Заболотская Мария - И.о. поместного чародея. Теперь уж все Страница 2

Я, как служанка, то есть человек, стоящий на лестнице общественного положения где-то у входа в подпол с отребьем и бродягами, могла позволить себе быть невежественной. Поверьте мне, маг – это абсолютно аморальное, двуличное и подлое существо, как его не назови.

В фундаментальном труде по истории магии, написанном самим Брианбардом-Строителем, одним из славнейших чародеев прошлого, магам дается следующее определение, пусть и не всеобъемлющее, но весьма патетическое. «Маг – это человек – в большинстве случаев – который имеет способности к эффективному – опять же, весьма спорный термин, так как большинство магов к эффективности имеют такое же отношение, что и дырявая ложка – использованию энергии четырех стихий, а именно Воздуха, Воды, Земли и Огня, в ходе которого возможны изменения, как в физическом, так и в метафизическом поле.»

Я, в свете некоторых жизненных обстоятельств, о которых поведаю чуть позже, скажу по-другому: маг – это существо, отучившееся десять лет в любой магической школе, признанной Лигой Чародеев, и получившее лицензию той же Лиги на право заниматься магической деятельностью. Так будет куда правдивее, потому что так оно и есть.

Расскажу-ка я поподробнее о магии и тех, кто ее использует себе на пользу, чтобы избежать многих вопросов в будущем. Поразительно, как мало зачастую знают о мире волшебства обычные люди и насколько ошибаются в своих предположениях.

…Магическая деятельность, как известно почти всем, бывает нескольких родов. Но далеко не все догадываются об истинных различиях между магами, бытующих в чародейском сословии уже сотни лет.

Начать следует с подвида, известного широким кругам как Чародей Придворный, и, вспомнив принципы общепринятой зоологической номенклатуры, к этому наименованию можно смело добавить видовой эпитет «необыкновенный», во многом проясняющий суть предмета. Такой маг, конечно же, относится к знатному роду, корни которого теряются где-то за пиршественным столом самого Брианбарда, что позволяет представителям данного рода считать себя его прямыми потомками – за столами в то время нравы были более чем вольные. Чародей Придворный импозантен, красив и хитер. Он небрежно решает геополитические задачи и дипломатические головоломки, устраняет недоброжелателей с размахом и помпой. В его прошлом одни темные страницы, его взгляд умудрен и циничен. Это омерзительнейший представитель чародейского племени, к счастью, встречающийся не так уж часто в силу своей крайней неуживчивости и коварства своих же собратьев.

Второй подвид – Чародей Бродячий, может считаться как обыкновенным, так и необыкновенным, в зависимости от его послужного списка. Эти вечные искатели приключений бесцельно странствуют по просторам всех королевств и княжеств и охотно ввязываются в сомнительные авантюры, которые через десять лет превращаются в эпические песни с печальным концом. Их жизнь увлекательна, ярка и полна впечатлений, последним из которых является затягивающаяся на шее петля или потрескивание пылающего хвороста. Они любимы народом, – увы, лишь посмертно – и, зачастую, даже народ не может назвать точные причины этой любви. Проще говоря, они авантюристы и бездельники, которым лень работать на постоянном окладе.

И, наконец, третий, самый распространенный подвид – Чародей Поместный, который может быть только обыкновенным и более никаким другим. У него не было выбора: он не являлся сыном знаменитого мага; его прародитель видел Брианбарда только издали, да и то не мог потом сказать с уверенностью, Брианбард то был или кто-то другой; родные едва наскребли денег, чтобы отправить чадо в большой город, а остальные пятнадцать сестер и десять братьев долго махали ему вслед, пытаясь вспомнить, как же его зовут. Он старательно учился, копил деньги сначала на сапоги, потом на коня. Злобно косился на более везучих – родовитых – учеников и, вполне возможно, закончил Академию с отличием, до чего никому не было дела. Его удел – пиявки, кровопускания и борьба с сельскохозяйственными вредителями. В своем околотке он одновременно лекарь, аптекарь, истребитель мелких чудовищ и друг бургомистра. Его уважают, иногда даже любят, особенно, если он проявляет понимание в вопросах сенокоса, уборки урожая и лечения конского сапа.

Так Чародей Поместный проживает всю свою жизнь, не особо желая ее продлевать до классических волшебных трехсот лет, ведь ему обычно все опостылевает еще за первые тридцать. И все эти годы приправлены досадой на тех, кто добился большего, приложив куда меньше усилий.

Мой господин, магистр Виктредис был обычным поместным магом. И практически ничем не выделялся среди себе подобных.

Утро между тем продолжалось, несмотря на то, что в голове у меня бродили посторонние мысли. Зевая и потягиваясь, я спустилась на кухню, которая располагалась на первом этаже, соседствуя с гостиной. Мой уклад жизни не отличался от будней любой крестьянки: первым делом я разводила огонь, водружала на плиту сковороду и чайник, а затем начинала метаться между курятником, конюшней, огородом и очагом, словно вконец ополоумевшая белка в колесе. Раньше кое-какие обязанности исполняла старуха из местных, но скаредный магистр отправил ее в бессрочный отпуск, здраво рассудив, что я справлюсь и сама, так как деваться мне некуда.

Сегодняшнее утро было в точности таким, как и все предыдущие.

Тяга в трубе была отменная (сама чистила), дрова – сухими и колотыми (сама колола), а яйца – свежими, (неслись, слава Богу, пока что куры).

К яичнице с беконом, входящей в меню обычного чародейского завтрака, обязательно полагалась свежая зелень и огурчик – иначе нудной отповеди было не избежать. Я была достаточно умна, чтобы не верить в счастливый случай, который заставил бы Виктредиса хоть раз забыть о пучке укропа на завтрак. Проще уж представить, что великий Брианбард-Строитель воскрес, а светлейший князь Йорик снизил дорожную пошлину. Более педантичного и мелочного человека, чем Виктредис я еще не встречала.

Огород располагался сразу же за домом, примыкая с одной стороны к конюшне, а с другой – к небольшой рощице. Там было по-утреннему свежо и сыро, отчего у меня немедленно начался насморк.

Побродив среди заросших грядок с укропом и луком, я пришла к неутешительному выводу, что в список моих задач на сегодня надо включить срочную прополку. Проклятая лебеда вымахала в колено, выпустив длинные поникшие соцветия в знак своего полного благополучия, и пырей безоговорочно торжествовал над морковкой, намекая на тщетность всякой с ним борьбы своим цветущим видом. А ведь я только неделю назад гнула тут натруженную спину под палящим летним солнцем!.. А какие комары тучами кружили надо мной! Какие волдыри потом украшали мое лицо!.. Разрази меня гром! Капусты вообще не видать за сорняками!!!