Край ледника - Роберт Энтони Сальваторе Страница 2

Он затянулся трубкой, затем вытащил ее изо рта и попытался укусить особенно крупную снежинку, которая зигзагом проплыла перед лицом.

Он не поймал ее.

Дзирт рассмеялся и посмотрел на трубку, которую принес магистр Кейн. У него было мало опыта обращения с подобными предметами, и он не испытывал к ним особой тяги, но эта оказалась довольно успокаивающей – возможно, даже слишком.

«А может быть я и вправду слишком сильно беспокоюсь?» – задался он вопросом. В последнее время, с тех пор как Киммуриэль отбыл домой на запад, он должен был признать, что все сильнее боялся за свою жену.

– Что бы ты сделал, магистр? – спросил он ветер, который снова не ответил.

А может и ответил, потому что Дзирт погрузился в печальную песню и причудливый танец пушистых снежинок. Он был здесь и сейчас, в настоящем моменте, и даже когда он попытался снова сосредоточиться на жене и друзьях, которые ушли на холодный север, он продолжал возвращаться к этому времени и месту.

Именно так, по словам Кейна, и должно быть.

Он будет верить в своих друзей и Кэтти-бри. Он не позволит беспомощному беспокойству помешать насладиться моментом в этих прекрасных горах Галена со своей драгоценной малышкой Бри.

Он не позволит своим страхам отвлечь его от настоящего. Не сейчас.

Терпение.

Несколько младших жриц и волшебников Дома Бэнр собрались на галерее за хоровой ширмой в главной часовне и пели серию тихих и задумчивых медитативных песнопений, и гармоний, которые Ивоннель предоставила Миринеил, дочери верховной матери Квентл и недавно помазанной первой жрице Дома Бэнр.

В темном дальнем углу большого зала Ивоннель позволила звукам унести мысли в место удовлетворения и покоя, место личной свободы от бури забот, бушующей уже несколько месяцев и даже больше, с тех пор как вместе с Квентл она сотворила великую ересь против Паучьей Королевы.

Ивоннель не испытывала сомнений в правильности этого поступка. Паутина, которую она помогла создать, была в высшей степени мощным заклинанием. Более того, творение было хорошим поступком. Тысяча драуков закончили свои мучения, пройдя сквозь магические нити богохульной паутины, снимающие чары и проклятия.

Как Квентл, Зирит и многих других могущественных игроков в игре Мензоберранзана ее беспокоило будущее, а не прошлое. Какие действия они должны предпринять? Был ли это их ход или матроны Жиндии? На стороне какой фракции, ллосской или еретической, было время?

В дарованных иллитидом воспоминаниях Ивоннель Вечной не нашлось подобных прецедентов, в которых ее внучка и тезка могла бы найти руководство. Издалека город казался тихим, но вблизи – в каждом доме, в каждом переулке, в каждой тени – он был на взводе. Очень немногие из могущественных семей собрались здесь. Хотя Ивоннель и многие другие имели представление о том, на какую сторону может перейти матрона Вадалма Тлаббар или Миз'ри Миззрим, никто из них не собирался ставить свое существование под удар потенциального палача, будь то Ллос или Дом Бэнр.

Ивоннель знала, что дома Фей-Бранч и До'Урден были на их стороне, хотя опасалась, что матрона Зирит Ксорларрин До'Урден может оказаться не таким надежным союзником, как предполагалось. С другой стороны, так всегда обстояло с дроу, не так ли?

И разве не это она пыталась изменить?

Дома Баррисон Дель'Армго, Ханцрин, Миззрим и Вандри, вероятно, находились при дворе матроны Жиндии, хотя Жиндия должна сильно опасаться измены Матери Мез'Баррис Армго, потому что, если этот непредсказуемый лидер могущественного дома, второго в городе после Бэнр, откажется от своей преданности в пользу Дома Бэнр, надежды и союзы Жиндии рухнут, и она окажется совсем одна.

Но и это было лишь предположением. Армии дроу поспешно вернулись в Мензоберранзан и забились в свои норы. События на поверхности – великое и открытое богохульство со стороны самого могущественного дома в городе по отношению к Ллос – вывели всех из равновесия, сбили с толку и напугали.

Все это, конечно же, было на руку Ллос. Ллос привела власть в хаос. Она использовала страх и неуверенность, чтобы потуже затянуть узел на своем народе.

Песня хора успокаивала Ивоннель, напоминая, что Дом Бэнр не сидит сложа руки, что оборона укрепляется, а новоиспеченная сила бывших драуков, Богохульства, уже почти полностью экипирована для войны.

Ивоннель и Квентл сорвали паутину на поверхности. Не было причин еще больше провоцировать зверя, которым была Ллос.

Не сейчас. Ещё нет.

Терпение.

Часть 1

Богохульство

Занимаясь самоанализом, я обнаружил, что меня часто волнует понятие восприятия. Будь то политика, религия или взаимоотношения различных культур и существ Фаэруна, всегда есть вопрос основных истин, но еще важнее вопрос восприятия этих истин и того, куда они приведут и куда должны привести. Мы - существа, руководствующиеся разумом, фактами и логикой, но мы также являемся существами, руководствующимися эмоциями.

Это бесспорно, но отделить эмоциональное от логического - непростая задача для большинства, в том числе и для меня.

Поэтому я думаю о таких моментах, которые бросают нам вызов. Насколько хуже цена битвы, если в ней погибает тот, кого вы любите? И насколько меньше боль, если все жертвы эмоционально далеки от вас?

Личная цена - не то же самое, что большая цена, ведь если в двух вышеописанных сценариях была убита дюжина, значит, была убита дюжина, и поэтому цену издалека следует считать одинаковой. Но мы знаем, что для разных людей это не одно и то же. Когда армия возвращается с залитых кровью полей, новости о битве будут восприняты гораздо более остро и пронзительно в деревне, где погибло много людей, чем в той, где их не было. И это будет ощущаться иначе в большом городе, где погибли солдаты, чем в тех маленьких деревнях.

Хотя, опять же, это зависит от того, какой город и какие люди. Если бы клан Боевого Молота вступил в войну и в победоносном походе погибла дюжина гномов, они бы радовались такому исходу. Да, они отдали бы честь павшим, но с торжественно поднятыми кружками в море ликования. Но если бы одним из павших был король Бренор или одна из королев Мифрил Халла, кружки были бы торжественно подняты в море мрачного одобрения.

Для меня это безумная правда, но это также и неоспоримая истина.

Смешение этих двух часто противоречащих друг другу реальностей - логической и эмоциональной - лежит глубже, чем простое восприятие окружающего мира. Я пришел