Виктория Дьякова - Камни Юсуфа Страница 2

Взглянув на оскаленное лицо ночного татя, князь внезапно подумал, что никакой кольчуги у него под пурпуаном быть не может: ну откуда дорогой доспех у нищего французского дворянина? Он встретил очередной удар меча на саблю, вскинул ее вверх, а потом стремительным рывком рубанул врага сверху вниз. Изогнутый точно по окружности движения руки клинок упал разбойнику на плечо, заскользил по нему, разрезая сукно, ватную подбивку, кожу, мясо под ней, кость ключицы, верхние ребра, а потом, завершая круг, вернулся в верхнее положение, снова встретив меч еще до того, как тот успел куда-то сместиться.

Француз покосился себе на плечо, на моментально обвисшую руку, а потом медленно сел на камни.

Последний из врагов отпустил женщину, прыгнул вперед, взмахнул рукой — и князь ощутил сильный тупой удар в левый бок. Рубаха моментально начала намокать, что-то теплое поструилось по ноге. Предательски подогнулась нога. Князь припал на колено, нащупал левой ладонью торчащую из тела рукоять кинжала.

«Не успел доделать… Дела государева…» — подумал он, видя набегающего со вскинутым мечом татя.

Но в последний миг, когда он уже приготовился предстать пред Господом, на занесенной над ним руке внезапно повисла женщина. Мгновение растерянности стоило французу жизни — Алексей со всей силы ткнул острием сабли ему в живот и потерял сознание…

Очнулся он в незнакомой постели, под парчовым балдахином, в маленькой комнате, освещенной тремя полуобгоревшими свечами в бронзовом канделябре. Где-то совсем близко слышался плеск волн, легкий морской бриз доносил солоноватый запах водорослей и далекие крики птиц над водой. Рана была перебинтована, боль совсем не ощущалась.

Приподнявшись на локте, царский посланник осмотрелся, пытаясь вспомнить, как он попал сюда, но все его воспоминания обрывались на неравной схватке в римском переулке… Где он? Как тут оказался? В полумраке, царившем в комнате, трудно было различить обстановку, но что не вызывало сомнений, так это море, плескавшееся за раскрытым окном. Князь вспомнил о своих людях. Сбились, поди, с ног, разыскивая хозяина…

Совсем рядом послышался шорох шагов. Алексей повернул голову: римлянка молча приближалась к его постели.

«Слава Богу, жива!» — мелькнуло у него в голове.

Тусклый огонь свечей бледно-багряным отсветом отражался в глубокой синеве ее глаз. Она безмолвно протянула бокал… Что-то звякнуло у нее на руке… А-а, браслет… Толстая золотая цепь с вензелем сжимала ее запястье, как кандалы узника.

«Такой браслет не снимешь, — подумал тогда Алексей, — закована навечно. Но кем?»

Спросить он не успел. Широкий кожаный пояс из серебристой змеиной кожи, опоясывавший тонкую талию незнакомки вдруг зашевелился и… пополз. А через мгновение на постели появилась треугольная голова змеи, увенчанная, как диадемой, серебристым сиянием вокруг себя.

Алексей почувствовал, как все похолодело у него внутри: вечный, библейский страх человека перед ползучим гадом.

— Не бойтесь, — почувствовав его напряжение, по-французски проговорила женщина. — Я знаю, вы понимаете меня. Это не враг, — она указала взглядом на змею почти полуторасаженной длины, — это ваш доктор.

Не обращая никакого внимания на человека, змея заползла на подушку и начала совершать какие-то странные круговые движения, свернувшись вдвое, шипя и кусая свой хвост.

— Черный карфагенский пифон, порождение ила и земных недр, — продолжала римлянка, — он кусает свой хвост, описывая круг жизни и мудрости. Он не ядовит. Слезы его — лучшее лекарство для воина. Выпейте, — она снова протянула ему бокал.

— Что здесь?

— Слезы пифона. Пейте. Завтра же от вашей раны не останется и следа.

Алексей взял бокал, недоверчиво пригубил: ничего особенного, вино как вино. Но только он выпил содержимое, как змея вдруг перестала кусать свои хвост и успокоилась, свернувшись клубком, как кошка. Незнакомка наклонилась, взяла змею на руки и уложила в корзинку.

— Он спит, — пояснила она и впервые улыбнулась князю. — Теперь вы поправитесь. Вы спасли мне жизнь.

— Откуда вы знаете, что я понимаю по-французски? — поинтересовался Алексей, слегка успокоившись.

— Я слышала, как вы говорили по-французски с кардиналом перед папским дворцом. Еще я знаю, что вы приехали из далекой страны, где все не так, как у нас в Италии. И еще я знаю, что вы очень смелый и благородный человек, принц.

Комнату качнуло.

— Что это? — Алексей попытался встать.

— Нет, нет, — женщина удержала его. — Вам нельзя вставать.

— Где мы?

— Мы в море. Вы гость в моем доме. Мой дом — галера, доставшаяся от отца. Другого жилища у меня нет…

— Но мне надо быть в Риме…

— Конечно, мы сегодня же причалим, и вы сойдете на берег. Но в море безопасней. Вокруг столько врагов, принц…

— Кто были те люди, которые хотели убить вас? — вспомнил Алексей о ночных событиях.

— Враги моего отца… — уклончиво ответила молодая женщина.

Поднявшись на третий этаж, майор Виктор Растопченко, оперативный сотрудник службы экономической контрразведки Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и так далее на Северо-Запад остановился перед обшитой жженой рейкой дверью и задумчиво посмотрел на звонок.

— Ладно, выгонит, пойду в скверик на скамейке пить, — решительно махнул он рукой и нажал кнопку звонка.

Спустя несколько секунд щелкнул английский замок и в приоткрытую дверь выглянул полноватый высокий мужчина лет сорока, одетый в тренировочный костюм. Удивленно приподнял брови.

— Привет. Какими судьбами?

— Вот, — показал Витя зажатую в руке бутылку «Флагмана». — Меня со службы выгнали.

— Что же, хороший повод выпить, — согласился мужчина.

— И жена из дома выгнала.

— Это с каждым рано или поздно случается, — кивнул хозяин и посторонился: — Заходи.

Капитан местной районной ментовки Иван Иванович Логунов был разведен уже несколько лет и жил один, нисколько этим не тяготясь. Стиральная машина, микроволновка для разогревания магазинных полуфабрикатов и работающие последнее время чуть ли не круглосуточно кафешки полностью заменяли ему и даму сердца, и жену, и вообще всех, кто хотел бы внести в холостяцкую квартиру хоть какой-нибудь уют. Семейной жизни капитан нахлебался с головой.

— Ну, давай, — кивнул Иван Иванович, выставляя на стол стопки и выкладывая упаковку уже порезанной ветчины. — Рассказывай.

— Чего тут рассказывать? — пожал плечами Растопченко, сворачивая «Флагману» пробку. — Видел я тут восьмого марта, как из кабинета начальника отдела голые поблядушки шастали… Ну и сболтнул по пьяни в компании. Кто-то, видать, и настучал Безрукову. Знаешь этого урода? Он у нас начальник службы. Сынок генеральский. Лезет наверх, как танк, прямиком в Герои России. Министром, небось, лет через десять станет.