Джон Робертс - Степная царица Страница 2

— Необычное место, — подумал вслух Конан. — Призрак города, вновь обретший жизнь.

— Мой друг! — произнес Ки-Де, обращаясь к хорошо вооруженному торговцу, охраняющему палатку, где он продавал бальзамы и целебные мази для людей и лошадей. — Где усталый путник может найти стол и кров подальше от этого проклятого ветра?

— Я думаю, что таких, как вы, лучше всего обслужат в «Красном орле», — ответил торговец, указывая на один из похожих на башню домов. На одной стене краской был нарисован расправивший крылья орел с загнутым клювом.

— Почему «таких, как мы»? — спросил Конан.

Торговец злодейски ухмыльнулся:

— Потому что это любимый притон разбойников и бандитов. Сказать правду, других людей в городе почти и нет, но самые отпетые злодеи идут в «Красный орел». Там ночует даже сама Акила.

— Акила! — удивленно воскликнул Конан. — Да это ведь глупые байки бродячих артистов! Нет такой женщины на свете.

— О, самая настоящая, — заверил его Ки-Де. — Я и сам ее видел один раз издали. Говорят, что она очень красива и очень жестока.

— Это я должен проверить сам, — сказал Конан. — Идем в «Красный орел».

По пути киммериец вспоминал слышанные им разрозненные рассказы о легендарной Акиле. Говорили, что далеко в степях на северо-востоке живет дикое племя женщин-воинов, не терпящих у себя ни мужчин, ни детей мужского пола. Изредка они берут в плен мужчин, с которыми совокупляются в течение месяца, а затем убивают их во время чудовищного ритуала. Детей мужского пола, родившихся от этого союза, они отдают проходящим мимо караванам или, как утверждают некоторые, убивают. Девочек же воспитывают как воинов.

Однажды, как рассказывают, царицей у этих свирепых воительниц была женщина по имени Акила. Она являлась грозой всех окрестных земель, но ее собственный народ обратился против нее, и она была свергнута соперницей. Почему это произошло, осталось тайной, но она ускакала прочь с несколькими подругами и сделалась разбойницей, совершающей налеты на караваны, деревни и даже города далеко за пределами степи. Многие годы Конан считал, что рассказы об Акиле — всего лишь легенды, какие можно услышать всюду: всегда существовал некий таинственный свирепый герой, которого никто в действительности не видел, хотя каждый утверждал, что встречал того, кто на самом деле видел его. Или в данном случае — ее.

По мере того как они все ближе подходили к высокому зданию и темнота все более сгущалась, во множестве маленьких окошек зажигались огоньки. Но было еще достаточно светло, и можно было разглядеть импровизированную соломенную крышу. Перед зданием находился колодец и несколько желобов, у которых стояли лошади, мулы, ослы и верблюды; животные пили, жевали жвачку или просто от скуки терлись друг о друга.

Конан и его новые товарищи пригнулись и прошли в низкую дверь. Они спустились на четыре ступеньки и оказались в главном зале гостиницы. Тяжелые брусья, держащие потолок, находились так низко, что киммериец касался их своей черной гривой. Небольшие факелы и лампы давали достаточно света, чтобы какой-нибудь споткнувшийся пьянчужка не грохнулся на пол. Мебель была самой разнообразной. Несколько длинных столов со скамьями, круглые или квадратные столы поменьше, окруженные стульями, и низкие, похожие на барабаны столы для тех, кто предпочитал сидеть на устланном соломой полу.

В одном конце зала находилась стойка из тяжелых каменных плит, положенных на массивные блоки. За стойкой стоял человек не менее массивный, с конечностями, подобными стволам деревьев, и животом, до предела натянувшим кожаный фартук. Бритая голова была татуирована яркими изображениями цветов, а загнутые кверху усы обрамляли сломанный нос, в который были вставлены украшения. За его спиной на полках среди бутылок, глиняных кружек и сшитых из кожи чаш были расставлены бочонки, бурдюки и глиняные кувшины.

Зал был полон, за каждым столом сидели люди. В чашках гремели игральные кости, и фишки полудюжины азартных игр переходили из рук в руки вместе со ставками. В одном углу кидали кинжалы в грубую деревянную мишень. Люди, сидящие прямо под мишенью, спокойно пили, не обращая внимания на свистящее над головой оружие.

Почти все находившиеся в зале приостановили свои занятия, чтобы рассмотреть вошедших, но затем, удовлетворившись, продолжали свои дела. Однако по крайней мере один почувствовал себя оскорбленным при виде одежды Конана, которая была грубой даже по стандартам «Красного орла». Когда они проходили мимо длинного стола, этот человек нагнулся вперед и сделал вид, будто пристально разглядывает незатейливую одежду киммерийца.

— К нам зашел дикарь, только что вылезший из лесу! — произнес этот человек громко. — Эй, хозяин, кого ты еще сюда впустишь? Козлов или ослов?

Он презрительно скривился, отчего его уродливое лицо сделалось еще более уродливым. Жидкая бородка не могла скрыть воровского клейма, выжженного на щеке заморийским палачом.

— Если у него есть деньги, так, по мне, он может войти сюда хоть голым, — отозвался человек в кожаном переднике.

Конан задержался и склонился над человеком с клеймом.

— Если тебе не нравится мой вид, — произнес он тихо и зловеще, — можешь попытаться его изменить. — Он пригнулся так, что лицо его было в дюйме от носа клейменого. — На твоем лице я вижу клеймо вора. Когда заморийцы поймали тебя, они обошлись с тобой не как с убийцей.

Голубые глаза полыхали льдом.

Человек с клеймом побледнел. До этого он видел только варварскую одежду. Теперь он разглядел, что за человек ее носит.

— Я… я не оскверню своего клинка кровью дикаря, — заявил он хвастливо.

— Можешь воспользоваться моим, — услужливо предложил ему Ки-Де. Он начал отстегивать от пояса ножны.

— Хватит, Арпад! — рявкнул хозяин гостиницы. — Тебе следует соображать, к кому лезешь. Засунь свой нос обратно в кружку, где он и должен быть, и не трогай моих посетителей.

Гигант в фартуке взял массивную дубинку и ударил ее окованным концом по стойке в подтверждение своих слов.

Пытаясь храбриться, клейменый снова скривился:

— Это полуживотное для меня ничто, Индулио. Если тебе не нравится, я не буду проливать его кровь.

Он снова переключился на эль, но лицо его было красным от стыда. Киммериец, улыбаясь, постоял некоторое время рядом с ним, затем продолжил свой путь к стойке.

— Нам нужна еда, питье и отдых, — сказал гирканиец. — Я вижу, что у тебя есть питье. Есть ли у тебя также пища и место, где мы могли бы отдохнуть?

— Зависит от обстоятельств, — ответил хозяин. — У вас есть деньги?

Киммериец и его новые товарищи порылись в кошельках, и скоро на стойке лежала кучка меди и серебра. Человек, названный Индулио, просиял: