Влад Вегашин - Черный меч Страница 2

Поток машин был вполне плотным, обычно при таких условиях Серей не задерживался на трассе более получаса, но в этот раз ни дальнобойщики, ни водители легковушек, припозднившиеся в дорогу, не торопились взять промокшего насквозь попутчика в черной потрепанной кожаной куртке и с гитарой за спиной.

К двум часам ночи Листьев замерз окончательно. Зашел в магазинчик при заправке, но согреться не успел — двухметровый охранник с физиономией братка-неудачника невежливо выставил его на улицу. Сергей отметил про себя, что вполне мог бы размазать эту самодовольную тушу по асфальту за две секунды, но… Зачем?

В четыре часа он выкурил последнюю сигарету. Ни рук, ни ног Сергей уже не чувствовал, даже не голосовал, когда мимо проносилась очередная машина.

Около пяти утра гитариста вырвал из странного ступора долгий, громкий гудок автомобильного клаксона. С трудом подняв голову, он увидел, что метрах в двухстах впереди мигает стопорами фура. Мысль о том, что, возможно, удастся хотя бы согреться, придала сил, и эти двести метров Волчонок преодолел почти бегом.

Дальнобойщик ждал его, приоткрыв дверь.

— В сторону Москвы подбросишь, если по пути? — прохрипел Сергей.

— До Москвы не довезу. Только до Твери.

— Пусть до Твери.

— Да уж, парень, тебе бы сейчас согреться, а в каком направлении — это как-то по фигу, — протянул водила. — Залезай!

Повторное приглашение гитаристу не понадобилось. Обежав фуру, он вскарабкался по лесенке в кабину и захлопнул за собой дверь. Дальнобойщик глянул на замерзшего попутчика:

— За тобой на полке поллитра валяется. Закуси, извини, не водится. Звать тебя как?

— Сергей.

— Я — Юрий. Рад знакомству.

— Взаимно, — кивнул Волчонок, и полез за водкой.

За окном проносились едва заметные в предрассветной темноте заснеженные леса, дворники ползали по лобовому стеклу, из динамиков несся голос Олега Медведева:

И снова двенадцать унций в лицо летящего серебра,Но надо опять вернуться, забыть на время, кем был вчера.Но надо опять вернуться, когда вся ботва отойдет ко сну,Чтобы не дать им скатиться в яму, чтобы не дать им пойти в отходы,Ты должен вернуть им свою луну.И то, что ты готов на прыжок — это уже хорошо.Жить по полной луне…Вытри слезы — ведь волки не плачут,Не к лицу им притворяться людьми.Завтра снова полнолуние, значитТы вернешься, чтобы вернуть этот мир.

Сергей вздохнул. Волчонок… Пусть даже ему тридцать один год, но сути это не меняет. Он остался Волчонком, а волком так и не стал. И порой упрекал себя за это. Листьев взял сигарету из пачки, валявшейся на торпеде, закурил, и с отсутствующим видом уставился в лобовое стекло.

И словно ток от локтя к запястью, течет отмеренное сполна,Звенит нелепое твое счастье, твоя нейлоновая струна,Гремит фугасная медь латыни, летит слепой мотылек к огню,Ты слышишь, звездами золотыми небо падает на броню.Браво, парень — ты не грустен нисколько,Завтра в дальний путь, а пока…Все по плану — ты становишься волком,Ты знаешь все, что нужно в жизни волкам.Все по плану — ты становишься волком,Ты знаешь все, что нужно в жизни волкам.

Было стыдно за понимание — он знает все, что нужно в жизни таким волкам, но так и не использовал этого знания. Потушив докуренную до фильтра сигарету, Волчонок достал из чехла гитару, и начал подстраивать струны.

Юра трепался о чем-то, Сергей автоматически отвечал, но мысленно он был далеко отсюда. Фура мчалась на скорости около восьмидесяти километров в час через очередную полумертвую деревушку, которых лепилось к трассе огромное количество.

— …вылезаем, значит — а у нашего полуприцепа шесть колес свинчено! Думаем, ну ни фига себе посмотрели… Стой, козел, куда ты прешь!

Последние его слова были обращены к человеку, закутанному в тулуп, который пытался перебежать дорогу перед разогнавшейся фурой. Естественно, крика водилы человек не услышал. Юра вывернул руль, пытаясь избежать столкновения, ударил по тормозам, колеса многотонного грузовика заскользили по мокрому снегу, обильно покрывавшему трассу… Сергей слетел с сиденья, ударился головой и плечом об ящик, стоящий между пассажирским и водительским местами, на мгновение потерял сознание.

Проскользив по мокрому асфальту метров сто, фура слетела с дороги, сметя перила моста. Почти вскарабкавшийся к тому времени обратно на сиденье Волчонок успел заметить лишь побелевшее лицо Юры, губы которого беззвучно шептали не то матюги, не то молитву, и понял, что сорвавшись с трассы, грузовик летит с обрыва вниз. В следующее мгновение несколько десятков тонн рухнули с высоты на камни, метров десять не долетев до реки.

В сознание его привел жар. Открыв глаза, Сергей понял, что машина горит. С трудом нащупав ручку двери, он распахнул ее и выпал на снег. Оглянувшись, Листьев увидел, что полыхает вся фура. «Сейчас рванет…» — мысль пронеслась со скоростью снайперской пули, что в свое время содрала кожу с виска лейтенанта — тогда еще не запаса. И Волчонок пополз прочь от грузовика, превратившегося в машину смерти. Он не задумывался, почему ползет, а не идет, и хорошо, что не задумывался.

За спиной грянул взрыв. Волной горячего воздуха Сергея снесло на несколько метров, протащило по заледенелым камням, он ударился о черный валун, которого отчего-то не коснулся снег, и вновь отключился.

На сей раз из забытья Волчонка вырвал голос:

— Не смей умирать! Я тебя не для того полтысячелетия искал и от всего оберегал, чтобы ты сдох, не доползя до меня полметра!

Сергей ошалело завертел головой. Непонятно откуда звучавший голос, отчего-то казался смутно знакомым. Очень смутно, словно знаком он был не самому Волчонку, а кому-то… непонятно кому.

Острая боль в ногах заставила гитариста посмотреть вниз… и он понял, почему полз. Правой ноги не было по колено, от левой осталась верхняя половина бедра.

— Не думай об этом! — резко вклинился голос. — Все поправимо! Повернись налево.

Тупо выполнив указание, Листьев увидел, что из-под валуна, к которому он прислонился, торчит рукоять ножа. В ней была какая-то странность, и он понял, какая — рукоять была слишком длинная для ножа, на ней могло поместиться две мужских ладони. Повинуясь непонятному, подсознательному импульсу, он протянул правую руку и, сомкнув пальцы, потащил рукоять на себя. Та на удивление легко поддалась, и спустя мгновение Сергей сжимал в руке Меч. Не меч, а именно Меч.