Ирина Михайлюк - Заповеди Леси Страница 2

Я задумалась над своим будущим, но ненадолго. На улице светало, я стала собираться, ведь наступил день моего отъезда.

На кухне послышался шум, а потом до меня донесся крик матери:

— Злата, вставай! Завтрак готов! — я вышла из своей комнаты и направи-лась на кухню. По всему коридору витал запах жареного бекона и кофе.

— Доброе утро, — сказала я, потягиваясь и зевая.

Мой брат уже сидел за столом и жевал бутерброд, в качестве приветствия он произнёс, что-то нечленораздельное.

Моего брата звали Рома. Он не был мне родным, но это никогда не имело значения. Моя мама удочерила меня, когда я была ещё совсем маленькой. Своих настоящих родителей я не знала, но для меня люди, вырастившие меня, всегда были настоящими родственниками, в мире не было никого, кто был бы мне ближе, чем они. Особенно Рома, он заменял мне всё и всех.

Наши с ним отношения нельзя было назвать нормальными, они уходили за рамки общественного понимания. Брат и сестра не должны быть так близки… Мы с ним всегда были вместе, заботились друг о друге. Я боялась, что когда-нибудь граница наших отношений будет окончательно стёрта, а последствия этого могли быть непоправимыми.

Каждую ночь, когда наша мама засыпала, он приходил ко мне, гладил меня по волосам, рассказывал про то, как провёл день, и я засыпала в его объятиях.

Я закрыла глаза и вспомнила его прикосновения. Как его пальцы вычерчи-вали на моей коже невидимые узоры. Мы оба осознавали, что так дальше нельзя, но никто из нас особо не стремился разорвать связь. Я слишком сильно боялась полного одиночества. И всегда с содроганием думала о том, что когда-нибудь Рома заведёт свою собственную семью, и тогда я перестану играть какую-либо роль в его жизни.

У него были удивительные ясные голубые глаза. И когда он смотрел на тебя, то казалось, что тебя понимают и в тебя верят. Я всегда чувствовала эту не-видимую поддержку, особенно, когда в моей жизни наступала чёрная полоса.

И действительно, Рома был таким. Он был идеальным другом, братом и товарищем. Он с лёгкостью мог заводить себе друзей, так же как и девушек в принципе. Его внешность и природный талант общения с другими людьми делали своё дело.

У него было две жизни: жизнь со мной, с нашей семьёй и жизнь во внеш-нем мире. И я немного ревновала его к другим людям, хотя и всячески скрывала это.

— Доброе утро милая. Ты что опять не выспалась? Снова те сны? — в голосе матери звучала тревога. Она внимательно смотрела на меня, словно надеялась найти причину моего волнения, но, как и всегда наткнулась на невидимый барьер моего лживого спокойствия.

— Нет, наверно я просто нервничаю из-за переезда, всё хорошо, — мне хоте-лось успокоить её. Я редко врала, но это была ложь во благо. Какой смысл был в правде? Переживания, бессмысленные попытки помочь мне — вот её результат в данном случае.

Переезд. В этом слове не так уж много букв, но оно несло для меня колос-сальный смысл. Конец прежней жизни и начало новой.

Это лето было другим. И дело было не в дождливой погоде. Это было пер-вое лето, которое мне предстояло провести отдельно от матери, от родного дома.

Мама объяснила это срочной работой, но я чувствовала, что она солгала. От моих расспросов она ловко уклонялась. А позже я перестала пытаться выда-вить из неё правду. К тому же, почему я не доверяю близкому мне человеку?

Но почему, почему ей было так важно, чтобы мы уехали из города?

Мы с братом должны были переехать к нашим дедушке и бабушке. Их до-мик находился глубоко в лесу.

Лес. Тот лес не был обычным, с ним связывали многие легенды. Одна из которых была о заброшенной деревне, в которой живут оборотни, вампиры и про-чая нечисть. Люди давно покинули её, вернее почти все погибли. Со временем название деревни стёрлось с карты, никто про неё не вспоминал, кроме тех, кто знал правду.

Я обожала легенды, мифы, таинственные истории, но мало кто мне их рас-сказывал, а эту мне поведала бабушка, когда приехала на наше с братом пятиле-тие. Я помню, как просила её рассказать мне какую-нибудь историю. Помню, как слушала тихий голос своей бабушки, затаив дыхание. А слова, тем временем, пре-вращались в образы у меня в голове. Любую историю можно оживить с помощью воображения.

Ну вот, наступил день нашего отъезда. Я всегда с содроганием думала о нём, и сейчас мой страх усилился.

Моё стремление держать близких подле себя являлось, конечно же, эгоиз-мом. Все люди отчасти эгоистичны, просто они редко себе в этом признаются. Но мои собственнические чувства были обусловлены страхом.

Я боялась себя и своей силы. С каждым днём я чувствовала, что магиче-ские способности во мне растут. Видения о будущем приходили всё чаще, были дни, когда я не могла отличить ведение от реальности. Я не знала, к каким по-следствиям всё это приведёт. Неизвестность пугала меня больше всего в жизни.

Я не знала, как проживу эти три месяца вдалеке от дома, у фактически чу-жих мне людей, в чужом месте. Я даже боялась представить, как буду скрывать свой секрет от них. Нужно быть совсем слепым, чтобы не заметить всех странно-стей, происходящих со мной. Я сказала об этом матери, но она лишь отмахнулась, заявив, что я справлюсь. Рома обещал помочь, но даже он не был способен на многое. И, в конце концов, несмотря на всю осторожность, я в любом случае про-колюсь.

Мы пытались отговорить её посылать нас туда. Нам было уже по двадцать лет, и мы вполне могли прожить три месяца самостоятельно, в доме. Я бы по-прежнему подрабатывала на работе у мамы, а Рома в магазине электроники. Но она сказала, что так нужно.

Что же ждало меня там? Судьба всегда так призрачна и тумана. Никогда не знаешь, что ждёт тебя через час.

Я допила кофе и отправилась помогать загружать вещи в машину. Меня не покидало странное чувство, что домой я больше не вернусь. А даже если и вер-нусь, то прежней не буду.

Я села в машину, достала плеер и стала слушать музыку. Обычно она по-могала мне успокоиться, привести в порядок мысли и чувства. Да и даже настрое-ние иногда поднимала. Но, похоже, в данной ситуации даже музыка утратила свою магическую власть над моими чувствами.

Почему-то слёзы подступали к глазам, хотя я и убеждала себя, что уез-жаем мы не навсегда. Но тревогу нельзя обмануть пустыми словами.

Меня словно разрывало на части, но я ничего не могла с этим поделать. Эта тоска была сильнее меня, она могла сломать меня в одно мгновение, но уби-вала медленно и верно. Я посмотрела на Рому, и увидела, что он встревожен. Тре-вога отразилась в его глазах, хотя внешне он и оставался спокоен.

А между тем городская суета сменилась лесным пейзажем. Я смотрела, как мелькают деревья, сливаясь в одну длинную тень. Они словно таинственные по-сланники, провожающие путников в путь.