Денис Юрин - Воскрешение Страница 2

Народу было много, чересчур много! Уставшие путники не утруждались запоминанием лиц соседей, не то чтобы к ним как следует приглядеться. А уж на только что прибывших и пока еще не подсевших ни к одному из костров странников никто просто не обращал внимания. Единственное, за чем следили стынущие на холодной земле или томящиеся от духоты переполненного зала постояльцы, так за целостью кружки с пойлом, почему-то именуемым пивом, и за сохранностью припрятанного глубоко за поясом кошелька. А зря! В пути нельзя быть беспечным даже на становье, ведь опасности подстерегают не только на дорогах иль в лесной глуши, и не всякий злодей позарится лишь на тощий скарб странника. Некоторым злоумышленникам нужно гораздо большее, нежели деньги или добро. Они охотятся за чужими жизнями, а скопление пьяного люда отнюдь не становится помехой для осуществления их темных замыслов.

Он появился около часа ночи, когда посиделки возле костров немного затихли и некоторые путники уже пристроились на ночлег, подложив под головы поистрепавшиеся в дороге котомки. Тощенький, невысокий, ничем не примечательный человечек, одетый как небогатый купец или зажиточный крестьянин, возник возле трактира незаметно и, прежде чем ступить на землю спонтанно возникшего становья, несколько минут протоптался возле ворот. На его широком лбу виднелись глубокие складки раздумья, маленькие глазки бегали по двору, как будто выискивая закуток, в котором можно было бы уютно пристроиться, а короткая, неровно остриженная борода время от времени подергивалась. Толстые, испачканные землей и травой пальцы странника находились в постоянном движении: они то теребили, в отличие от бороды, аккуратно подстриженные усики, то терзали размахрившиеся кончики веревочного пояска. Ноздри оробевшего человека все время подергивались, что, впрочем, легко объяснялось сырой и холодной погодой.

Если бы на новичка хоть кто-нибудь обратил внимание, то непременно перепутал бы его неестественное поведение со вполне объяснимой нерешительностью. Уставший путник наконец-то добрел до трактира, и тут его постигло суровое разочарование: вместо теплоты очага и горячей снеди его ожидали лишь ночлег на голой земле да наверняка невкусная похлебка, которую еще как-то нужно измудриться разогреть на костре. Со стороны могло показаться, что припозднившийся странник пребывал в раздумье, прикидывая в уме, стоит ли ему останавливаться или все же продолжить путь и хоть к утру, но все же добраться до нормального дорожного пристанища, где можно было бы и досыта наесться, и хорошо выспаться. Однако на самом деле долгая задержка возле ворот имела совсем иную причину, нежели обычная нерешительность…

Наконец-то мужчина ступил во двор и осторожно, стараясь не потревожить сон лежавших на голой земле простолюдинов и держась подальше от карет да телег, стал пробираться к настежь распахнутым дверям «Петуха», откуда все еще доносились монотонный гул изрядно захмелевших постояльцев, шарканье ног, скрип гнилых половиц, скрежет одежных застежек, грохот глиняных кружек, стук деревянной посуды и жалкое подобие музыки. Прошмыгнув через двор и переступив порог трактира, мужчина вновь повел себя неестественно робко. Вместо того чтобы попытаться протиснуться к стойке или потеснить на скамейке одного из спящих гостей, он снова замер, прижавшись спиною к липкой от грязи стене, и забегал глазами по залу, как будто кого-то выискивая.

Не евшего вот уже третью ночь подряд вампира начинал потихоньку мучить голод, однако звериный инстинкт еще не настолько окреп, чтобы заглушить голос рассудка и заставить ослабшего хозяина, позабыв об осторожности, накинуться на первого встречного. У забредшего в трактир кровососа был богатый выбор, и он не спеша его делал, стараясь найти лучшую жертву, человека, чьей кровью можно было бы насытиться, возможно, на несколько ночей наперед. Людей вокруг было много, но далеко не все из них казались вампиру съедобными, а уж «питательных» путников было вообще наперечет. Тела солдат не так легко расстаются с кровью. Их жизненная сила всячески старается задержаться в жилах, да и ее качество оставляет желать лучшего. Воины привычны к походам и боям, их организмы находятся в постоянном движении, и кровь отдает им почти все ценные соки, в ней остается не столь уж и много полезных для вампира веществ. Крестьяне, бродяги и некоторые горожане – одним словом, большинство из тех, кто ночевал во дворе, обычно питаются всякой дрянью, и испить из них, вампиру казалось, все равно что с головой окунуться в бочку с собачьим дерьмом. Кроме того, что от простолюдинов неприятно разило чесноком, потом и луком, насыщенность их крови полезными веществами была еще меньше, чем у солдат, то есть почти нулевой. Кровососу пришлось бы осушить до последней капли никак не меньше полудюжины мужичков, прежде чем в его пустом желудке наконец утихли бы неприятные позывы. Самыми лакомыми «кусочками», бесспорно, являлись спящие в каретах дворяне, но к ним, увы, вампиру было не подобраться. Лошади и прочий одомашненный скот являлись самыми злейшими врагами нежити. Они почувствовали бы его приближение, и поскольку были распряжены, то не только предательски заржали бы, но и от испуга постарались бы забить его копытами. Именно по этой причине гостю и пришлось маневрировать по двору, обходя телеги с каретами и держась на почтительном расстоянии от собачьих будок.

Внутри трактира вампир надеялся обнаружить более богатый ассортимент жертв, но ожидания его обманули. Трактирщик оказался настолько ленив, что даже не обзавелся для услады постояльцев и собственного престижа парочкой-другой гулящих девиц. Как ни странно, именно они, жрицы любви и служительницы плотских утех, являлись для вампиров отнюдь не самым низким сортом пищи. Конечно, кровь распутниц уступала и по питательности, и по вкусовым качествам крови изнеженных дворян и состоятельных горожан, однако довольно сносный рацион и размеренный образ жизни прибившихся к кабакам блудниц способствовали отложению в жидкости их тел многих ценных питательных элементов.

В трактире было не только тепло, но даже жарко, однако жавшийся к двери гость по-прежнему подергивал носом. Со стороны казалось, что он стоически борется с потоками вязкой, зеленоватой жидкости, которая вот-вот хлынет на его губы, усы и бороду. И естественно, никому из находившихся поблизости людей в голову не пришло, что робкий посетитель совсем не простужен, а принюхивается: старается отсеять чуждые, зловонные ароматы, которых под потолком зала витало в изобилии, и выяснить, у кого же из присутствующих самая питательная, самая лакомая для него кровь.