Великая Перемена (и другая ложь) - Джо Аберкромби Страница 2

— Тяжелая работа, да? — сказал Курин, сдвигая шляпу назад, чтобы вытереть пот со лба.

Кажется, он всегда был рядом. Ухаживал за соседним рядом растений, когда они собирали урожай. Набивал тюк по соседству, когда она трудилась над своим. Ставил тарелку рядом, когда ели. Иногда ей казалось, смотрел на неё. Или, может быть, ей просто хотелось так думать. В конце концов, он был красивым мужчиной, с такими широкими плечами, хорошими зубами и легкой улыбкой.

Она нервно огляделась, беспокоясь, что надсмотрщик может заметить их разговор, но потом вспомнила — нет больше надсмотрщика. Его тянули по пыли за ослом, а потом забили до смерти лопатами, и никто не промахнулся, никто по нему не скучал. Они больше не были рабами. Они были свободны и могли говорить столько, сколько им хотелось. Пока выполняли свою норму.

— Жаркая работа, — сказала она, натягивая свою шляпу. Наполовину прячась от солнца, наполовину от Курина. Кажется, она немного покраснела.

— Вот. — он протянул ей флягу. Затем вытер горлышко рукавом и протянул снова. Его рукав был грязным. У всех работников всегда грязные рукава. Но это был приятный жест. Без сомнения, она сочла бы его менее приятным жестом от менее симпатичного парня. Но такова уж неприглядная правда о красивых людях.

Она хотела выплеснуть воду на лицо, но вместо этого ограничилась лёгким глотком, как должна была сделать по её представлениям какая-нибудь леди, и вернула флягу обратно:

— Это так мило, — сказала она, снова прячась за полями шляпы.

— Выпей ещё, если хочешь, — сказал он, продолжая улыбаться. — Теперь мы свободны.

Она подумала об этом:

— Да. Мы свободны. — и она сделала ещё глоток, словно в доказательство.

Они были свободны, и это было здорово. Чудесно. То, о чем они все молили Бога так много лет. Только иногда Сабра задумывалась, так ли всё изменилось в конце концов.

Будучи рабыней, она спала в вонючей разваливающейся хижине и ела чечевичную похлёбку. Теперь, став свободной, она жила в той же вонючей разваливающейся хижине и ела ту же чечевичную похлёбку, но должна была платить человеку за эту привилегию человеку, который жил в доме её бывшего хозяина. Её хозяина изрубили на куски, и она не пролила по нему ни слезинки, но мужчина, который жил в доме, теперь смотрел на нее так же, как и прежний.

Если раб наполнял сумку слишком медленно, его могли избить. Могли высечь кнутов. Сделать примером для остальных. Теперь, если работник не выполнял норму, ему не платили. Тогда у него не было крыши над головой. Потом у него не было еды. Потом однажды он уходил, и находился новый работник. Всегда были новые работники. Так вроде делают в Союзе. Хвастаются, что у них нет рабов. Было ли так лучше? В самые тёмные моменты она задавалась вопросом, не стало ли хуже.

Но она не хотела показывать Курину свои тёмные моменты, поэтому улыбнулась, возвращая флягу. Все изменилось не так сильно, как хотелось бы. Но, по крайней мере, теперь она могла улыбаться:

— Спасибо, — сказала она, наклоняясь к следующему растению и начиная срывать лопающиеся белым пухом коробочки.

— Тебе повезло, — сказал Курин, продолжая наблюдать, продолжая улыбаться.

Она подняла голову:

— Никогда бы не подумала.

— Ты невысокая.

Она выпрямилась во весь рост, который, надо признать, был не большим:

— Мы все того роста, которым нас одарил Всевышний.

— И Всевышний позаботился, чтобы тебе не приходилось так сильно наклоняться для сбора, как мне.

Сабра не удержалась от смеха. Несомненно, было бы не так смешно, будь он менее симпатичным. Но это снова была неприглядная правда:

— И то верно. Но у меня спина болит к вечеру. И когда моя сумка наполняется, она волочится по земле, а твоя развевается у коленей и сохраняет их в прохладе, как платье какой-нибудь леди.

Курин рассмеялся:

— И то верно. Никогда об этом не думал. Возможно, нам обоим повезло больше, чем мы думали.

— Возможно, — сказала внутренне вообще не убежденная Сабра.

Ниже мимо ограды тянулись повозки. Выезжали сквозь пыль в Дагоску, нагруженные тюками почти такого же размера, как она. Сабра подумала — сколько её труда, её пота, её боли ушло на единственный из этих больших серых блоков. Но размышления не помогают. Она вздохнула, вытерла пот со лба и начала выщипывать пух из растений, набивая мешок.

Норма сама себя не выполнит.

***

— И как мы можем помочь заработать друг другу сегодня?» — спросил Басим, широко улыбаясь обгоревшему розовому дураку. В