Алексей Глушановский - Хранитель мира Страница 2

— Уверен. Пей давай. И не вздумай пытаться «немножко сохранить на будущее», как ты это любишь, — предупредил он. Вообще-то этого не требовалось. Некоторые элементарные правила обращения с фейри и изготовленными ими предметами посредник знал, не мог не знать — должность у него такая, — но на всякий случай стоило подстраховаться.

— Эх… — Серж отчаянно махнул рукой и сделал небольшой глоток. — Спорткар последней модели, — прокомментировал он. Глоток побольше. — Квартира в центре Москвы. — Решительно допив остаток, он отчаянно выдохнул: — Особняк на Канарах! — и подставил стакан под новую порцию. — Слушай, вот как ты так? — Как всегда, подвыпившего Сержа потянуло на разговоры «за жизнь».

Впрочем, Артур был не против. Поход, из которого он только что вернулся, потребовал от него предельного напряжения, и сейчас он был рад возможности расслабиться за легкой болтовней.

— Вот ты… я ладно, у меня-то никакого дара нет… Но ты? Ходишь в каких-то отрепьях — когда ты свой камуфляж последний раз менял, а? Года два ему уже или три? Даешь концерты по малейшей просьбе, за копейки или вовсе бесплатно, как в той больнице…

— Стоп! — прервал его собеседник. — Можешь не продолжать. Смысла все равно нет. Я эти твои излияния и так знаю. Ответ все тот же.

— Почему?!! — в неподдельном отчаянии взвыл Сергей. — Я еще как-то могу понять эти твои бардовские заморочки насчет песен для бедных и тому подобной ерунды… Но что тебе мешает просто согласиться на предложение какой-нибудь из фирм звукозаписи о выпуске твоих альбомов? От этого ведь никто не пострадает! Только добро, как ты и требуешь. Тебе и мне — гонорар, фирме — заработки, твоим поклонникам — возможность слушать тебя в нормальной записи, а не пиратское аудио, втихаря записанное на концерте… Сплошные плюсы!

— Серж… — тихо прервал его излияния Артур, прикрыв глаза и мысленно приказывая себе успокоиться. На всякий случай он даже осторожно отвел левую руку, касавшуюся прислоненной к креслу потрепанной гитары, чтобы возникшие в его голове звуки «Черного марша» не вырвались в реальный мир.

Усталость и раздражение непонятливостью своего лучшего, да что там лучшего — единственного друга играли с ним дурную шутку. Легкой беседы не получалось, а потому ее следовало прервать, прежде чем гуляющая в нем злость и усталость могли бы вырваться наружу.

— Не надо. Пожалуйста, не надо, особенно сейчас. И прими добрый совет: никогда… никогда!!! кто бы и как бы тебя ни звал, какие бы гарантии безопасности тебе ни предлагали, не суйся в Феерию. Ты слишком лакомая добыча для любого фейри… Даже мне, хоть у меня и человеческое происхождение и душа имеется, что бы там ни говорили по этому поводу церковники, все равно иногда бывает трудно удержаться. И давай сменим тему. Пожалуйста. — Он устало зевнул и откинулся на спинку кресла.

— Может, тебе стоит поспать? — осторожно поинтересовался Сергей, глядя на усталое лицо Артура. — Что-то ты нынче чересчур нервный. Что там было-то?

— Всего лишь открывшийся сид. Причем на территорию Благого Двора. Можно сказать, повезло, — усмехнулся Артур. — Но выложиться и впрямь пришлось не по-детски. В основном пока добирался до замка. Сам знаешь, новооткрывшиеся территории — довольно неприятное место для людей. А я, к сожалению, слишком во многом еще остаюсь человеком. — Он невесело улыбнулся, залпом допивая оставшийся в стакане напиток. — Кстати, насчет поспать… Пожалуй, ты прав. Хорошая идея. — Встав с кресла, Артур направился в душевую.

Вскоре он уже тихо спал на своей постели, до подбородка натянув тонкое шерстяное одеяло.

Глядя на задремавшего друга, Сергей Семенович Пилипенко, свободный агент с неограниченными правами, как официально именовалась его должность, налил себе еще один стакан меда, закурил сигарету и, присев в освободившееся кресло, стал вспоминать давно минувшее.

Барды. Он помнил еще те благословенные времена, когда это короткое и простое слово означало всего лишь любителей, более или менее хорошо исполнявших под гитару песни собственного сочинения. Сейчас это слово означало надежду. Надежду тихо умирающего человечества — не на возрождение своих позиций «царя природы», нет, но надежду на выживание в безумно изменившемся мире.

Когда открылся первый сид, никому точно не известно. Явление это было замечено лишь тогда, когда оно приняло массовый характер. По словам нескольких заинтересовавшихся данным вопросом бардов, началось все, скорее всего, в день зимнего солнцестояния две тысячи двенадцатого года. Но точно выяснить было невозможно. Начало заката человеческой эпохи не сопровождалось фейерверками, войнами, восстаниями мертвецов или иными грозными или хотя бы хорошо заметными явлениями, а потому и осталось не зафиксированным никем из представителей человеческого рода. Спрашивать же об этом фейри было бессмысленно. Бессмертные просто не понимали значения времени, не знали, что это такое, и все вопросы, начинавшиеся со слова «когда», оставались для них недоступными. Так или иначе, но к лету две тысячи тринадцатого года масштаб проблем, возникших перед человечеством в связи с постепенным проникновением Феерии в жизнь Земли, стал настолько велик, что власти уже попросту не могли закрывать на него глаза.

Многочисленные исчезновения людей, как детей, так и взрослых, вал необъяснимых смертей, пропажи и затопления судов, призраки в старых домах, чудовища, появляющиеся с закатом солнца… Все это стало слишком частым явлением, не позволяющим далее игнорировать происходящее. Власти решили вмешаться. Вмешаться единственным привычным, доступным и наиболее удобным способом — военной силой.

И вот здесь человечество ожидал самый страшный удар, вызвавший шок, от которого оно не оправилось до сих пор. Лучшие силы, наиболее умелые и талантливые бойцы, снабженные самым современным оружием, атаковали четыре известных к тому времени открывшихся сида. Атаковали — и исчезли где-то в безумных просторах Феерии, странного, непонятного пространства, населенного столь же странными и непонятными обитателями.

Войны не получилось. Фейри просто не заметили атаки людей. Попытки «войны на своей территории» также оказались безрезультатны. Какой смысл стрелять в высшего вампира, если пули (свинцовые, бронебойно-зажигательные, фосфорные, серебряные, освященные в церкви, и даже осиновые) проходят сквозь него, не причиняя никакого вреда? Какой смысл ловить гнома, если он легко уходит от любого преследования, ныряя в землю? Что может противопоставить капитан самого современного, великолепно вооруженного авианосца паре развеселившихся русалок, если в их присутствии не горит порох, бензин и любые другие жидкости немедленно превращаются в чистейшую воду, а взрывчатка оборачивается морским песком?