Костер и Саламандра. Книга вторая - Максим Андреевич Далин Страница 2

Я врезала кулаком по столу — и снова разревелась:

— Ну я не знаю, не знаю я, как тебе объяснить! Не могу я так!

Испугала её — и она обняла меня снова:

— Ох, не плачь, пожалуйста, Карла, дорогая! Конечно, я уйду, если тебе так будет легче. Я просто думала… если мы будем болтать, то… Ох, Боже мой, какая же я глупая и бестактная! Прости меня.

— Иди, иди, пожалуйста, иди, — пробормотала я сквозь слёзы. — А то я что-нибудь испорчу, а потом себя загрызу.

— Конечно, сестричка, — сказала Вильма.

— С вами хотел побеседовать мессир Олгрен, государыня, — сказал Валор ласково. — У Сумерек есть какие-то важные вопросы. Быть может, вы найдёте немного времени на беседу?

— Цены вам нет, мессир Валор, — улыбнулась Вильма.

Я отправила с ними и Тяпку. Они ушли, а у меня немного отлегло от сердца.

Пока Глена заканчивала снимать маску, а Ольгер готовил инструменты для вскрытия, я просто стояла, опустив руки. Ждала, когда они закончат.

— Глена, — сказала я сипло, когда она начала стирать с лица Вильмы остатки масла, — надо будет волосы обрезать тоже. Парик сделать.

— Мы подберём волосы подходящего цвета, — сказала Глена, всхлипывая. Ей, кажется, было хуже, чем мне. — Сделаем несколько париков. Волосы ведь должны выглядеть идеально… а глаза очень похожего цвета у нас, оказывается, есть, — и разрыдалась.

— Успокойся, давай срежем волосы, — сказала я. — Надо работать быстро. Как можно быстрее и как можно лучше.

— Можно, лучше вы? — спросила Глена, заглядывая мне в глаза. — Не могу. Кости — ещё так-сяк, а вот…

— Ладно, иди, — сказала я. — Займись формой для головы. Такие нежные все…

— Она же не медик и не некромантка, леди, — вступился Ольгер.

Мне ужасно хотелось на него наорать, но жалко стало. Только Ольгер меня и не бросил — и я ему была слишком благодарна, чтоб на него орать.

Я выпроводила Глену с заготовкой для маски — и ужасно долго срезала с головы моей Вильмы её чудесные солнечные локоны. Время тянула.

— Я представляю, как сделать хороший состав, леди, — сказал Ольгер. — Мы легко очистим кости до идеального состояния, — и вморгнул слёзы. — Простите меня… если бы вы… могли сами… леди… Мне… не знаю… неловко.

— Что тебе неловко? — фыркнула я, но уже поняла.

— Если бы вы могли… это… вскрыть тело? — сказал Ольгер жалобно. — До костей, ладно? А я обработаю кости сам… Пожалуйста, а?

И вид у него был умоляющий до нелепости. Всё на лице написано.

Одно дело — просто труп. Совсем другое — государыня, Виллемина, тело, которое имело отношение к её душе, — а душа-то не покинула юдоль… С костями проще, тело — это… очень интимно, что ли. Не страх, не брезгливость, а…

Целомудрие, что ли. И уважение.

И, в сущности, я могла его понять. Просто мне было нестерпимо… я опять должна была сама резать тело друга, самого-самого близкого друга — много хуже, чем тогда, в детстве, Тяпку, совершенно немыслимо…

Но Ольгер был прав. Я понимала, что прав.

Это моё дело. Он и так предложил помощь, какую смог.

И мне пришлось разобрать этот шедевр — тело Виллемины. Я не думала, что это будет до такой степени больно. Особенно лицо. Такое чувство, что святотатствую, режу это Божье чудо… Резала её тело, свои пальцы, ревела…

Сожгла её плоть в алхимической печи — и собрала пепел. И только тогда позвала Ольгера.

— Господи, леди, — сказал он, глядя на меня, как на выходца из ада. — Вам отдохнуть бы…

— Ты сказал, что кости обработаешь, — буркнула я. — Давай. Видишь, там ждут люди Фогеля, им надо собрать новое тело до завтрашнего заката. Делай быстро.

Он притащил какие-то свои банки и склянки, слил из двух в одну большую — запузырилось.

— Не испорти, — сказала я. — Второго шанса не будет.

А у него уже глаза прозрачные: задачу решает человек. Счастливец: тела не видит — кости ему так душу не жгут.

— Не беспокойтесь, леди, — сказал Ольгер. — Унция Ранней Зари, раствор Белого Ветра, безопасно и надёжно, смотрите!

Красиво сделал, надо признать. От этого его раствора кости Вильмы стали белыми, как фарфор, — и мы их отдали мэтру Фогелю, чуть-чуть успокоившись: по крайней мере, это будет красиво, насколько только возможно.

— И прочно, леди, — сказал Ольгер. — Вот увидите, будет прочно.

— Не прочнее, чем живые кости, — грустно сказала я. — Вся эта механика… эх… Пойдём наверх, душно мне что-то…

Виллемина беседовала с Валором, сидя в своём любимом кресле — вместе с Тяпкой, которая, кажется, грелась об неё. Я снова увидела Вильму в окровавленном белом платье — и меня снова резануло душевной болью, а она встала мне навстречу, протянув руки:

— Ох, Карла, дорогая! Как же тебе досталось сегодня…

Тяпка спрыгнула с кресла и полезла лизаться и лапиться. Я стояла и думала: хорошо бы не отключиться прямо сейчас.

Валор, кажется, догадался и придвинул кресло — и я села в обнимку с собакой и с духом. Свет газовых рожков показался мне присыпанным пылью.

— Деточка, — тихо сказал Валор, — постарайтесь немного успокоиться. Худшее уже позади.

— Валор, как вы думаете, — спросила Вильма, — кто-нибудь из вампиров отзовётся, если окликнуть? Год пришёл к повороту, вот-вот начнёт светать…

Валор подошёл к зеркалу и постучал в него костяшками пальцев, деликатно, как в дверь. В комнату вошёл Олгрен собственной персоной.

— Напрасно я не дождался леди, — сказал он. — Вы были правы, тёмная государыня.

— Валор, адмирал, ну зачем… — начала я.

Олгрен сделал ко мне быстрый шаг — и совершенно чудовищно вульгарным, просто хамским движением поднял меня на ноги и притянул к себе за плечи.

Так, что я завалилась ему головой на грудь.

Как… не знаю… как юнгу своего! Никто не ведёт себя так с леди!

Но он был — облако ледяной Силы, я в него падала, как в море, как в поднимающуюся волну, сияющую, просвеченную насквозь. Я почувствовала, как он меня наполняет: я — засохшая водоросль — и вот снова вода, вода — и в меня идёт живой