Тимофей Печёрин - Разрушитель магии Страница 2

И понял, что все расчеты его оказались неверны. Шанса выпутаться не было.

Те двое, что вылезли из «бумера», оказались Илье даже знакомы. Погоняла их были Кирпич и Заноза. Первый — почти квадратный качок среднего роста, второй — высокий, поджарый и чуточку нескладный.

Опершись одной рукой о дверцу автомобиля, другую руку Заноза приложил ко лбу, глядя перед собой. Кирпич же степенной, неспешной на первый взгляд, но на деле стремительной, походкой направился в сторону Ильи. А тот и не пытался удрать, не говоря уж о сопротивлении. Просто оцепенел от страха — точно кролик на ночной трассе, угодивший под свет фар.

— Слышь, шнырь, — беззлобно обратился к Криницкому Кирпич, поравнявшись с ним и положив тяжелую лапищу актеру на плечо, — делишки к тебе есть.

Убрал он руку лишь, когда подвел Илью к «БМВ» и втолкнул внутрь, на заднее сиденье. Сам устроился рядом, тогда как Заноза сел за руль.

Машина тронулась — почти беззвучно, не чета «жигуленку» Криницкого. Ехали достаточно быстро, так что за пределы города, на тракт, выбрались, от силы, минут за пятнадцать. А то и за десять вообще. Тем более, город был невелик. Из тех, где кое-как пытается свести концы с концами и избежать банкротства единственная фабрика. И где, к слову, у жителей не так много денег, чтобы после всех платежей за коммуналку кормить досыта еще и местный ТЮЗ с его несостоявшимися звездочками.

На тракте, а паче, при виде приближающейся стены леса, Илье так некстати вспомнился анекдот из категории черного юмора. «Плохая это примета: ехать ночью, тем более в лес, тем более в багажнике». Криницкий и прежде не был поклонником черного юмора, но теперь от сего образчика народного остроумия и вовсе впал в уныние. Илья чувствовал: еще немного, и он решится на какую-нибудь отчаянную глупость. Например, выбьет тонированное стекло, чтобы выскочить. Или вцепится тому же Кирпичу в горло.

Вернее, он попытается выбить и попытается вцепиться. Не сомневаясь в безнадежности этих попыток. И просто оттого, что терять уже нечего…

— Очкуешь? — почти участливо поинтересовался Кирпич, словно угадав мысли Криницкого. Да улыбнулся: сам думал, наверное, что добродушно. Однако на взгляд Ильи — с издевкой.

— Да не парься… — не оборачиваясь, бросил с водительского сиденья Заноза.

«И правда, чего париться-то, — со смесью сарказма и горечи подумал на это Криницкий, — будь здесь какая-то неопределенность… если б я хоть что-то не понимал, тогда стоило бы париться. Волноваться и гадать. А раз все ясно и очевидно даже дураку, тогда и впрямь, лучше успокоиться. И помолиться… хотя бы».

— …тот порошок фигня был на самом деле, — продолжал между тем Заноза, — поможешь нам — считай, твой косяк простился.

А вот последняя фраза Илью уже заинтересовала.

— Покажи ему, Кирпич, — попросил напарника Заноза, и тот достал из лежавшей рядом на сиденье спортивной сумки цепь толщиной примерно с мизинец.

Цепь блестела позолотой… а возможно, была и по-настоящему золотой. Ближе к середине с нее свисали на манер бороды еще несколько цепочек — маленьких и тонких. Если цепь носить на шее, предположил Криницкий, «борода» будет примерно соответствовать груди.

— Какое-то украшение, — осторожно промолвил Илья, поглядев на цепь, — золотое, наверное… дорогое.

— Ай, маладэц дарагой! — с притворным восхищением воскликнул Заноза, бездарно подражая кавказскому акценту, — а мы и не знали. И что бы мы делали без тебя, умного такого. Да только так легко не отделаешься, если не понял.

Последнюю фразу он произнес уже тоном предельно серьезным. Без тени иронии, благодушия или игривости.

— Небольшая история, — сообщил Кирпич, сам многословием не отличающийся. А значит, и истории сказывать не мастак.

— Тут фраерок один на той неделе объявился, — перешел к объяснениям Заноза, — притащил эту штуку. И попытался впарить одному Серьезному Дяде.

Имя Серьезного Дяди, с ходу понял Криницкий, знать ему не полагалось.

— …за немаленькое лавэ, как ты понял, наверное. Ну, Дядя, не будучи лохом, решил бабки-то сразу не выкладывать, а сначала потолковать с фраерком по душам. Где, мол, взял такую красоту. Ну, фраерок раскололся… поехали они с Дядей да с пацанами его в лес, как мы сейчас. Приехали в то место, где фраерок показал. А там… ну типа дыра такая в воздухе.

— Дыра? — не понял и переспросил Илья, — в воздухе?

— Хрень, в общем, какая-то неведомая. Облако не облако, дыра не дыра. Приедем — сам увидишь. Усек? Ну, шмыгнул фраерок в эту дыру… только его и видели. Вернее, не видели больше, понял?

Последнее слово Заноза произнес с ударением на букве «я».

— Подождал Серьезный Дядя день, два… может и больше, — продолжил он свой рассказ, — потом снова приехал к этой дыре. Сам не сунулся, но одного из пацанов послал.

— И конец был немного предсказуем, — хмыкнул Кирпич. А до Ильи Криницкого, наконец, дошло, что именно от него потребуется.

Догадка подтвердилась, после того, как «БМВ» сначала съехал с тракта на просеку, затем примерно на километр углубился в лес и, наконец, остановился на небольшой поляне. Там-то незадачливый актер собственными глазами увидел предмет интереса пленивших его людей. И тех, кто стоял за ними.

Выглядело странное явление, словно мутное грязное пятно на стекле… с той лишь разницей, что располагалось это пятно высотой в человеческий рост прямо в воздухе. И не просто там висело — в нем можно было заметить какое-то дрожание, шевеление. Вдобавок, при взгляде сквозь пятно, очертания предметов искажались до неузнаваемости. Что в сочетании с вышеназванным дрожанием лично у Криницкого вызывало мигрень.

— Пройдешь туда, попробуешь разобраться, что к чему и вернуться назад, — отдавал последние распоряжения Заноза, одной рукой указывая в направлении пятна, а в другой уже держа пистолет, — вернешься — ждем тебя с Кирпичом… через недельку. С докладом. В кафе «Пихта»… знаешь, где это?

Илья молча кивнул, выбираясь из машины. Что будет в случае отказа исследовать неведомое пятно, он не спрашивал. Оружие в руке Занозы отвечало на этот и другие подобные вопросы заранее. И доходчивей всякий слов.

— А не вернешься… ну что ж. По крайней мере, свечку за тебя я поставлю. За базар отвечаю. Вопросов нет? Вперед.

Хоть не хотелось Криницкому соваться в загадочную аномалию, но перспектива спорить посреди леса с двумя вооруженными людьми прельщала его еще меньше. Поэтому, глубоко вздохнув, Илья решил выбрать меньшее из зол… опять. И вновь (вот совпадение-то!) из-за своей побочной работы.

«В конце концов, тот бедолага, что цепь продать хотел, сам в пятно полез, — успокаивал актер себя напоследок, — а значит, был уверен, что бояться нечего…»