Маргарет Уэйс - Братья по оружию Страница 2

Пар-Салиан не мог слышать того, что архимаг говорит Карамону, но улыбнулся от одного вида этой сценки. Антимодес был старым другом, наставником и кредитором юного мага. Он поднял голову и стал пристально всматриваться в Северную Башню, туда, откуда с высоты за ними наблюдал Пар-Салиан. И хотя Антимодес, конечно, не мог заметить главу Конклава в его комнате, но, прекрасно зная его характер, был уверен, что маг сейчас наблюдает за ними. И потому он хмурился и делал сердитое лицо, изо всех сил стараясь показать Пар-Салиану, как недоволен и раздражён. Дождь и туман были, без сомнения, делом рук главы Конклава. Пар-Салиан, конечно, контролировал погоду вокруг Башни Высшего Волшебства и мог бы устроить своим гостям путешествие под весёлым весенним солнышком, а особенно постараться — для своего избранного.

Но, по правде говоря, Антимодес не так уж и беспокоился насчёт сырости и ненастья. Это была всего лишь его хитрая отговорка перед самим собой. Реальной же причиной ярости Антимодеса были те пути, которыми Пар-Салиан заставил проходить молодого мага Испытание в Башне Высшего Волшебства. Антимодес был настолько взбешён этим, что, казалось, тень грозовых туч закрыла безоблачное небо их старой дружбы с Пар-Салианом.

Дождём, беспрерывно идущим над Башней, маг словно говорил ему: «Я понимаю твоё беспокойство, друг мой, но мы не можем прожить все дни нашей жизни под чистым небом и ласковым солнцем. Розовый куст, чтобы вырасти, нуждается в дожде так же, как и в солнце. И весь этот мрак, и тоскливый сумрак, друг мой, ничто, слышишь, ничто по сравнению с той тьмой, что приближается к нам!»

Антимодес даже затряс головой, словно ворчливые слова старого архимага звучали в его сознании. Практичный и прагматичный человек, Антимодес не оценил символической красоты сравнений Пар-Салиана, зато всерьёз обиделся на него за то, что вынужден начинать свой путь промокшим до костей, в ужасную погоду.

Молодой маг внимательно наблюдал за гримасами Антимодеса из своего укрытия. И когда тот, наконец, отвернулся к своему животному, снова начав успокаивать сердитую ослицу, Рейстлин Маджере поднял взгляд и в свою очередь пристально воззрился на верхушку Северной Башни, в то самое окно, где скрывался Пар-Салиан. Архимаг вздрогнул, ощутив этот взгляд золотых глаз на себе. Глаз, чьи зрачки в форме песочных часов укололи его плоть, словно острый меч, пронзающий тело, — золотых глаз, с их проклятым видением, непроницаемых и не дающих ни одного шанса прочесть, что же скрывается в их глубине.

Рейстлин до сих пор полностью не понимал, что же с ним случилось. Пар-Салиан страшился того дня, когда юноша прибудет к нему, поняв все, но это была известная часть цены, уплаченной главой Конклава.

Был ли сейчас молодой маг ожесточён и обижен? Пар-Салиан ломал над этим голову. Тело Рейстлина измождено, здоровье навсегда подорвано, с этого дня он почти калека, быстро утомляющийся, с трудом переносящий боль, отныне во всём полагающийся на своего брата… Его ярость и злость были бы понятны, предсказуемы… Или Рейстлин смирился? Поверил ли молодой маг в то, что та прекрасная разящая сталь, в которую он превратился, стоила затраченных ужасных усилий? Вероятно, нет. Он ещё не осознал до конца границы своей силы. У него должно быть время выучиться, самому услышать зов Богов. И сейчас он готов к тому, чтобы получить свой первый урок.

Все архимаги Конклава или участвовали в Испытании Рейстлина, или уже знали от коллег о том, что произошло во время него. И ни один из них никогда не сделал бы Рейстлина своим учеником.

«Его душа уже ему не принадлежит, — сказала тогда Ладонна Чёрная Мантия. — И кто знает, когда её настоящий владелец прибудет, чтоб забрать свою собственность».

Рейстлин нуждался не только в уроках магии, ему нужно было ещё познать и обыкновенную жизнь. Пар-Салиан долго изучал кандидатуры возможных будущих учителей, но скоро понял, что ему необходим не просто наставник, который сможет успешно преподать Рейстлину курс нужных знаний, но и верный, преданный человек, в котором архимаг будет полностью уверен. И он нашёл такого человека, хотя тот, доведись ему услышать такое в свой адрес, был бы крайне удивлён.

Антимодес, действуя согласно полученной от Пар-Салиана инструкции, как-то поинтересовался у братьев, не хотят ли они с приходом весны отправиться на восток, где смогли бы присоединиться к армии наёмников барона Айвора Лэнгтри. Такое соседство для начала идеально подошло бы молодому магу, а главное, его брату-воину в оттачивании тех навыков, которые им, безусловно, помогут в будущем заработать свой хлеб с маслом.

Карамон должен стать великим воином, Пар-Салиан не сомневался, что это очень пригодится впоследствии обоим братьям.

Спешно отправляться в путь не было никакой необходимости. На дворе стояла ранняя осень, а в это время года воины начинают мечтать о том, что скоро зачехлят своё оружие и начнут подыскивать себе комфортабельное и уютное местечко на зиму, где они смогут проводить долгие зимние вечера, сидя у тёплого огня и хвастая друг перед другом рассказами о собственной доблести.

Лето было сезоном войны, а весна всего лишь подготовкой к ней. Молодой маг должен был успеть выздороветь за зиму. Хотя, конечно, полностью исцелиться он и не смог бы, но мог приучить себя преодолевать сложившиеся для него новые условия. Кроме того, полученная официальная работа позволила бы Рейстлину больше не заниматься шутовством с магией на местных ярмарках, чем он частенько промышлял раньше, вызывая шок у членов Конклава. Такое могло быть позволено фокусникам или неумелым шарлатанам, вовсю рекламирующим себя перед публикой, но непозволительно тому, в чьей судьбе принимает живое участие Конклав Магов. Пар-Салиан имел ещё одну вескую причину отправить Рейстлина под крылышко к барону. Там молодой маг, при известной доле везения, никогда не будет узнан.

Антимодес из кожи вон лез, стараясь понять эти причины. Его старый друг Пар-Салиан никогда ничего не делал просто так. Все его действия были просчитаны на много ходов вперёд и всегда сходились на какой-то одной, известной лишь ему, цели. Антимодес был человеком, обожавшим всевозможные тайны с той страстью, с какой лишь скупец спускается по ночам к своему заветному сундуку, чтобы ласкать накопленное золото и чахнуть над ним. Но как он ни старался, с плотно сжатых губ Пар-Салиана не сорвалось ни намёка, а сам он с невероятной ловкостью обходил все расставленные Антимодесом ловушки.

Маленький отряд, наконец, был готов отправиться в путь. Антимодес взгромоздился на свою ослицу, Рейстлин забрался в седло лишь с помощью брата, которую он принял нарочито грубо, с исказившимся от боли лицом, а Карамон с образцовым терпением и кротостью убедился, что Рейстлин сидит в седле удобно и надёжно, и лишь после этого лёгким прыжком бросил себя в седло огромного коня.