Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2. Страница 2

Вымотавшись из-за бессонной ночи, я появилась в безлюдной столовой в надежде, что Мелёшин отсыпается в постели, своей или чужой - неважно, и мне удастся отдохнуть от его физиономии. В конце концов, после праздничного веселья полагается спать до обеда, чтобы к вечеру окончательно оклематься.

Не на того напоролась. Мэл занимал привычный столик в углу, рядом сидел Макес. Если Мелёшин выглядел бодрым и свежим, будто и не развлекался полночи, то его пестроволосый друг нещадно зевал и клевал носом. Казалось, еще минута, и Макес уснет лицом в подносе, ломящемся от тарелок.

Я с равнодушием оглядела столовские кушанья, громоздящиеся перед парнями. С утра моя стойкость была непоколебимой благодаря вчерашнему позднему пиршеству, поэтому источаемые ароматы общепита бессильно вились около носа.

- Здрасте. С наступившим, - сказала официальную часть в пустоту и уселась в приятной компании.

Макес то ли кивнул, то ли снова клюнул носом. Мелёшин сделал вид, что не расслышал по важной причине выковыривания изюма из запеканки.

Достав из сумки конспект, я привычно заткнула уши и взялась за чтение с усвоением. В голову пришла отличная мысль о ватных затычках на будущее. Макес широко зевнул, и, поставив локоть на стол, приложил щеку на кулак, собираясь чуток подремать. Парень явно не выспался. Спрашивается, зачем явился в общепит в несусветную рань, если до невозможности слипаются глаза?

Краем глаза я заметила, что Мэл пнул товарища под столом. Тот вздрогнул и недоуменно огляделся по сторонам, будто потерялся во времени и в пространстве. Мелёшин сделал едва уловимый знак рукой, и его друг, опять широко зевнув, встал и пересел рядом со мной, но с другого боку. Мэл усиленно делал вид, будто находится вообще не здесь.

Ясно, ребятки задумали какую-то гадость.

- Каждый раз смотрю на такую умную девочку, и становится совестно, - начал Макес. - Надо и мне браться за ум, а то скоро полечу из института. Поможешь? - обратился ко мне.

- С чем? - удивилась я.

- Прежде всего, - сказал парень и снова зевнул, - нехорошо общаться, не представившись. Макес.

- То есть Максим?

- В некотором роде, - пожал он плечами. - Но Максимки играют в песочнице, поэтому зови меня Макесом.

- Хорошо. Эва.

- Здорово! - восхитился собеседник. А то он не знал. - Знакомство полагается обмыть, а в нашем случае запить. Держи, - протянул мне стакан с соком, а себе взял другой.

- Спасибо. Очень приятно, - кивнула я любезно и отставила стакан в сторону.

Макес посмотрел растерянно на товарища. Тот отложил вилку и переключился на изучение неровностей колонны. Наблюдая за переглядываниями парней, я окончательно убедилась в том, что они замыслили недоброе дело, и решила форсировать события, чтобы при первой же возможности раскрыть коварный замысел.

- На каком факультете учишься? - поддержала увядший разговор.

- На элементарном, - сказал Макес и сделал шумный глоток апельсинового сока.

- Тогда ты должен знать Аффу. Она моя соседка по общежитию.

- Конечно, знаю, - признал парень. - Учимся на одном курсе. К тому же она так и не дала мне...

Мелёшин закашлялся.

- Ни разу не дала списать конспекты, - закончил Макес. - Очень злая девушка.

- Не может быть! - поразилась я. - Мы с ней хорошо контактируем.

- Не поверишь, - пожаловался друг Мелёшина, - она ненавидит меня и при случае устраивает каверзы.

- Наверное, мы о разных девушках говорим. Определенно, это не та Аффа, которая моя соседка.

- Пойми, она такая, - поведал скорбно парень и схватил с подноса два блинчика. Один целиком запихал в рот и принялся жевать с грустным видом, а второй протянул мне.

Я положила предложенный блинчик поверх стакана с соком. Неспроста мне подсовывают всякие съедобности с утра пораньше. Наверняка заговорщики успели что-то подсыпать в еду или подмешать.

Макес проглотил блинчик и замолчал. Я посмотрела на него искоса. Парень строил страшные рожи Мелёшину, мол, крыска не хочет жрать отраву. Кинула взгляд на Мэла, а тот вырисовывал пальцем круги на столешнице и любовался ими.

- Но хуже всего то, - наклонился ко мне Макес, положив руку на спинку стула, и оказался совсем близко, в нескольких сантиметрах, - что меня никто не понимает. А ведь я имею тонкую страдающую душу, - вздохнул он горько.

Надо же, каков страдалец. А парень продолжал делиться сокровенным.

- Все видят во мне легкомысленного и недалекого, - тут он разломил о тарелку творожный коржик. Одну половинку отдал мне, а вторую принялся жевать. - Однако моей натуре не чуждо сочувствие и сопереживание.

Заслушавшись стенаниями, я непроизвольно откусила кусочек, но тут же опомнилась и водрузила несъеденный коржик на блинчик, устроившийся на стакане с соком. Мельком глянула на Мелёшина и поразилась выражению его лица. Он сидел, напрягшись, и, сжав вилку в кулаке, с неприязнью глядел на Макеса. Узкие ободки радужек посветлели, став практически белыми. Было видно, что Мэл едва сдерживался, чтобы не врезать вилкой товарищу промеж глаз. В последний момент он заметил мой взгляд и отвернулся.

Может быть, Мелёшин хотел попробовать блинчик и коржик? Или злился, что идеальный план по моему отравлению затрещал по швам?

Макес разошелся. Его рука перекочевала со спинки стула ко мне на плечо, приобняв.

- Мне одиноко. Еще не родилась та девушка, которая смогла бы меня понять, - пригорюнился парень. - Но я чувствую, что могу поделиться с тобой проблемами, и ты поймешь. - Он схватил с подноса булочку с заварным кремом, откусил добрую половину, а вторую по-свойски протянул мне.

Я осторожно положила остаток булочки на половинку коржика. Пирамидка подросла и неустойчиво зашаталась.

- Видимо, мне уготовано судьбой одиночество, - вещал Макес трагическим голосом, одновременно жуя. - Если бы нашлась на белом свете девушка, которая разделила бы со мной...

Бах! Мелёшин вмял вилку в стол, и я подскочила от неожиданности. Макес тоже дернулся, убрав руку с моего плеча, и отодвинулся.

- Ну, я пошла? - спросила неуверенно. - А то дел полно...

- Иди, - процедил Мэл, не сводя глаз с изувеченного столового прибора.

Странные они какие-то в первый день нового года. Хорошо, что бдительность меня не подвела.

Холл гудел как улей, поразив меня количеством нахлынувшего народа. Словно не было вчера праздника и затянувшегося за полночь веселья. С утра большой зал кишмя кишел студентами, вдруг вспомнившими о начале сессии, и окрест обнаружилось великое множество незнакомых лиц. С трудом протолкавшись через толпу, я влилась в оживленный людской поток.

Аудитория, в которой собрался третий курс нашего факультета, оказалась переполненной. Мое любимое место успела занять группа непонятных парней, которых я в помине не встречала на занятиях. Пришлось приткнуться в среднем ряду, рядом с кудрявым незнакомцем. Даже Мелёшин, обычно разваливавшийся королем на своей личной скамье, поделил её с другими студентами.