Александр Меньшов - Бледное солнце Сиверии Страница 2

Я огляделся: возле дверей в самых нелепых позах валялось человек семь. Они были живы, только барахтались и стонали. Один, что ближе к выходу, собрался силами и снова проорал: «Измена!»

Избор Иверский держался за живот. Он сидел, раскинув ноги, у мозаичной стены, а его смятый нагрудник тускло поблескивал в свете курсирующего мимо узкого окна громадного янтарного фонаря, одного из тех которые в ночи освещали главную площадь.

Я стоял напротив Айденуса, всё ещё не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой. Маг смотрел на меня с таким любопытством, с каким смотрят дети на диковинного жука. Он буквально подплыл ко мне, и я ощутил ещё большее давление в груди.

Пелена становилась гуще. Звуки через неё практически не пробивались.

И тут я увидел, как из меня исходит тончайший серый «дымок», словно я гриб-пырховка, наступая на который, в воздух вырывалось облачко «пыли».

Айденус приоткрыл свой рот. Его полные красноватые губы зашептали что-то непонятное. Мне отчего-то подумалось, что он говорил по-эльфийски.

Маг несколько раз повторил какую-то фразу. Я смог различить только небольшой более или менее понятный отрывок: «… кюр-ди дрюгон…»

— Сердце дракона, — беззвучно повторил я, всё ещё борясь с накатившейся вялостью и бессилием.

Непонятно отчего, но я всё ещё старался добраться до Айденуса, чтобы… чтобы… убить его…

От этой мысли, меня аж в жар кинуло.

Я тут же вспомнил себя другого. Это тоже было в башне… у Клемента… Я тоже так стоял, источая сероватый «дым», который завертелся в высоком вихре, превращаясь в что-то… в Тень…

Или это надумано мной? Или же эта Тень вползала в меня?

Губы Великого Мага скривились в ехидной ухмылке. Он был так близко, что если бы я сейчас мог, то свободно дотянулся до его старческой шеи.

«Дым» начал рассеиваться, и тут наступило такое облегчение. Мир «проснулся» тысячами звуков, нахлынувших огромной волной.

Айденус подошёл совсем близко. Он чуть склонил голову и, всё ещё бормоча по-эльфийски, положил руку на моё плечо.

— Я такого ещё не видел, — проговорил он. — И даже не слышал. Откуда ты? Как тебя зовут?

— Бор… с Ингоса…

— Измена! — снова проорал ратник.

Слышно было, как по ступеням грохочут тяжёлые шаги дружинников.

— Я должен был вас убить…

Слова давались с трудом. Айденус снова улыбнулся, но теперь как-то по-отечески добро.

— Странная магия, — сказал он. — Да и ты странный…

Тут в двери ворвались солдаты.

— Держи его! — проорал кто-то из них.

Я сделал шаг назад. Их было слишком много, мне не справиться.

И тут в голову пришла совершено дикая мысль. Потом, когда я оторвался от погони, мне даже стало дурно, что я смог на такое решиться.

Подхватив валяющиеся на полу бумаги Гудимира Бельского, я развернулся практически на одном месте и почти мгновенно набрал скорость. Через мгновение-другое прыгнул вперёд головой, стараясь закрыть её руками, чтобы осколки разбивающегося стекла, не поранили лицо.

Полёт длился какие-то секунды, а потом я с огромной силой врезался в очередной пролетающий мимо окна фонарь. Руки лихорадочно пытались за что-то ухватиться, и это мне удалось в самый последний момент.

Фонарь плавно завертелся и стремительно направился вниз по широкой дуге. Я видел, как приближаются крыши каких-то зданий, зубцы стен, разделяющих город на кварталы.

Но вот полёт стал резко замедлятся. Фонарь приостановился и начал потихоньку подниматься вверх.

Я в отчаянии разжал руки и свалился вниз.

От удара о крышу сбилось дыхание. На какую-то секунду в глазах потемнело, но руки сами собой рефлекторно ухватились за какие-то выступы, останавливая скатывание дальше вниз на каменную мостовую.

Несколько секунд отдышался, а потом осторожно перевернулся на спину. Ребра гудели, что колокола на звоннице поутру.

Что-то с знакомым звуком просвистело и тут же возле ладони в потемневшую деревянную дощечку вонзилась черная стрела с характерным красным оперением. — Защитники Лиги. Их вещичка!

Я подтянулся и попытался вскарабкаться на конёк. Рядом снова засвистели стрелы, и, кажется, одна из них оцарапала локоть.

Перемахнув через конёк, я поехал вниз. Распластавшись на спине, постарался затормозить, но…

— Эх-х! — ноги потеряли опору, и я рухнул наземь.

Внизу живота что-то сжалось, и через секунду в пятки ударила земля. Небо закрутилось над головой и тело, громко брякая железными мечами, свалилось на мостовую.

— Твою мать! — прохрипел я.

Было очень больно.

Поднялся. В голове сполохи, кружится. Пятки горят.

— Святой Тенсес! — недалеко стоял один из мастеровых.

Он удивлённо смотрел на свалившегося чуть ли ни с неба человека.

Торговый Ряд. До разделительных ворот саженей сто. Лишь бы никто из стражи не заметил.

И только это подумал, как из-за покосившейся телеги с сеном, выбежало три вооружённые фигуры.

Ругательства сами собой вырвались из уст. Мастеровой оглянулся и тут же попятился назад. Глаза его вылупились, что медные пятаки.

Стражники довольно быстро преодолели разделявшее нас расстояние. Но я успел чуть отдышаться и пришёл в себя.

— Стой! — проорал тот, что постарше.

Скомканная черная борода делала его похожим на церковника из низших сословий.

Очевидно, они видели мой диковинный полёт с самой верхушки башни Айденуса на фонаре. Защитники Лиги так быстро бы не успели спуститься и догнать меня.

Надо было принимать бой. Убивать стражников не стоило: всё же они простые люди, выполняющие свою службу.

Я выровнялся и попытался сделать шаг вперёд на негнущихся ногах.

Чернобородый подоспел первым. Он остановился на почтительном расстоянии и, неуверенно крутил мечом, не зная, что делать.

Мне отчего-то вдруг на память пришли последние слова напутствия Жуги Исаева перед моей поездкой в Орешек:

— Закона нет, — уверенно говорил тот. — Есть одно только принуждение.

Я хотел было возразить, но замер, поражённый неожиданно поняв истинный смысл сказанного.

— Подойди сюда, — прорычал чернобородый.

Я тут же сделал три шага и почти мгновенно оказался возле стражника. Его глаза раскрылись от удивления ив следующую секунду он свалился на мостовую. Из разбитого носа натекло столько, как от раненного кабана.

Вторые два стражника попытались замахнуться, но вскоре сами присоединились к своему старшему товарищу.

Рабочий ойкнул и бросился наутёк. А я сорвал с одного из солдат плащ, накинул на плечи, чтобы прикрыть порванную одежду, и пошёл прочь.