Ирина Грибовская - Не ищите приключений Страница 2

Недеро нахмурился и молча кивнул слуге:

— Ступай Казис. И принеси что-нибудь нам с лене на ужин.

А я и не заметила, что за окном давно стемнело, и только огонь в камине освещал сейчас комнату. Недеро сделал легкий пас рукой и в комнате стало светлее, хотя свет был какой-то тусклый и непонятно откуда исходил. От всего этого у меня снова побежали по телу недавно забытые мурашки. Я вся подобралась и уставилась на этого типа с немигающим взглядом, которым он меня снова изучал. «Это ж надо — рабыня, наложница! Да они тут все свихнулись или только я одна? Ира, проснись, это уже не похоже на легкий утренний сон!».

Пока я терзалась тяжелыми думами, наш ужин-завтрак уже материализовался, причем в прямом смысле, вместе с небольшим столиком у камина. Все-таки моя крыша уже далеко и найдется нескоро.

Недеро жестом пригласил (как же, пригласил — приказал, указал) в кресло напротив него. Я скромно присела на указанное мне место и жадно вгляделась в еду. Осмотру и иногда обнюхиванию подверглась вся предлагаемая пища (а вдруг она несъедобная и вообще отравленная?). Недеро с иронией поглядывал за моими опытами и, не дождавшись моего одобрения, приступил к ужину, предварительно налив нам по стакану (из какого-то непонятного материала толи стекла, толи пластика) напитка из кувшина, предположительно с целью опоить мою скромную персону. Кто будет подсчитывать ущерб от меня нетрезвой, ему явно в голову не приходило. Я на провокацию все-таки поддалась, уж больно пить хотелось, и была приятно удивлена нежным, чуть терпким вкусом напитка.

— Это — егу — слабоалкогольный напиток, производимый на юге Кардара, — произнес мужчина, слегка улыбаясь моей настороженности.

Не знаю насколько он слабоалкогольный, но я заметно подобрела и заулыбалась. Заметив мое состояние, Недеро пододвинул поближе ко мне тарелку с закуской (вовремя кстати) и над чем-то задумался.

— И что мне с тобой делать? — спросил, не знаю у кого, уже закончивший ужинать мужчина. — Тебя даже пристроить негде, все свободные комнаты заняты прибывшими на праздник гостями.

Он еще больше нахмурился и прикрыл глаза. Мне кажется, или он действительно так общается со своим слугой.

— Так и есть, свободных комнат нет, даже для прислуги. Придется тебе спать здесь, со мной.

Я аж поперхнулась аппетитным куском мяса, который в данный момент пыталась проглотить.

— Я так понимаю, что твой народ ведет дневной образ жизни? — продолжал толи, спрашивая, толи, утверждая, этот хам. — В таком случае на всю ночь кровать в твоем распоряжении. Утром же придет мое время спать. Согласна?

Я, все еще продолжая откашливаться, посмотрела на него:

— А твой народ что, ведет ночной образ жизни? — незаметно наглея, я тоже перешла на ты.

— Конечно. Мы ведь демоны ночи, — удивленно сказал тот. Я даже дар речи потеряла. Нет, ну у него, конечно, есть кое-какие отклонения во внешности, но чтобы вот так? Я бы, наверное, испугалась, если бы не перестала удивляться всему происходящему, да и егу на меня явно благотворно влияет, в смысле — алкогольно.

— Ну что ж, это мы прояснили, — демон (скажите, пожалуйста) откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Еда тут же исчезла вместе со столом, а я так и не успела попробовать какие-то аппетитно пахнущие фрукты.

— Как я уже сказал, у меня гости. Завтра — ночь моего рождения, — я заинтересованно уставилась на него (и сколько же нам лет?) — Конечно, было бы лучше тебе не показываться им на глаза. Но раз уж к твоему появлению приложил руку Гарвит, о тебе знают уже все гости, или почти все. Завтра я тебя им представлю, но никак не раньше. А сейчас я уйду. Ты же можешь ходить где тебе угодно и рассматривать, что пожелаешь, но… — он ехидно улыбнулся — в пределах этой комнаты.

— В смысле? — наконец у меня прорезался голос. — Ты хочешь сказать, что я буду сидеть здесь до завтра? Но я хочу домой, немедленно (ну это я поспешила — тут хорошо кормят).

— Боюсь, это невозможно, — он сразу посерьезнел. — По крайней мере, не сейчас.

Сказав это, он направился в дверь, находящуюся рядом с камином, совсем не в ту, через которую заходил Казис. А я так и осталась сидеть с открытым ртом. Только когда он через мгновение вышел, уже переодетый в брюки и куртку из черной матовой кожи (или чешуи), я смогла закрыть рот.

— Но я хочу домой! — возмущенно повторила уже не такая скромная я.

— В конце концов, ты — мой подарок. Так что будь любезна подчиняться мне, я ведь не всегда такой добрый, — бросил этот наглец, уже выходя из комнаты.

Ему вслед полетела статуэтка, стоящая на камине и разбилась об захлопнувшуюся дверь. Кажется, она изображала какую-то абракадабру.

Я сидела возле камина злая и уставшая, часа два перед этим пытаясь выколупать из стенки дверь, которая должна была быть выходом. Но как назло после ухода этого хама дверь слилась со стеной, и проявлять свои очертания не желала, ни под каким предлогом. Расцарапав руки и размолотив окончательно последний кусочек несчастной абракадабры, я устало присела на пол, где и нахожусь последних полчаса, обдумывая план жестокой пытки для хозяина упомянутой кучки мусора. «Моя мстя будет жестокой!».

«И как меня угораздила попасть неизвестно куда. Прямо как в сказке — пойди туда не знаю куда, принеси то — не знаю что. Вот только мне ничего приносить не надо. Хотя б самой ноги унести».

Вконец расстроившись, я решила нацелить свое трудолюбие в более благодарное русло, т. е. на тщательный осмотр комнаты.

Как оказалось, я несколько ошибалась насчет оттенков комнаты. В ней, конечно же, преобладали темные оттенки, но с большой долей серебристого цвета. Обивка кресел, темные портьеры, балдахин кровати и толстый и мягкий ковер во всю комнату — все это было оплетено тончайшей паутинкой из серебристых ниток, чьи отблески в мягком освещении комнаты напоминали лунные блики на водной глади. Ну, вкус у хозяина данного помещения, должна признать, довольно хороший, хотя и странный.

Мой любопытный нос завел меня в то самое помещение, которое, скорее всего, служило гардеробной. Так и есть, зеркало во всю стену (так-так, нам нравиться собою любоваться?!) и ворох развешанной во всю противоположную стену одежды свидетельствовали о моей небывалой смекалке и догадливости. Напротив двери стоял большой комод или что-то на него похожее.

«И что мы тут носим?» — с такими мыслями я, нисколько не терзаясь муками совести, залезла в шкаф. Как ни печально было признавать, единственное, что на мне держалось и сидело более или менее прилично — это безразмерная черная с серебристой вышивкой рубашка, доходящая мне почти до коленей.