундное недоумение в ее глазах сменяется хмурым осознанием.

– Ты, наследница Первого Рода, должна была знать, что, если хоть один из Связанных попытается уйти из жизни, это выпустит одно из самых страшных проклятий Истока. И теперь, я… – яростно дрожа, оборачиваюсь, чтобы произнести слова, будто бы выжженные горячим железом у меня на сердце с тех самых пор, но поймав взгляд турмалиновых глаз, чувствую печаль… ее печаль, проникающую в мое сердце, и это охлаждает мой гнев.

– Ладно, неважно…

Приблизившись к ней, неосознанно протягиваю руку, чтобы коснуться ладонью ее щеки и убрать с девичьего лица это грустное выражение.

– Раз так… Можешь идти на все четыре стороны! – темно-рыжие волосы, словно хлыст, рассекают воздух, когда она резко поворачивается и быстрым шагом преодолевает расстояние между ней и девятиэтажным домом.

Сжимаю левую руку в кулак – ту самую, что хотела утешить девушку – и стискиваю зубы. Если бы я мог вот так убежать… Кто мы друг другу? Родственные души? Роковые возлюбленные? Какая ирония! Я чувствую ее каждой клеткой своей души, слышу ее мысли, но это причиняет лишь боль.… Как бы я хотел избавиться от нашей Связи. Многие бы назвали это даром – иметь истинную половину себя самого, но...

Разворачиваюсь и иду прочь. Верно, все правильно. Я ведь могу идти, куда захочу, разве нет? Дея же сказала: «Иди на все четыре стороны!» ... Так и поступлю…

Дохожу до арки, выходящей на главную дорогу, и уже поднимаю ногу для следующего шага, как вдруг понимаю, что не могу… физически не могу сделать этот шаг, зная, что за чувство за ним последует.

Вороны, сидевшие на фонарном столбе, шугливо взлетают вверх от моего надрывного, почти истеричного смеха, наполненного болью.

Ехидное карканье разносится в воздухе.

Мне не уйти от тебя.… Никогда…

Закрыв глаза, ослабляю барьер, окружающий мои мысли.

«Ладно. Я останусь.… И помогу тебе»

Дея останавливается, и я слышу, как колесики нелепого красного чемодана визгливо скользнули по бетонной ступеньке.

В ее мыслях сквозит удивление.

Прошло столько времени, а она так и не научилась ставить преграду. Вот же... Хотя, с другой стороны, это ведь злостное нарушение законов нашего мира, думать о таком – уже преступление. Члены Совета просто предали бы нас суду даже за мысль о том, чтобы оградиться от Связанного. По мне, так все это полная чушь. Все эти правила, запреты, традиции не сильно помогли столбовым Кланам Лунарис и Солярис, когда Исток обрушил на них свой гнев.

Снова сосредотачиваюсь на Дее.

«То есть… Я хотел сказать, что не буду тебе мешать. Делай, что хочешь»

Успев рукой придержать закрывающуюся железную дверь, только что открытую парнем в темно-коричневой куртке, захожу в подъезд. Лифт не работает, и мне приходится подниматься по лестнице. С каждым новым шагом становится легче, но я стараюсь не думать, что это из-за девушки, ждущей меня на лестничном пролете между вторым и третьим этажом.

– Седьмой этаж, квартира №352, – оборачиваюсь и вижу: Дея сидит, на своем чемодане. Ждет меня? Навряд ли.

– Решила устроить привал? – ехидно замечаю я.

– Может быть. Тебе-то какое дело?

Сейчас она напоминает несговорчивого ребенка–морщинка меж бровей, вздернутый подбородок и слегка надутые губы. Остатки моей злости испаряются, и я даже готов помочь, но часть меня знает, что Дея охотнее заночует на лестничной площадке, чем попросит мой помощи.

– Мне вообще все равно, – холодно отвечаю я, и с нажимом добавляю, – Вставай.

– Не хо… – она вздрагивает и резко встает, стоит мне подойти ближе.

«Иди вперед. Открой дверь», – намеренно не произношу это вслух: не хочется, чтобы она услышала заботу в моем голосе.

Как только звук каблучков затихает где-то этажом выше, я поднимаю брошенный чемодан и начинаю подниматься по лестнице. Тремя этажами выше меня посещает мысль выкинуть этот «баул о двух колесах» в окно. Удивительно, как Дея смогла поднять его? И что она туда положила? Ворованные кирпичи? Расстегнув пуговицы на пальто и ослабив шарф, меняю руку. Миновав двадцать четыре ступеньки, оказываюсь напротив, теперь уже нашей, квартиры.

В дверях, улыбаясь, стоит Дея.

– Спа… – ее сине-зеленые глаза так и светятся теплом и благодарностью.

Отпускаю ручку чемодана, совершенно забыв, что тот наполовину стоит на лестничном пролете, и он с оглушительным грохотом катится вниз.

– Эй! – лицо Деи тут же меняется – в секунду уголки ее губ опускаются, а глаза ставятся жестче. Она кидается вперед, но не успевает перехватить чемодан, и он врезается в стену с окном, – там ведь все мои вещи! Ты...

Захожу в квартиру прежде, чем она успевает договорить. Окинув взглядом невзрачное помещение, на мгновение останавливаю взгляд на старом зеркале – в нем отражается бледное лицо с нахмуренными бровями и сжатыми губами. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пряча чувства за привычной маской безразличия. Но все равно ощущение того, что я веду себя неправильно, полностью не исчезает. В первой же комнате – напротив старого трюмо – находится небольшой диван, накрытый плетеным покрывалом с вышитыми на нем гроздьями винограда. Только почувствовав под ногами мягкий ворс, понимаю, что забыл снять обувь, но притяжение дивана слишком сильно. Бросив пальто в соседнее кресло, я буквально падаю на излюбленный предмет мебели последних столетий. От него несет плесенью и кошачьей шерстью – наверное, это из-за совдеповского покрывала – но после бессонной ночи я согласен на все, что имеет подушку и отдаленно похоже на кровать.

– Теон! Какого черта?! – мое уединение с диваном прерывает со злостью кинутое в меня пальто. – Живо разувайся!

Удивительно, на что способно тело человека: ты можешь сутками не спать, но стоит только на секунду прилечь, как весь организм сразу начинает сдавать позиции. Вот и сейчас, я не могу пересилить накатившую на меня усталость, чтобы просто открыть глаза или ответить ей что-нибудь грубое, лишь бы она отстала. Раздраженно цокнув языком, Дея выходит из комнаты. Секунд пять спустя слышу, как она расстегивает свою сумку и начитает в ней рыться. Через пару минут входная дверь с оглушительным хлопком закрывается.

Опять я ее разозлил.… Ну да ладно. Все равно уже…

Скинув мешающий шарф на пол, переворачиваюсь набок. Сон мягкой пеленой накрывает меня…

–Теон! Теон! – знакомый голос позвал меня из темноты.

Обернулся.

Звонкий смех заполнил окружающее пространство. Стало так спокойно, словно мне опять одиннадцать лет, словно нет больше сомнений и недостижимых желаний…

Тьма отступила, открыв взору озеро, залитое лунным светом. На противоположном берегу кто-то стоял. Я силился рассмотреть силуэт, но вдруг все исчезло…