Роджер Желязны - Подмененный. Одержимый магией Страница 2

С грохотом, заглушавшим удары грома, потолок треснул, и на лорда Рондовала обрушились каменные глыбы, которые свалили его на пол и погребли под собой.

Мор выпрямился. Вращение посоха замедлилось, и он снова стал просто посохом. Мор тяжело оперся на него.

Когда эхо в зале замерло, звуки боя тоже начали стихать. Буря начала удаляться, молний стало меньше, удары грома доносились откуда-то издалека. Ардель, один из лейтенантов Джареда, медленно вышел вперед, пристально глядя на кучу камней.

— Все кончено, — сказал он наконец. — Мы победили…

— Вроде бы, да, — ответил Мор.

— Его людей осталось совсем немного.

Мор кивнул.

— …а драконы? …и другие его сверхъестественные слуги?

— Теперь они не очень опасны, — мягко ответил Мор. — Я сам ими займусь.

— Хорошо… Что… что это за шум?

Они прислушались.

— Какой-нибудь колдовской трюк, — сказал сержант по имени Маракас.

— Узнай точнее. Сходи и посмотри. Доложи немедленно.

Маусглов в это время прятался за шторами вблизи от лестницы, ведущей вниз, в подвалы. Он хотел вернуться в свою камеру и запереться там. Пленник Дета, рассудил он, вправе рассчитывать на доброжелательное отношение. Но он успел добраться только до этого места, когда ворота замка распахнулись, ворвались нападающие и состоялась дуэль магов. Все это Маусглов видел через дырочку в шторах.

И теперь, когда внимание всех было направлено на другое, был самый подходящий момент, чтобы выскользнуть из своего убежища и скрыться в подвал. Но… любопытство пересилило. Он остался.

Вскоре внесли сверток, издающий какие-то звуки. Сержант Маракас держал в руках плачущего ребенка.

— Дет, наверное, приготовил его для жертвоприношения, чтобы добиться победы, — предположил он.

Ардель наклонился и посмотрел на ребенка. Он взял его хрупкую ручонку и повернул ладонью вверх.

— Нет. На его правой руке родимое пятно в форме дракона. Это фамильный знак могущества, — сказал он. Это ребенок самого Дета.

— О!

Ардель взглянул на Мора. Но старик глядел на ребенка, не замечая ничего вокруг.

— Что мне с ним делать? — спросил Маракас.

Ардель прикусил губу и сказал:

— Этот знак означает, что ребенок будет колдуном. Даже если ему никто ничего не скажет об отце, он все равно рано или поздно узнает правду. И когда это произойдет, захочешь ли ты встреться с колдуном, который знает, что ты участвовал в убийстве его отца и уничтожении его рода?

— Понимаю, что ты предлагаешь, — начал Маракас.

— Самое лучшее — уничтожить ребенка.

Сержант отвернулся. Затем сказал после непродолжительного молчания:

— А, может, отослать его в отдаленную страну, где никто никогда не слышал о роде Рондовал?

— И где однажды появится путешественник, который обо всем знает? Нет. Нерешительность может погубить нас. Другого выхода я не вижу. Надо быть решительным и безжалостным.

— Сэр, а, может, просто отрубить ему руку? Это все же лучше, чем убийство.

— Могущество все равно останется, — вздохнул Ардель. — И с рукой и без руки. К тому же здесь очень много свидетелей. Будут ходить легенды, которые только добавят горя. Нет. Если ты не можешь сделать это сам, среди нас найдется тот, кто…

— Подожди! — это сказал старый Мор. Он как-будто очнулся ото сна. — Выход есть. Есть возможность оставить ребенку жизнь и быть уверенным, что твои опасения не сбудутся, — он подошел и тронул ребенка за руку.

— Что ты предлагаешь? — спросил Ардель.

— Когда-то, тысячи лет назад, у нас были большие города, могучие и умные машины, и к тому же мы обладали магией…

— Я слышал эти легенды, — сказал Ардель. — Но чем нам это может помочь?

— Это не просто легенды. Действительно, был катаклизм, после которого мы оставили себе магию, а от всего остального отказались. Теперь все это кажется сказкой, и с тех пор мы ненавидим все, не созданное силами природы.

— Конечно, ведь это…

— Дай мне закончить. Ключевое решение создало развилку, потому что во вселенной должна сохраняться симметрия, развитие жизни должно параллельно идти различными путями. Так что существует второй мир, во многом подобный нашему, но там отказались от магии и сохранили все остальное. Там наш мир и наш образ жизни является такой же легендой, как у нас — их жизнь.

— И где же этот мир?

Мор улыбнулся.

— Он является контрапунктом в музыке нашей сферы, — сказал он. — Этот мир совсем рядом, за углом, но туда никто не может повернуть. Это другой поворот на развилке сверкающей дороги жизни.

— Колдовские загадки! Как это может нам помочь? Может ли туда кто-нибудь попасть?

— Я могу.

— О! Тогда…

— Именно. Если мы переправим его туда, он останется живым, но могущество не будет иметь для него никакого значения. Ученые будут пытаться объяснить это явление, рационализировать его. Ребенок найдет себе место в жизни и никогда не узнает о нашем мире, не будет даже подозревать о его существовании.

— Отлично. Так и сделаем, если это так просто.

— Этому есть цена.

— Что ты имеешь в виду?

— Закон симметрии, о котором я говорил, должен выполняться. Может произойти только обмен: камень на камень, дерево на дерево.

— Ребенок? Ты хочешь сказать, что в обмен мы получим оттуда ребенка?

— Да.

— А что мы с ним будем делать?

Сержант Маракас откашлялся:

— Мы с женой Мел только что лишились ребенка. Может…

— Хорошо. Пусть будет так.

Ардель кивком указал на скипетр Дета и пнул его ногой.

— А с этим что? Он не опасен?

Мор кивнул, наклонился и поднял скипетр. Он стал вертеть его в руках, что-то бормоча.

— Да, — сказал он наконец, когда ему удалось разделить скипетр на три части. — Его нельзя уничтожить, но если я каждый сегмент помещу в углы магического треугольника Инта, то, возможно, он навсегда лишится могущества. Во всяком случае, восстановить его будет трудно.

— И ты сделаешь это?

— Да.

В этот момент Маусглов выскользнул из-за шторы и бросился вниз по лестнице. Затем остановился и прислушался, боясь услышать окрик. Но ничего слышно не было. Он поспешил дальше.

Добравшись до подвала, Маусглов повернул направо, сделал несколько шагов и остановился. Здесь были не коридоры, а, скорее, естественные туннели. Он не помнил, из какого из них он выбирался отсюда. Может, из правого? Или из этого, который круто поворачивает? Он даже не запомнил, что тоннелей было два…

Откуда-то сверху послышался шум. Маусглов решил идти по правому туннелю и заспешил вперед. Здесь было так же темно, как и тогда, когда он выбирался отсюда. Но шагов через двадцать он дошел до крутого поворота, которого не помнил. Но назад идти было уже поздно. А впереди забрезжил слабый свет…