Николай Басов - Посох Гурама Страница 2

— Что вывозите? — спросил Сухмет.

— Лес, пушнину, кожи, руду, воск, шерстяные ткани. А нашему полотну из горного льна нет равных на свете, — запел Покует. Чувствовалось, что на эту тему он мог говорить часами.

— Я слышал, — подал голос Лотар, — что подняться по реке невозможно, мешают пороги и слишком быстрое течение.

— Потому-то так важна весенняя ярмарка, когда возвращаются наши купцы, которые вывезли товары прошлой осенью и зимовали в нижних долинах. Они привозят и нашу выручку практически за весь предыдущий год, и новые товары, которые мы не производим сами — хлеб, оружие, вино, стекло, ковры… Да мало ли что!

— Но если на реке есть пороги, как же вы вывозите столько товаров? — поинтересовался Сухмет.

— Мы строим плоты, — хмуро, думая о чем-то другом, ответил Покует. — А на плот, который тянется на десятки туазов, многое можно нагрузить.

— Значит, тот, кто перехватил ваших купцов, возвращавшихся к весенней ярмарке, должен сорвать хороший куш? — очень вежливо спросил Лотар.

— Он заграбастал доход практически всей долины.

— А есть какие-нибудь подозрения? Кто бы мог решиться на это?

— Что ты имеешь в виду? — Глаза Покуста стали узкими и непроницаемыми. Так он, должно быть, торговался с самыми неудобными для себя агентами.

— Я имею в виду тех, кто считает, что заслуживает большего, и самое главное — имеет возможность настаивать на этом.

— Для того чтобы узнать ответ на этот вопрос, я и пригласил тебя. — Покует отшвырнул прутик. — Ну ладно, плохим настроением делу не поможешь. Если князюшка ни на что не решится, вечером приходи ко мне. Как бы там ни было, без дела не останешься. Никто из разведчиков с перевала не вернулся, значит, что-то делать придется.

Вздохнув, Покует пошел по лужам, яростно разбрызгивая грязь высокими ярко-красными сапогами из мягкой кожи.

— Ну и что, будем ждать? — не очень уверенно спросил Сухмет.

Лотар улыбнулся и полез в котомку за следующим куском хлеба. Лошадь звонко чмокнула губами, чтобы Лотар не забыл, кому этот хлеб предназначен, и наклонилась к его рукам, возбужденно переводя дыхание.

Наступил полдень. Лучники ушли. Дружинники с десятником каким-то образом оказались совсем близко от ветеранов и служанок, которые восприняли это подкрепление весьма благосклонно. Лошадь, убедившись, что у Лотара в котомке не осталось ни крошки, пошла искать сено в тень под стеной. Сухмет почти успокоился.

Потом где-то прокричали о том, что обед почти съели и, если эти бездельники еще хотят сегодня набить свои животы, им лучше поторопиться. Солдаты с гоготом понеслись в сторону казармы, а девушки, разочарованные стремительным исчезновением поклонников, ретировались на кухню со всеми своими чанами и таганками.

Стало по-настоящему жарко. Лотар достал из сумки большую флягу с водой и выпил едва ли не половину. Никто им не предложил не то что обеда, но даже кружки воды.

Потом воины появились снова и попытались тренироваться, но теперь даже десятнику это казалось откровенной глупостью. Солнце еще не закатилось за Часовую башню, как вояки ушли, похоже, в город. Сухмет уже был совершенно спокоен.

Внезапно на крылечке приоткрылась дверь. Так незаметно, так тихо, что Сухмет негромко, не шевеля губами, спросил:

— Видишь?

Лотар маловразумительно заворчал.

— Значит, они все еще раздумывают.

Дверь закрылась. Потом открылась снова, но уже широко и почти гостеприимно. На крыльце показался — кто бы мог подумать — сам Принципус, капитан княжеской дружины. Он был в легких доспехах, а вокруг его большой, совершенно лысой головы наискось проходила черная повязка — Принципус был одноглаз, половиной своего зрения доказав верность князю Везу, и было это еще в далекой, туманной юности обоих. Капитан взмахнул рукой и голосом, от которого по двору прокатилось эхо, прокричал:

— Желтоголовый, тебя ждет князь.

Лотар неторопливо поднялся с чурбаков, сунул флягу в мешок, поправил Гвинед за плечами и пошел к крыльцу. Сухмет, подхватив сумку, засеменил следом. Принципус нахмурился.

— Рабу следует подождать.

— Он всегда со мной, — ответил Лотар, не сбавляя шаг. Принципус нахмурился еще суровее.

— Тогда пусть войдет с заднего входа. Парадное крыльцо не для рабов!

Лотар уже поднялся до промежуточной площадочки. Сухмет, бесшумно переводя дыхание, стоял за его плечом. Принципус протер свой единственный глаз — только что этот немощный на вид старик стоял едва ли не в дальнем углу двора, и вот он уже здесь.

— Ты опоздал со своим предупреждением, Принципус, — лениво произнес Лотар. — Либо мы поднимаемся, либо уходим.

Капитан огляделся по сторонам. Конечно, он не заблуждался по поводу происходящего ни на мгновение, кто-то обязательно видит, что происходит, и сегодня же вечером обо всем будет доложено князю. Но внешне вокруг было тихо, спокойно, безлюдно. Скрипнув зубами, Принципус шагнул назад, давая чужеземцам пройти.

В низких, очень удобных для обороны дверях внутренних палат капитан пастаринской стражи вынужден был сгибаться чуть не вдвое. Лотар с усмешкой наблюдал, как этот гигант, проиграв стычку во дворе, пытается теперь демонстрировать пренебрежение, но, так как ему приходилось поторапливаться, это не очень-то получалось.

Веза они нашли в небольшой полутемной комнатке у открытого стрельчатого окна, в которое широкой струей вливался быстро холодеющий воздух. Он мелкими глотками пил молоко, которое наливал из высокого, дивной красоты стеклянного кувшина с замысловатым, как изморозь, рисунком. После второго кубка князь повернулся к вошедшим.

В его глазах, казалось, навеки застыл холодок властности и настороженности. Чересчур бледная для мужчины кожа казалась совершенно естественной для человека с такими глазами и ранней сединой. Тонкие, почти нежные руки князя не выдавали никаких эмоций. Этот человек умел владеть собой, даже если сие не входило в его намерения.

— Итак, — заговорил Вез из Пастарины низким раскатистым голосом, — ты и есть тот Желтоголовый, охотник на демонов, равного которому нет ни в одной из известных нам стран?

Лотар быстро наклонил голову и тут же выпрямился. Любому блюстителю церемоний это движение показалось бы скорее кивком, чем поклоном. Зато Сухмет стал выписывать такие замысловатые и долгие пируэты, что шуршание его плаща длилось едва ли не дольше, чем Вез до этого пил молоко. Впрочем, князь не обратил на него внимания.

— Покует утверждает, что мне необходимо нанять тебя, чтобы убрать какую-то преграду, закрывшую Широкий перевал и сделавшую ярмарку невозможной. По его словам, тебе это вполне по силам.