Джон Толкин - Сильмариллион Страница 2

Дети Илуватара — это эльфы и люди, Перворожденные и Последыши. Среди всех чудес Мира, его обширных пространств и чертогов, его кружащихся огней, Илуватар избрал им место для жилья в Глуби Времен, между бесчисленных звезд. И место это могло показаться песчинкой тем, кто видит величие айнуров, но не их устрашающую зоркость и точность в мелочах: ибо они, строя столп с основанием обширным, как поле Арды, вершину его делают острее иглы; или тем, кто видит лишь бесконечные просторы Мира, что поныне создают айнуры, и не замечают точной соразмерности мельчайших его частей. Но когда узрели айнуры в видении это жилище и увидели появление Детей Илуватара, — многие из самых могучих преломили все думы и страсти свои к тому месту. И главой их был Мелькор — так же, как вначале он был величайшим из айнуров, создавших Песнь. И он лгал — вначале даже себе самому, — что хочет отправиться туда и привести все в порядок к приходу Детей Илуватара, смеряя свои ледяные и знойные страсти. На самом же деле он желал подчинить себе эльфов и людей, завидуя дарам, коими обещал одарить их Илуватар; он жаждал иметь слуг и подданных, зваться Властелином и господствовать над чужой волей.

Прочие же айнуры смотрели на жилище, помещенное среди Мировых пространств, эльфы зовут его Арда — Земля, — и души их ликовали, и глаза, видя многоцветье ее покровов, полнились радостью; внимая же реву моря, ощутили они великий непокой. Видели они ветра и воздух, и все, из чего сделана Арда, — железо и камень, серебро и золото и прочие вещества; но более всего восхитила их вода. И, как говорят Эльфы, в воде осталось жить эхо Песни айнуров; а потому Дети Илуватара готовы бесконечно слушать голос моря — и, однако, не ведают, чему внемлют.

К воде обратил свои помыслы айнур, коего эльфы зовут Ульмо — по воле Илуватара он был самым сведущим в музыке. А к воздуху и ветру обратился Манвэ, благороднейший из айнуров. Об устройстве суши мыслил Ауле, коему Илуватар дал мастерства и знаний не менее, чем Мелькору; но радость и гордость Ауле — в творчестве и в сотворенной вещи, а не в обладании и господстве; и потому он дарит, а не копит, и свободен от забот, все время переходя от уже сделанного к новой работе.

И молвил Илуватар, обращаясь к Ульмо:

— Ужели не видишь ты, как там, в этом малом краю, в Глуби Времен, Мелькор объявил войну твоим владениям? Он придумал жестокий, убийственный холод — и все же не разрушил красы твоих родников и прозрачных озер. Взгляни на снег и На искусную работу мороза! Мелькор создал зной и необоримое пламя — и не иссушил твоего желанья, не заглушил музыку моря. Взгляни на высоту и величие облаков и зыбкие туманы; услышь, как падает на землю дождь! В этих облаках ты приблизишься к Манвэ — другу, столь любимому тобой.

И отвечал Ульмо:

— Воистину, вода стала теперь прекрасней, чем представлялась моей душе, и в самых тайных думах не видел я снежинок и не пел о дожде. Я приду к Манвэ, и мы с ним вместе будем слагать песни и радовать тебя.

Так Манвэ и Ульмо с самого начала стали союзниками и преданнее всех служили помыслам Илуватара.

Но пока Ульмо говорил, а айнуры любовались видением, оно пропало и скрылось от их взоров; и показалось им, что в этот миг они познали нечто новое — Тьму, которая прежде являлась им лишь в думах. Но они были очарованы красотой видения и поглощены раскрывшимся пред ними Миром, что обретал бытие, и души их были заполнены им; ибо история не завершилась и круги времени не замкнулись, когда видение исчезло. И говорят, что погасло оно, не успев показать Владычество людей и увядание Перворожденных; потому, хотя в Песни заключалось все, валары не увидели Поздних Эпох и Конца Мира.

Тут беспокойство охватило айнуров; но Илуватар воззвал к ним и сказал так:

— Мне ведома жажда ваших душ, чтобы то, что вы видели, было на самом деле, а не только в ваших помыслах. Потому говорю я: Эа! Да будет все это! И я бросаю в пустоту Негасимый Пламень, и он станет сердцем Мира, Что Будет; и те из вас, кто пожелает, смогут спуститься туда.

И внезапно айнуры узрели вдали свет, будто облачко с сердцем живого пламени; и поняли они, что это не видение, но что Илуватар создал новое: Эа, Мир Сущий.

Так и сталось, что некоторые айнуры по–прежнему живут с Илуватаром за гранью Мира; а иные — и среди них самые могучие и прекрасные — оставили Илуватара и спустились в Эа. Но Илуватар поставил условие — или, быть может, к этому призвала их любовь, — что сила их впредь должна пребывать в Мире и быть неразрывной с ним, покуда он существует, дабы они были жизнью Мира, а он — их жизнью.

Потому и зовутся они валарами — Стихиями, или Силами Мира.

Когда же валары пришли в Эа, то поразились и растерялись, ибо не было там ничего, что узрели они в видении, и все было предначально и бесформенно — и повсюду царила тьма. Ибо Великая Песнь была лишь ростком и цветением мысли в Чертогах Безвременья, а Видение — лишь прозрением; а сейчас они пришли в начало Времен; и, поняли валары, что мир предначертан и предпе́т и им должно создать его. Так начались их великие труды в пустотах неизмеренных и неизведанных и в веках бессчетных и позабытых, покуда в Глуби Времен среди обширных чертогов Эа не настал час и возникло место для сотворения жилища Детям Илуватара. Главными в этой работе были Манвэ, и Ульмо, и Ауле; но Мелькор тоже был там и с самого начала вмешивался во все, что делалось, переиначивая это, если мог, на свой лад; и он разжег великие огни. И когда юная Земля была полна пламени, Мелькор возжаждал ее и сказал прочим валарам:

— Это будет мое владение; я объявляю его своим!

Манвэ был братом Мелькора в думах Илуватара и главным голосом второй темы, что поднял Илуватар против разлада Мелькора; и он призвал многих духов, великих и малых, и они спустились в поля Арды и помогали Манвэ, дабы Мелькор не помешал их трудам и Земля, вместо цветения, не иссохла. И сказал Манвэ Мелькору:

— Владение это не будет твоим, ибо другие трудились здесь не менее твоего.

Так началась борьба между Мелькором и прочими валарами; Мелькор на время отступил и ушел в иные области Мира, и делал там, что хотел; но жажда царить в Арде не оставила его сердца.

А валары приняли видимый образ; и так как их привела в Мир любовь к Детям Илуватара, они выбрали обличье, которое узрели в Видении Илуватаpa — лишь более могучее и прекрасное. Кроме того, в облике своем они исходят больше от знаний Зримого Мира, чем от Мира, каков он есть; и они нуждаются в плоти не больше, чем мы в платье — ведь мы можем ходить обнаженными, не теряя своей сути. Так и валары могут, если хотят, ходить неодетыми, и тогда самим эльдарам трудно разглядеть их, даже будь они рядом. Одеваясь же, иные вал ары принимают мужской облик, а некоторые — женский; ибо таково изначальное различие их характеров, и оно лишь выражается в выборе каждого, как у нас мужской и женский пол различаются по платью, но не определяются им. Но не всегда Силы подобны обличьем властителям Детей Илуватара; временами они выбирают иной облик, если им вздумается, и являются в образах величественных и наводящих трепет.