Андрей Валентинов - Рубеж Страница 2
Андрей Валентинов - Рубеж читать онлайн бесплатно
V. Когда Г-дь сотворил человека в саду Эден, Ои дал ему семь заповедей. Согрешил тот и был изгнан из сада Эден. И два ангела, имена которых Аза и Азель, сказали Святому, благословен Он: «Если бы мы были на земле, то не согрешили бы». Сказал им: «А разве вы справитесь с дурным побуждением?» Сказали Ему: «Справимся». Тогда сбросил их Б-г на землю. Когда сошли они на землю, вошло в них недоброе побуждение.
VI. Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Б-жии, именуемые Аза и Азель, увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал. В тот час, когда спускались они вниз, одевались они в одежды этого мира, ибо иначе не могли существовать они в этом мире, и мир не вынес бы их присутствия.
В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Б-жии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди.
VII. Взирая на них из сияния Эйн-Соф, говорили при этом иные ангелы:
«Вот, потомки Азы и Азеля силой правят сыновьями человеческими. Разве таков был замысел Г-да?!» И в гордыне своей сочли они, что постигли Его замысел, решив исправить ошибку. Оставшись светом, пали ангелы в мир телесный и разделили его на части Рубежами, дабы по мере сил оградить свободных сынов человеческих от владычества исполинов. А самих Азу с Азелем в их плотских одеяниях приковали ангелы железной цепью (ибо считали, что вправе вершить суд именем Его) к скале Каф, дабы более не плодили они потомства; и по сей день стоят там мятежные ангелы, прикованные, и сведущие люди, взыскуя тайных знаний, приходят к ним учиться запретному.
VIII. Потряслась и всколебалась земля, дрогнули и подвиглись основания гор, ибо разгневался Святой, благословен Он; поднялся дым от гнева Его и из уст Его огонь поядающий. Наклонил Он небеса и сошел — и мрак под ногами Его.
IX. Б-г стал в сонме ангелов; среди ангелов произнес суд: «Я сказал: вы ангелы и сыны Всевышнего — все вы; но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей!»
Х. И вывел Святой, благословен Он, десять устроений и назвал их десять Сфирот, чтобы руководить при помощи их мирами сокрытыми, которые не открываются, и чтобы ведать, как управляются вышние и нижние. И укрылся от ангелов и от сынов человеческих, повелев Самаэлю стеречь Рубежи, дабы не прошел чрез них никто без Его ведома.
XI. И воззвали высшие — обитатели рая к низшим — обитателям огня:
«Мы нашли то, что обещал нам наш Г-дь, истиной, нашли ли вы истиной то, что обещал вам Г-дь?» И возгласил глашатай среди них:
«Проклятие Г-да на неправедных, которые отвращают от пути Г-да и стремятся обратить его в кривизну!»
XII. И между ними — завеса. А на преграде — люди.
XIII. И в час, когда Моше записывал Тору, записывал он дела каждого дня творения. Дойдя до высказывания: "Сказал Святой, благословен Он: «Сделаем человека в образе Нашем, по подобию Нашему», — произнес Моше: «Владыка Мира! Удивляюсь я, зачем Ты даешь повод для измышлений еретиков?» Сказал ему: «Записывай. А тот, кто хочет ошибиться, пусть ошибается…»
И сказано обо всем этом словами этими в Книгах Священного Писания:
Берейшит, иначе Бытие, Тегилим, иначе Псалтырь, в Книге Иова, в книге Коран, в толкованиях мудрецов Мишны и в великой книге Зогар, что значит «Сияние», а для сведущих — «Опасное Сияние». И разумеющие их воссияют, как сияние небосвода, а приводящие к праведности многих — как звезды в вечности века…
Мне хорошо, я — сирота!
Шолом-АлейхемКнига написана на собственныя фантазiи авторовъ. Не содержать богохульствiи. Одобрена цензурой.
Часть первая
ГЕРОЙ И ЧУМАК
ПРОЛОГ НА ЗЕМЛЕ
Магнолии горели неохотно.
Дом, в полотнищах черного дыма, не желал сдаваться. Все эти старинные гобелены, посуда из серебра и фарфора, все эти ткани и резное дерево, дубовые балки и расписная известь потолков — все это сопротивлялось огню, как умело, и розовый мрамор садовых статуй сделался черным от копоти.
Сотни витых свечей — белых на будни и ароматических праздничных — горели одновременно, и в гостиной, и в столовой, и в спальнях, и в кладовой, горели как ни в чем не бывало, как будто не рушились потолки и не падали люстры, как будто не погибали в огне кипарисы, как будто кому-то хотелось света, много света — и сразу…
На коробку с коллекцией шлифованных линз наступили сапогом.
Собаку убили. Кошки разбежались. Улетела ручная сова, а белые мыши так и остались в доме.
Горит трава. В огне корчится неведомый и невидимый мир, тысячами умирают жуки и личинки, рушатся подземные дворцы.
Розовый мрамор. Жирная копоть. На крыльце — беспорядочно сваленные книги, ветер листает их, торопливо просматривает, прежде чем передать огню.
Поперек усыпанной гравием дорожки лежит грузное тело тети. А там — дальше — бабушка, а няню куда-то волокут, выкручивая тонкие, в медных браслетах руки…
И за сотни верст вокруг нет ни одного мужчины.
Ни одного; только потные гиены в стальных рубахах, несколько женщин, уже мертвых или все еще обреченных, горящие магнолии — и ОН, задумавший обороняться шелковым сачком для ловли бабочек.
Он не боится ни боли, ни позора. За двенадцать прожитых лет он так и не узнал ни того, ни другого. Всей его боли было — пчелиное жало в ладони, всего позора — мокрая простыня в раннем детстве.
Но тетя лежит поперек дорожки, и бабушка не замечает искр, падающих на обнаженное предплечье, и няня уже не кричит. И догорают магнолии — неохотно, но догорают…
О нем вспомнили. Несколько рыл обернулось в его сторону, в редких юродах блеснули белые зубы. Кто-то, временно оставив награбленное, двинулся к нему — небрежно и привычно, как бы мимоходом, потому что всего и дела-то — сгрести за шиворот обомлевшего от страха мальчишку, щенка, не сумевшего спасти даже свою белую мышку.
А тетя лежит поперек дорожки и уже ничего не видит. И бабушке все равно. А няня…
Белый платан за его спиной устал бороться и вспыхнул снизу доверху, будто облитый маслом. Вместе с дуплом, вместе с гнездом болотницы, вместе муравейником.
Он знал, что не может отменить случившееся — и оставить все как есть тоже не сумеет. Зачем он здесь, кто он такой, если не сумел защитить свой дом: бабушку, няню, тетю?
Он отступил на шаг. Еще на шаг. Шелковый сачок в руках дрожал. Гиены ухмылялись, но он боялся не их.
Он ненавидел себя. Он стыдился себя, слабого; он пожелал, сам до конца не осознавая своего желания. Изо всех сил пожелал…
И шагнул в костер.
Обнял пылающий платан, и оттуда, из оранжевого ада, обернулся.
Лица гиен менялись и плыли, полустертые горячим воздухом, но ему было все равно, потому что как раз в этот момент на голове его сухо пыхнули волосы.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.